Алфавитный патерик

• Автор обзора: Полина Митрофанова
• Книга: Алфавитный патерик. Достопамятные сказания о подвижничестве святых и блаженных отцов

«Пимены Твои, Твои Сисои и Макарии производили на меня чудное впечатление», - так говорил о преподобных отцах-пустынниках святитель Игнатий (Брянчанинов). Ведь святого отца, великого учителя покаяния, привлекали не рассуждения о Боге, а пребывание в Боге через исполнение заповедей. И примером для него были отцы палестинских и египетских пустынь: преподобные Антоний Великий, Макарий Великий, Авва Дорофей и др. Избранные изречения святых иноков и повести из жизни их, собранные епископом Игнатием, не раз переиздавались и всегда являлись любимым чтением среди монахов и мирян. То же самое можно сказать и о книге, которую сегодня мы предлагаем вашему вниманию.

1. Итак, вниманию читателя мы предлагаем книгу, которая вышла в свет в издательстве Сибирская Благозвонница и называется она - «Алфавитный патерик». Это переработанное и дополненное переиздание русского перевода известного древнего монашеского сочинения под названием «Апофтегмы отцов». На русском языке оно озаглавлено - «Из­речения отцов» или, более пространно, хотя и несколько дальше от первоначального смысла - «Достопамятные сказания о подвижничестве святых и блаженных отцов». Это наименование было присвоено сочинению в первых русских изданиях (например, 1845 г.), ставших основой для последующих переизданий.

2. Как отмечает автор предисловия, доцент Московской духовной академии и Сретенской духовной академии Павел Кириллович Доброцветов, это развернутое наименование отражает смысловую многогранность греческого слова «апофтегма» в названии произведения. Оно означает мудрое и глубокое по смыслу изречение, произносимое нередко по поводу какой-то ситуации, с описанием контекста самой этой ситуации. Вот как об этом пишет неизвестный автор древнего предисловия: «В сей книге описаны доблестные подвиги и дивный образ жизни святых и блаженных от­цов и собраны изречения их». Действительно, лица, произносящие эти высказывания, характеризуются как достигшие высот христианского совершенства своим подвижничеством, духовные наставники монахов (аввы), многие из которых считались святыми еще при жизни и были в дальнейшем прославлены Церковью.

3. По словам Доброцветова, в «Апофтегмах» они проявляют себя как носители и учителя Божественной мудрости и духовного опыта в тех или иных ситуациях не только словом, но зачастую, в еще большей степени, делом, то есть жестом, поступ­ком или, наоборот, молчанием и отсутствием действия, а подчас парадоксальным поведе­нием. Сказания часто глубоко афористичны по форме и мысли и предназначены для заучивания наизусть с целью последующего размышления над ними и применения в духовной жизни. Таким образом, - как говорит Павел Кириллович, перед нами важный памятник по истории и аскетическому богословию первоначального монашества, занимающий центральное место в традиции восточного монашества, наряду с такими текстами, как жизнеописания преп. Антония и Пахомия Великих, «Лавсаик» Палладия Еленопольского, анонимная «История египетских монахов» на греческом и на латинском языках в переводе Руфина Аквилейского и другие.

4. Письменной первоосновой рукописной традиции «Достопамятных сказаний» считается алфавитное собрание на греческом языке. Оно составлено из глав, посвященных тому или иному подвижнику, начиная с первой буквы греческого алфавита альфы (А) — авва Антоний — и заканчивая последней буквой, омегой (П), — авва Ор, всего около 130 имен подвижников, среди которых есть и две женщины: Феодора и преп. Синклитикия. Книга содержит в себе около 947 сказаний, изложенных простым языком и повествующих о житиях и подвигах общежительных и отшельнических подвижников начиная с IV века. Впоследствии на основе «Алфавитного патерика» был состав­лен систематический — по важнейшим аскети­ческим темам, затрагиваемым произведении.

5. Главные темы, разрабатываемые в этом великом памятнике древнемонашеской пись­менности, связаны, прежде всего, с вопросом о спасении: «Вокруг этой центральной сотериологической оси сосредотачивались антропологические, нравственно-аскетические и эсхатологические проблемы, диапазон которых был очень широк, а регистры звуча­ния поражают богатством оттенков». Однако все эти вопросы «преломлялись» через призму аскетизма, аскетического опыта. Причем речь идет об аскетизме, подчас крайнем и труднопонятном для современного читателя, состо­ящем в редком вкушении крошечного коли­чества пищи и пития, отвержении всяческого комфорта, пребывании в одиночестве наедине с Богом в непрестанных молитвах и псалмопениях, покаянии и плаче о грехах, вниматель­ном проникновении в словеса Священного Писания.

6. С другой стороны, общение иноков между собой происходило по евангельско­му закону любви, недаром в книге говорится о гостеприимстве монахов и нередко упоми­наются новозаветные «агапы» — вечери люб­ви, устраиваемые в собраниях монахов после богослужений. Важным оказывается и подвиг непрестанного созерцательного молитвенного пребывания с Богом и дар рассуждения. Автор предисловия повторяет, что отцы-пустынники в «Апофтегмах» высту­пают, как правило, в роли учителей. К ним обращаются их ученики или просто нуждающие­ся в их совете. Однако нередко также можно встретить там этих учителей в роли учеников, вопрошающих и ищущих научения друг у друга или у более авторитетных отцов. В связи с этим несомнен­ным лейтмотивом произведения оказывается тема послушания.

7. Кроме того, «Достопамятные сказания» показывают нам яркую и подробную картину быта святых подвижников их ежедневной напряженной трудовой жизни — исторический «бэкграунд» тогдашней эпохи, выведенный на фоне монотонного пейзажа египетской пустыни. Впрочем, «Апофтегмы» дают нам и приме­ры драматической внутренней борьбы подвиж­ников с диаволом и своим падшим естеством. В силу своего — подчас кажущегося — «со­блазнительного» излишним натурализмом характера, целый ряд апофтегм и даже «авторских» блоков  не вошли в дореволюционный русский перевод. Данный факт был обнаружен издателями в процессе сверки доре­волюционного издания с его греческим оригиналом в 65-м томе «Патрологии» Миня. В результате, издатели посчитали справедливым и нужным восстановить картину «Достопамятных сказаний» как литературного памятника в его первоначаль­ном виде.

***

Как засвидетельствовал о цели своего труда неизвестный автор древнего предисловия к собранию духовной мудрости блаженных отцов, читающие «да соревнуют им, учатся у них, подражают им те, которые хотят жить по примеру небожителей и желают идти путем, ведущим в Небесное Царство». Эти слова представляются издателям исчерпывающим обоснованием необходимости вдумчивого обращения к этому памят­нику в любую эпоху, включая нынешнюю, для того, чтобы обновить в себе памятование о жиз­ни древних святых и брать оттуда то, что мы в силах понести. Или хотя бы иметь это в виду в нашем уме и сердце в качестве ясного идеа­ла христианского подвижничества, способного оказать сильное воздействие на верующее сознание, что будет весьма полезным для души.

Телеканал "Союз"/У книжной полки

---