«Большое видится на расстоянии», – сказал в своем «Письме к женщине» Сергей Есенин. И это правда: чтобы получше разглядеть что-то значимое, стоит отойти подальше, абстрагироваться. А еще лучше посмотреть с разных сторон и при разном свете – так даже в привычном откроется новое.
Вот, например, басни Крылова. На них два столетия растут дети, причем самые разные. И дворянские сынки росли на них, и благовоспитанные гимназистки, и мещане, и крестьянские ребятишки. Потом – пионеры, потом мы – удалое племя 1990-х, и, наконец, современные ребята. Читают, вникают, смеются, раздражаются. Учат наизусть. Рассуждают о поступках героев.
Сюжеты басен Крылова вечны. А вот язык потихоньку устаревает: нынешним детям приходится пояснять гораздо больше, чем их родителям. Но все равно басни делают свою работу: сюжет и герои вызывают эмоции, а те, в свою очередь, побуждают к разгадке аллегории. Мы сопоставляем ее с жизнью, находим параллели и видим поступок со стороны, на расстоянии. Это, конечно, не единственный, но неплохой способ рассмотреть и свои грехи.
Поэтому-то и любил басни Крылова преподобный Амвросий Оптинский, часто прося келейника прочитать парочку за обедом. Поэтому в простодушном письме Ивану Андреевичу одного из читателей есть такие строки: «Ты, любезный тятенька, пишешь это для всех: для малого, для старого, для ученого и простого… Басни твои – это не басни, а Апостол».
Мы знаем Крылова по поздним портретам: солидный и полный, он взирает на нас благосклонно и насмешливо. Сотрудник Императорской публичной библиотеки, академик Императорской Академии наук по отделению русского языка и словесности, он был богат и знаменит. О тиражах, которыми издавались его басни, могли лишь мечтать писатели-современники. Крылову прощались неопрятный внешний вид, обжорство, чудачества и лень. Он был живой классик, признанный, любимый.
А выросли знаменитые басни вовсе не из благополучной сытой жизни. Все забавные моськи, волки, лисы, мартышки и бараны из басен появились благодаря испытаниям. Тяжелое детство, бедность, обивание порогов открыли для Ивана Андреевича сущность людей. На себе он испытал их жадность, лукавство, обман, жестокость, глупость, равнодушие.
Такой опыт мог озлобить душу, убить талант. Но Крылов нашел остроумное применение своему знанию людской натуры: стал говорить «истину вполоткрыта», как он сам характеризовал басни. Через аллегории, через образы животных описывал человеческие страсти.
Басни Ивана Андреевича хороши и по отдельности, особенно если совмещать их с разговором о жизни человеческой души. Но особенно здорово читать их вместе, книгой – так перед нами вырастает целостная картина общества. В нем есть лентяи, желающие заполучить славу без труда; есть невежи, считающие себя умниками; насильники, оправдывающие собственную жестокость; хвастуны, льстецы и обманщики. А есть настоящие мастера своего дела, скромные и серьезные, немногословные труженики – длинная череда таких зверей (и людей: например, в басне «Крестьянин и разбойник») проходит перед взглядом читателя.
Есть мнение, что в баснях Крылова мало духовной пользы и нравственных смыслов: «так, житейские случаи и сатира». Все эти глупцы, хвастуны и завистники были списаны с современников, а мы, вслед за Иваном Андреевичем, смеемся над ними, негодуем или поражаемся их невежеству, при этом ничем не наполняя свою душу.
Но душа – не корзинка: ее сложно наполнить чем-то конкретным, отмеренным, специалистами рекомендованным. Зато есть неочевидные вещи, которые она впитывает и которые ее формируют. Например, жалость.
Как ни странно, многих героев басен Крылова попросту жалко. Например, легкомысленную стрекозу, обреченную на голод и холод. Квартет, который пыжится делать то, что ему не дано. Ворону, оставшуюся без сыра. Глупую Моську и не менее глупую лягушку, которая лопнула, меряясь величиной с волом.
Эта жалость – сложное чувство. Она рождается из глубины понимания образов, из попытки встать на место героя, почувствовать себя в его шкуре. А еще из того, что душа узнает свои грехи, пусть даже неосознанно.
Неприятно ведь быть мартышкой, хватившей очками о камень, правда? Или глупым ослом, поучающим соловья пению. Или льстивой кукушкой. Увидеть это в себе, честно назвать, хотя бы внутренне – большой духовный шаг.
Как известно, многие басенные сюжеты Крылова не новы: они встречались и у Эзопа, и у Лафонтена. Однако Ивану Андреевичу удалось наполнить их русским национальным колоритом – в первую очередь, благодаря свободному, богатому, ироничному народному языку. Крылов был первым, кто осмелился заменить им высокий слог. Это случилось тогда, когда считалось, что вульгарная обыденная речь не должна появляться на страницах книг.
А еще Иван Андреевич изменил соотношение между сюжетной частью басни и ее моралью. Последняя стала краткой, емкой и скорее ироничной, чем очевидно назидательной. Например, в басне «Осел и соловей» она занимает всего одну строчку: «Избави Бог и нас от этаких судей».
Чтобы понять и полюбить басни Крылова, современному ребенку нужны две вещи: визуальное подкрепление и комментарий взрослого. Басня будет интересна, если к ней есть живая яркая картинка с узнаваемыми героями. Еще во время прочтения важно разъяснять все трудные понятия, архаизмы, устаревшие выражения. Иногда очевидное для нас слово ребенок понимает совершенно неправильно или не понимает вовсе. Если спросить, например, ученика младшей школы, кто такой куманек, скорее всего, ответить он не сможет. Во-первых, он не знает, кто такой кум, а во-вторых, сама уменьшительно-ласкательная форма непривычна или вовсе незнакома его уху.
В издательстве «Вольный Странник» вышла книга басен Ивана Андреевича Крылова с православными комментариями. Она поможет родителям, которые хотят не только почитать знаменитые басни с ребенком, но и соотнести их смысл с учением Христа. К каждой басне прилагается краткий понятный комментарий, он поясняет слова и поступки героев и включает небольшую цитату из Священного Писания. Так, читая и беседуя с ребенком, мы вместе нащупаем целую систему связей: от ироничного текста чудака-баснописца двухсотлетней давности – к нашим дням, от поступков героев – к окружающей нас действительности. И главное – через слова Евангелия – к собственной душе.
