Как обойтись без тайги?
- Автор обзора: Игорь Панин
Михаил Тарковский. Промысловые были: повести, рассказы.
М.: Вече, 2021. – 384 с. – (Сер. Сибириада)
Михаил Тарковский – явление в нашей литературе уникальное. Мы знаем немало русских писателей, болевших охотой. Известны и охотники, весьма неплохо владевшие пером. Но не встречалось еще такого, чтоб человек был и профессиональным писателем, и охотником-промысловиком одновременно. Шутка ли, Тарковский родился в Москве в известнейшей семье (он внук поэта Арсения Тарковского, племянник режиссёра Андрея Тарковского, сын режиссёра Александра Гордона). Тут, понятное дело, будущее определено, статусность обеспечена. Однако после окончания столичного вуза оказался молодой человек в Красноярском крае, где прочно осел и вот уже четыре десятилетия пишет и охотится, охотится и пишет.
Первый текст из книги – «Три урока» – это размышления о значении русской литературы, о загадочной таёжной жизни, о писателях. И первое имя в череде сочинителей – Иван Бунин. Можно было ожидать Мамина-Сибиряка или Шишкова, но всё-таки не Ивана Алексеевича, который, кажется, мало понимал в охоте. Но для Тарковского он интересен прежде всего тем, что является выдающимся стилистом и знатоком русского языка. А это для автора важнее прочего.
В книге рассказывается преимущественно о суровых северных людях, живущих по своим понятиям, но при этом остающихся неотъемлемой частью огромной и многообразной России. Тут и охотники, и работяги, и творчески одарённые люди. Вот, к примеру, писатель и журналист Баскаков из повести «Фарт», старающийся быть в гуще местных событий, помогать талантам, при этом не теряющий надежды однажды пробиться со своими сочинениями в большую литературу. Однако провинциальным любителям рубить правду-матку всегда трудно пробиваться, особенно если нет привычки подстраиваться под модные веяния. Автор отмечает: «В обострённой же душе Баскакова резь вызывало любое проявление антирусского…»
Естественно, у такого человека крайне мало шансов заявить о себе там, где правят бал издательские проекты и задают тон прогрессивные критики и культуртрегеры. Герою повести остаётся лишь горько сетовать: «И представители этой силы, будучи полнейшими нерусями по духу и, что самое возмутительное, – уже независимо от породы – настолько обнаглели и сами себе изнравились, что считают хорошим тоном называть своими именами редакции, «редакция Норкиной», с претензией, с одной стороны, на нечто купеческое, промышленное, пушное, а с другой – на эксклюзивно-личное, именное, подчёркивающее, что попасть сюда – особая честь. И каким-то образом эта шобла, объединённая, сложносплетённая и связанная и с редакторами, и с «жюрями» премий, начинает пестовать писателей, выбирая их подчас самым неожиданным образом…»
Преуспеть там, по мнению Баскакова, вполне себе можно. Если только отойти от главной темы – России – и удариться в оголтелую русофобию. Он даже сообщает в подробностях рецепт успеха: «…поэтому я моментально стану самым облизываемым пи¬сателем… Если напишу роман э-э-э… «Р-р-роман Магадан»… о злоключениях лопарских шаманов в Колымских лагерях. Потом его командно переведут на все языки, поскольку в нём будет показано безобразное и бесчеловечное русское государство и сто`ящий его отвратительный русский человек».
Кстати, а разве мало подобных романов в последнее время появилось, награждалось и активно втюхивалось населению? То-то и оно. Устами своего героя автор говорит то, о чём боятся и заикнуться многие московские или питерские писатели. Ну да, им же ещё носить свои нетленки в «редакцию Норкиной». А Тарковский никого не боится и никому ничего не должен, поэтому может открыто насмехаться над «актуальной» литературой и её покровителями.
Но, разумеется, главная тема этой книги – Сибирь. И тайга. Причём сибирская тайга. «Многие пытаются величать этим именем ещё и еловые и сосновые леса европейского нашего Севера. Не в обиду – не несут последние того образа, что привораживает в сибирской тайге», – констатирует Тарковский.
Повесть «Что скажет солнышко?» автор посвятил памяти покойной супруги. Повествование ведётся там от лица охотничьего щенка. Приём вроде бы не нов, а читается с интересом. Тарковский вообще интересный писатель. Вот, например, фрагменты «Таёжного дневника» (1992–1999), размещённые в конце тома. Записи эти сделаны давно, но этого совершенно не ощущается, если не обращать внимания на детали. Ибо в основе текста – жизнь, ежедневные заботы и тревоги, а не стремление угодить читателю и как-то заинтересовать его, привлечь к своей персоне.
Секрет успеха книг Михаила Тарковского в том, что он и сам живёт такой же жизнью, что выпадает на долю его героев. Он такой же добытчик, такой же чудик (если пользоваться шукшинской терминологией), однако может рассказать не только о себе, но и о том парне. Писательского самолюбования или снобизма здесь нет и в помине. Да и не нужны они в том краю, где обитает Тарковский. Он, думается, вполне счастлив тем, что имеет, поэтому сверх меры ничего не ищет. И его подчас занимают вопросы, которые никогда не придут нам в голову. «А как большинство людей живут без тайги?» – удивляется он. И видно, что ему действительно трудно это понять.
Литературная газета
