Книга-объяснение, которую нужно брать с собой на службу
- Автор обзора: Сапрыкина Анна
Всенощное бдение. Комментарии - Анна Сапрыкина.
М: Вольный Странник, 2023.
Прошло всего два с половиной года с тех пор, как вышла в свет моя книга «
Литургия. Самая главная служба». Тогда я не могла поверить, что эта многолетняя работа и правда материализовалась, так странно было наконец держать ее в руках! Те мои книги, которые выходили до «Литургии», я будто не замечала, они были чем-то само собой разумеющимся, а вот эта как была, так и остается для меня чудом. Чудо, конечно, и то, что сейчас вышло уже четвертое переиздание книги, и она разошлась по Руси несколькими десятками тысяч экземпляров, переведена на французский. Чудо то, что я регулярно вижу живых детей и взрослых с этой книгой в руках.
Уже в первые недели после выхода «Литургии» меня начали спрашивать:
– А про всенощную-то напишете книжку? Надо теперь и всенощную вот так же сделать!
Книжку про всенощное бдение сделать невозможно
В первый год я отвечала уверенно, что по всенощной даже не думаю писать нечто подобное. Во-первых, потому что в работе было много других проектов, которые требовали ежедневной работы, все расписано на месяцы и даже годы вперед. Во-вторых, работа над книгой по литургии была для меня настолько долгой и тяжелой, что одна мысль повторить что-то подобное приводила меня в ужас. В-третьих, я, когда немного начала задумываться в этом направлении, отдавала себе отчет в том, насколько сложнее устройство всенощного бдения, сколько там изменяемых частей, как по-разному могут совершать эту службу в реальности. И как это все можно уложить в простую наглядную книжку, она же вся будет из сплошных изменений! В-четвертых… и на литургию-то не все приходят в храм, а на всенощную ведь и того меньше – кому нужна эта книжка?.. А потом еще одно препятствие добавилось: я узнала, что Лиза Цымбаревич, с которой мы делали «Литургию» и другие книги, с которой я привыкла работать, которая способна и рисовать потрясающе, и выносить мое «а теперь все переделаем, придется рисовать заново», не сможет взяться за новый, такой долгий проект. Но со временем просьбы сделать книжку про всенощную стали приходить все чаще и чаще, мне лично писали люди, даже в отзывах к «Литургии» встречались просьбы: «Теперь хорошо бы и всенощную!». И потом уже в издательстве Псково-Печерского монастыря «Вольный Странник» не то чтобы с ножом к горлу, но прямо вот сказали: «Надо обязательно». И тогда я решилась, потому что выхода у меня уже не было.
Горы, наглядность и летняя страда
Но у страха глаза велики – в реальности все оказалось не так страшно. Опыт работы над «Литургией» сильно помог – теперь было понятно устройство подобной книги в целом, я уже хорошо представляла себе особенности работы над такой книгой на каждом этапе. Так что работа с нуля и до того состояния, когда можно было бы перейти к работе с художником, заняла не несколько лет, как это было с «Литургией», а несколько месяцев.
Начало работы, как это всегда бывает, – скорее исследование, сбор материала. По всей всенощной в целом, по каждому моменту богослужения надо собрать информацию: и устав, и описания, и объяснения самого разного рода (самое интересное, пожалуй, что можно прямо не отрываясь читать от корки до корки, – «Толковый Типикон» профессора Михаила Николаевича Скабаллановича), и дополнительные материалы – например, что-то по теме из святых отцов, объяснения чего-то «внешнего», например, исторические отсылки. В общем, по каждому моменту, да что там, чуть ли не по каждому возгласу, по каждой фразе получается гора текстов, отсылок, образов.
А затем из всей этой горы нужно сделать некую выжимку, все это пересказать максимально просто, коротко и так, чтобы все это складывалось в какие-то понятные образы, чтобы все это сложилось во что-то наглядное, в те самые картинки с подписями. Чтобы в итоге ребенок взял бы книжку в руки – и не увидел бы это «исследование», не увидел бы «серьезный материал», но просто… правда понял бы, что же происходит на службе. И понял бы быстро, едва взглянув, чтобы объяснение на отвлекало бы от службы, но наоборот – позволяло бы сосредоточиться именно на богослужении. Здесь задача – та же самая, что была в «Литургии»: сделать книжку, с которой можно бы прийти в храм на службу, чтобы перед глазами был текст службы и одновременно, здесь же, – наглядные объяснения всего происходящего в храме: кто, куда, зачем идет, что делает, почему делает, что это символизирует, к каким сюжетам Священного Писания отсылает, о чем тихо молится прямо сейчас священник.
Так что после исследования начинается работа методическая и творческая: все последование всенощной я раскладываю на листочках, где, как и в «Литургии», на одной странице – текст службы, а на другой – пока мои карандашные наброски, рисунки и лишь обозначены сюжеты, темы объяснений. Вот на этом этапе в работу над книгой начали закрадываться маленькие чудеса.
Вообще мне кажется, вся наша жизнь наполнена такими чудесами; и работа моя – самая разная: и учебная, и научная, и преподавательская, и писательская – тоже вся насквозь пронизана «удачными совпадениями», которые я всегда считаю чудом.
Вот одно из таких маленьких чудес: в работе над «Всенощной» меня очень поддержал настоятель одного из московских храмов, протоиерей, кандидат богословия, который знает меня с «чрева матери», ведь он исповедовал и причащал мою маму, когда я была у нее внутри. Я всю дорогу задавала ему мелочные и глупые вопросы, писала, звонила, и он объяснял «на пальцах» то, что нам, мирянам, не видно, что не прописано в Типиконе или в Настольной книге священнослужителя.
Еще маленькое чудо – в том, как сложились периоды моей работы. Пока идет этап сбора материала, я могу себе позволить делать какие-то перерывы в работе (заниматься с детьми уроками, куда-то их возить-забирать и т.п.), а когда я собираю все воедино, делаю рабочий эскиз, надо сосредоточиться на работе, перерывы должны быть минимальными, работа должна быть практически беспрерывной: после перерыва, более-менее серьезного переключения, у меня не сразу получается включиться, вернуться «внутрь» работы, теряется образ, который во время работы складывается в голове, и порой что-то приходится начинать заново. И вот так случилось, что я перешла к этому «беспрерывному» этапу аккуратно к концу учебного года, когда «отвалились» мои занятия по школам-учебам с моими детьми. Именно в летние месяцы я обычно могу позволить себе уходить в работу с головой, именно летом у меня всегда, со студенческих времен, самое рабочее время: весь учебный год я занимаюсь с детьми чем-то учебным, а вот летом они «гуляют», занимаюсь с ними мало – примерно пару раз в неделю. При этом раз каникулы – мои школьники в любом случае дома, могут легко по очереди приглядеть за младшими детьми, и еду могут при случае приготовить тоже сами, и организовать любые игры, занятия все вместе, рядом с моим рабочим столом, в других комнатах, во дворе. Чудо – что вот так совпало, что к лету удалось собрать материал и окунуться в непрерывную работу.
В это авральное время будние дни были – работа за рабочим столом, а под каждый праздник, каждую субботу вечером – работа у меня была прямо в храме. Я брала с собой на службу черновые наработки, следила по этим черновикам за богослужением и делала пометки. И детям давала, чтобы они следили, а потом мне рассказывали, что не так, что непонятно. Самое важное для меня было – выяснить, насколько легко будет следить за службой по этой книге в «изменяемых» моментах. Постепенно пришли к формату, в котором, кажется, вполне получается следить за ходом богослужения даже накануне двунадесятых праздников, а если речь идет о всенощной под воскресенье, оказалось – без проблем, сама не ожидала. Тоже считаю это маленьким чудом.
И между прочим, если во время работы над «Литургией», когда я делала эту книгу просто для своих детей, в 2013 году, мои старшие дети в основном были маленькими, участвовали в создании скорее как «группа для апробации», то во время работы над «Всенощной» эти мои старшие дети выросли, уже сами могли многое подсказать, показать, именно они нашли для этой книги множество интересных материалов, предлагали какие-то идеи, толкования и лингвистические, и исторические, и святоотеческие – самые разные. Это уже другие отношения, другая жизнь. Вот так последние годы моя работа в этом плане оказывается особенной формой общения с моими детьми, формой сотрудничества, соработничества. С другой стороны, дети, конечно, далеко не всегда работают вместе со мной, обычно занимаются своими собственными делами за соседними рабочими столами, в нашем «коворкинге». Но это тоже что-то особое и чудесное – когда все вместе работают и все знают, кто чем занимается, и дети знают, что именно я там сижу рисую, что значит непрерывный стук клавиш на клавиатуре моего компьютера…
В общем, мое лето было, конечно, «убито», зато родилось нечто во много крат более важное, чем какое-то лето, – родилась книга. Это само по себе – правда счастье, когда что-то получилось, и ты понимаешь – получилось! И не так, как хотела, а что-то уже живет своей собственной жизнью, и лучше, чем представляла себе. И с другой стороны – эта работа в любом случае не была напрасной, потому что подобная попытка сделать наглядное объяснение всенощного бдения – это значит самой себе объяснить, и детям, и понять многое, и узнать многое – то, что так важно знать каждому из нас, каждому, кто приходит в храм на всенощную.
Что внутри
Вот совсем небольшой разброс того, что оказалось в итоге в книге, некоторые отсылки, темы:
- Как утреня и все эти службы расположены, устроены? Я пыталась найти понятные схемы, но в основном в литературе – «суточный богослужебный круг», где непонятно самое простое: как устроен привычный нам, мирянам, просто воскресный, праздничный богослужебный день. Рисовала разные схемы, в итоге получились два круга – о том, как служили праздничные службы в древности, и о том, как служат чаще всего сейчас, на практике (все это, надо заметить, потом я обсуждала с научным консультантом моей книги, с преподавателем литургики Псково-Печерской семинарии, чтецом Георгием Мамоновым, который скрупулезно все вычитывал, выверял, давал замечания, несколько раз нам с ним пришлось все снова и снова прояснять – большая благодарность ему за сотрудничество).
- Вот лития, когда священники выходят из алтаря к самому входу в храм, а еще выносят особый столик с хлебами и какими-то стаканчиками – что это вообще такое, зачем встают так далеко от алтаря?
- И вот про литию же – про молитву на освящение тех самых хлебов: и про то, что и зачем в этих самых стаканчиках на литийном столике, и еще – во «Всенощной» я постаралась так же, как и в «Литургии», по возможности давать отсылки к событиям Священного Писания, вот также параллельные образы. Вот на иллюстрации, как оно в итоге вышло: священник благословляет хлебы – так же, как Христос благословляет хлеб, и чтобы сюжеты видимо, наглядно оказывались связаны – один и тот же ракурс, одни и те же движения.
- Как и в «Литургии», как и в других моих книгах, я постаралась сказать о серьезном – просто, но сказать обязательно. Ведь богослужение – это не развлечение для малышей, это – служение Богу, обращение к Нему всех людей (и больших, и маленьких), и это внимание к самому себе – к которому призваны и взрослые, и взрослеющие дети. Я старалась предлагать какие-то простые, понятные, драгоценные слова святых отцов Церкви, которые могут объяснить что-то, что происходит в храме, о чем читают и что поют. Вот, например, шестопсалмие, когда свет погасили и долго читают псалмы. Всегда смотрела разные толкования. На второй псалом шестопсалмия (37) мне показались особенно близкими, доступными объяснения святителя Феофана Затворника. Это псалом покаянный, как и многие – вроде бы «не детский». Но и в подобных молитвенных текстах, и главное, в толкованиях – всегда есть такая невероятно важная тема: упал – осознай свой грех как падение, именно грех; но ужасаясь падению… не ужасайся, не отчаивайся, не унывай, не продолжай лежать в грехе, а сразу вставай, сам пытайся, молись – и вставай, иди дальше! И вот на «объяснительной» стороне разворота я предложила к этому 37 псалму цитату из толкования святителя Феофана:
«Одни болезненные о грехах чувства убийственны, когда под ними не развивается энергия деятельных сил на то, чтобы выйти из горького состояния».
Мне кажется, эти слова вполне доступны и полезны как детям, так и взрослым, как подросткам, так и пожилым людям – всем. По крайней мере, мне самой это полезно, и моим детям полезно видеть такое иногда перед глазами – значит, это окажется полезным и кому-то еще живому. Вот такие простые, короткие цитаты, которые помогают думать в нужном направлении, я постаралась «разбросать» по всей книге.
- Что как называется, откуда берутся эти «хитрые» названия – тоже постаралась рассказывать, а чаще даже показывать. Вот «канонарх» – что это такое? Когда я была девочкой, у меня одна была ассоциация – песня отца Романа (Матюшина), где «канонарху хор слаженно вторил». А в книге – иллюстрированное объяснение. Или вот другой пример, про странное название некоторых служб – «часы»: откуда взялось это название, какие бывают службы-часы, как они соотносятся с временем, когда происходили самые важные события Священной Истории:
А художник-то нашелся!
Кажется, после приведенных здесь иллюстраций уже всем понятно: художник для книги нашелся, и в самом тревожном вопросе все оказалось гораздо лучше, чем можно было бы мечтать. Конечно, как говорят коренные американцы, «вы нас не открывали, мы тут и до вас были»: художница Ирина Шарикова спокойно жила на свете и без меня, мало того, книги с ее прекрасными иллюстрациями выходили в нашем же издательстве «Вольный Странник» и в других издательствах – и в Росмэн, и Эксмо, и Дрофа+, и многих других. Но для меня знакомство с Ириной и работа с ней правда стали открытием.
С самого начала, когда я только увидела ее пробные рисунки к моей всенощной, не обрадовалась даже, но скорее удивилась: «Ну надо же, прямо то, что я хотела бы». Но как существо предельно нервное, я все же беспокоилась – как оно сложится, сможет ли Ирина терпеть соработничество со мной, ведь нормальные художники далеко не всегда готовы вот так плотно работать с автором, как это необходимо для подобного проекта. Да еще работы у художника по этой книге – страшное количество: надо ведь не просто что-то по теме нарисовать, но прямо в точности все до мелочи, как по уставу и как на практике реального богослужения это бывает, и чтобы каждая картинка была наглядным сопровождением к конкретным текстам и даже фразам, и чтобы все размещалось бы на страницах именно определенным образом, и чтобы множество мелких элементов соответствовали бы историческим реалиям, и рисунков в итоге нужно несколько сотен. Это все работа не на пару недель, а на долгие месяцы.
Но работа с Ириной оказалась еще одним чудом. Как человек верующий, церковный, она смогла нарисовать самые важные, «иконные» рисунки с благоговением; и все остальное – люди, интерьеры храма, животные, которых у нас в книге тоже немало, – все иллюстрации получились у Иры добрыми, яркими, нежными, понятными для детей и вполне походящими для подростков и взрослых. Интересно, что изображения у нее не только в переносном смысле светлые – порой они светятся будто изнутри. Вот, например, восход солнца, иллюстрация к «Великому славословию» – такая небольшая картинка, а правда – сияние настоящего утра:
Что особенно мне понравилось в рисунках ко «Всенощной», за что я особенно благодарна Ирине Шариковой, так это за то, что все детали хорошо прорисованы, лица людей, святых, складки одежд, растения, животные, волны и блики на воде – даже вроде бы незначительные элементы. Именно такие иллюстрации больше всего, по моему опыту, любят дети (при желании можно долго разглядывать!), такие иллюстрации обычно бывали в старых, любимых мной дореволюционных книгах. Для художников это, конечно, не удивительно, а для меня – радость: лица известных людей у Ирины тоже получились узнаваемыми. Вот, смотрите, иллюстрации к сугубой ектенье, объяснение, «кто есть кто» среди тех, о ком мы в этом моменте службы молимся. Конечно же, я попросила Ирину нарисовать в качестве иллюстрации к «создателям храма» авиаконструктора Игоря Сикорского, ну как же без него. И вот он, Сикорский, с созданным им вертолетом и построенном им же храмом святителя Николая в Стратфорде:
И другой сюжет – старец Амвросий Оптинский, к которому пришли самые разные люди, в их числе… угадывается же, кто?
От верстки до любви
Для подобной книги верстка – это тоже непростой этап работы, самое настоящее искусство: уложить все тексты и картинки так, чтобы все это было не просто читаемо и красиво, но сохранилась бы учебная, методическая составляющая, чтобы все это было бы действительно наглядным объяснением, а не текстом с иллюстрациями. За строчкой в конце книги «Верстка: М. Тихомолова» стоит два месяца кропотливого труда верстальщицы Марии, которая каждый разворот, каждую страничку приводила в порядок, которая, как и художница, была вынуждена снова и снова терпеть мое вмешательство в процесс верстки, снова и снова безропотно все переделывала – ведь здесь нет «типичных» для верстки страниц, здесь каждый разворот – особый. А потом еще всю книгу приходилось переделывать после замечаний корректора и редактора. А потом директор нашего издательства, иеромонах Матфей (Самохин), сам занимался окончательным художественным оформлением книги. А потом книга получила гриф Издательского Совета Московской Патриархии, причем не просто «допущено к распространению», но прямо-таки «рекомендовано к распространению». Тоже «ну ничего себе».
И вот прошло всего полтора года от начала работы над этим проектом – а книга уже выходит из типографии, должна оказаться в наших руках во время Петрова поста, когда самое время приходить в храм на всенощную, и вполне может быть – с детьми, которые может быть, захотят следить за ходом богослужения по нашей книге и смогут понять, что же происходит в храме, зачем и куда входят и выходят, что поют, зачем выключают свет, а потом опять включают… И может быть – я очень надеюсь на это! – они захотят остаться до конца службы, или же в следующий раз прийти к началу, или просто – сами захотят почаще приходить в храм. Собственно, именно это и в работе над «Литургией», и сейчас в работе над «Всенощной» для меня самая главная задача – заразить, зажечь кого-то любовью к храму, к богослужению.
И вот в этом месте я сейчас возражаю сама себе – той себе, которая отказывалась делать книгу про всенощную, «потому что по вечерам в храм никто не ходит». Во-первых, для тех, кто все же ходит – уже стоит сделать. А во-вторых, вполне может быть, что появится понятное объяснение службы – и, может быть, как раз побольше людей, детей захочет пойти вечером в храм? Если хоть кто-то захочет – ради этого ведь уже стоило трудиться нам всем?
О том, как же важно «просто приходить в храм», я все время думала в конце работы, когда книга была почти готова к печати. Снова и снова проверяла очередные этапы верстки и думала – какое же это огромное богатство, наше православное богослужение, и как же мало мы о нем знаем! И так хочется поделиться со всем миром этим, доступным каждому, богатством – зажечь желанием просто приходить в храм. И вот думаю я об этом – и наш директор мне говорит: надо подобрать что-то в самое начало, во «введение» книги, на одну страницу. И я сразу поняла, что это может быть этим самым, главным – «приглашением» людей, нас, меня саму на богослужение в храм, и, конечно, не только в церковное здание, но и вообще – в Церковь, в «корабль спасения». В это начало мы вставили изображение Церкви-корабля, которым управляет Кормчий-Христос, и слова моих любимых святых про плавание на таком корабле:
«Бог-Человеколюбец создал корабль спасения. Расспросите, где находится тот корабль, и скорее поднимайтесь на него! Если веруете во Христа Спасителя, христоносцы, верьте и в дела Его. А Церковь, корабль спасения, –Его дело. На нем плывут тысячи спасенных и спасаемых».
Святитель Николай Сербский
«Церковь – это корабль. Кто‑то может на нем спать, кто‑то ничего не делать, кто‑то бороться с волнами. Но он все равно продолжает свой путь, и вместе с ним плывут вперед и все пассажиры. Главное – находиться внутри Церкви. Поэтому старайтесь не пропускать богослужения и почаще бывать в храме».
Преподобный Паисий Святогорец
Православие.ru
