Конкурс «Лето Господне» и его роль в развитии детского литературного творчества
- Автор обзора: Сергей Арутюнов
Темы современных школьных сочинений, разительно отличающиеся от прежних «образов положительного героя», «лишних людей» и «вольнолюбивых лирик имярека», звучат в 2017-2018 гг. дихотомически и слегка расплывчато: «Верность и измена», «Равнодушие и отзывчивость», «Цели и средства», «Смелость и трусость», «Человек и общество». Очевидно, педагогический замысел понуждает учащегося вывести антиномию (оппозицию), отталкиваясь от неких общеизвестных литературно-сюжетных оснований. Проверяется, как всегда, грамотность, а также способность быть логичным, доказательным и последовательным.
Достаточно ли обозначенных навыков для всеобъемлющего раскрытия личности, вопрос исключительно риторический. Кого же в человеческом, а не профессиональном смысле растит наше среднее образование? Остаётся надеяться, что не «грамотного», как при недавнем министре образования, «потребителя», концепция которого до степени неразличимости согласуется с социалистическим пониманием «звучащего гордо» и «берущего от природы».
В позитивистском ключе все эти «взятия», не нуждающиеся ни в какой ответной отдаче себя – разумеется, ни в жертве и ни в смирении – трактуются как «великие завоевания свободной личности», «великолепные победы» над природой и мирозданием. Меж тем, история уже провела для нас несколько уроков позитивизма, и готова, при дальнейшем нашем неразумии, продолжить жестокий курс…
Мнится, что школа наша, нокаутированная «Болонской системой» и «антикоррупционной» заменой устных экзаменов на машинные тесты (ЕГЭ), ещё не совсем представляет себе, к какой личностной и профессиональной дезориентации может привести «проставление галочек в соответствующие графы». У подросшего поколения, как доказывает выступление «уренгойского мальчика Коли» в Бундестаге, экзальтированно обнажённые пляски ульяновских курсантов-лётчиков и пермская школьная поножовщина, почти фатально смещены морально-нравственные координаты. Соблазнённые «глянцевой» культурой «вечеринок» с непременным участием тюнингованных машин, вычурной манеры одеваться и подрагивать в такт обессмысливающим ритмам, даже здравые, воспитанные в нестяжательской традиции молодые люди теряют представление о цели человеческого бытия.
Повинна в такой потере времени не только и даже не столько агрессия евро-американских представлений о «благе», но и растерянное безмолвие отечественной интеллектуальной элиты, её неспособность предложить молодому человеку ничего из того, что бы согласовалось и с его внутренней потребностью, и с ежедневными нуждами страны, её созидания и обустройства. И если компромисс «национальной идеи» будет когда-нибудь найден, речь непременно зайдёт о корне Русской Цивилизации – человеческой душе и её спасении, а это уже совершенно иные координаты, нежели какие-нибудь абстрактные «Дружба и Предательство» или «Любовь и Зависть».
Российской школе следует чаще напоминать себе самой, на каком великом фундаменте она стоит, что такое православная культура, к которой устремлено сердце русского человека, в чём тайна её высоты и притягательности для каждого стремящегося изойти из примитивных координат закоснелого себялюбия, непрерывного материального стяжания и нравственной слепоты.
***
Международный детско-юношеский конкурс «Лето Господне» имени Ивана Шмелёва – лишь одна из попыток затеплить в детской душе иные, чем телевизионные и сетевые, акценты.
Его организаторы исходят из того, что в жизни современного ребёнка не так много времени для светлого размышления о себе, близких, крестном пути Отечества сквозь череду исторических и бытийных испытаний, мире и его вечно обновляющейся гармонии. Каждая минута, уделённая уединённому, очищенному от всего наносного размышлению, драгоценна, не забываема.
Читая детские работы, осознаёшь, с какой виртуозной меткостью следует попасть в доселе не проговариваемое, тайное, чтобы душа его вдруг откликнулась и произнесла сокровенные фразы.
Странно… и неисповедимо: кажется, что нижеприведённые слова говорит одна личность:
Для меня моя Родина – это запахи земли, садов, лугов, храмов, дома мамы.… Вдыхая их, вся моя душа готова взорваться от восторга, превратиться в птицу, взметнуться ввысь и огромными крыльями обнять, обласкать эту землю…
Спешу домой, боюсь расплескать свою радость, хочу обнять каждого прохожего, но опасаюсь, что примут за сумасшедшую.
Думаете, два этих абзаца писал один человек? Нет, двое! Но будто бы один, и притом наслаждающийся каждым мгновением бытия:
Жизнь состоит <…> из разноцветных машин, бездомных собак и маминых рук
Почти проповедь, обращённая к тем, кто наивно увлекся вещным миром:
И зачем вы вообще что-то делаете, куда-то бежите, ищете хорошую работу, копите деньги? Ради того, чтобы, умирая, вспомнить, сколько вы всего сделали? Ради этого одного мгновения? Вы горбатитесь всю жизнь, только чтобы доказать самому себе, что смерть не так уж и плоха, если есть деньги, дом, машина?
Царапающее экзистенциальное признание:
Я боялась не только самой смерти, я боялась погружаться в эти мысли, так как это погружение очень напоминало ныряние в воду. Когда ты в глубоком месте стараешься достать дно, погружаешься всё глубже и глубже, в ушах звенит, воздуха не хватает. И в какой-то момент понимаешь – всё, больше не могу, ещё чуть-чуть вниз и мне не вернуться на поверхность. Начинаются судорожные движения руками и ногами – вверх, вверх, вверх, к воздуху, к солнцу, к свету! Выныриваешь, и в первые секунды не ощущаешь ничего, кроме безумной радости от поступающего в твои лёгкие воздуха. Свежего, пахнущего рекой, утром, какими-то водорослями. Эти воздухом можно не только дышать, его можно пить: он пахнет жизнью.
Еще одно:
Снег перестал. Небо, оказывается, такое звездное, густое, бархатистое. Может, это не звезды мигают, а ангелы тихо подходят и смотрят вниз, на людей… А может… Ну, конечно, это глупость. Ведь главное в празднике не подарки, и даже не гости и праздничное веселье, а то, что ты чувствуешь.
Ещё пронзительнее – о тишине храма, видении Рая:
Плиты пола темные, иссиня-черные и очень древние. Они пошли волнами и кое-где качаются. Ступая на некоторые, слышишь глухой стук и опускаешься на несколько миллиметров вниз. Словно стоишь прямо на глади глубоких вод. А впереди вздымается остров. Алтарь. Город Золотой. Над ним горят дрожащие звезды лампад, выхватывая из сумрака невесомые фигуры святых, что бродят в зарослях Небесного Сада. Их одежды переливаются, лики покачиваются в такт движению лампад. Голоса прихожан, отрываясь от земли, под куполом храма отдаются тихим шепотом; и словно все слова уже о другом.
И снова, куда беззаботнее и веселее детских сочинителей:
Дедушка Крылов! Я люблю Вашу басню «Стрекоза и Муравей». Только вот очень жестоко поступили Вы со Стрекозой! Почему Муравей бросил ее погибать зимой? Она же веселая, нарядная, никому зла не сделала. А Ваш трудолюбивый Муравей не захотел даже обогреть бедняжку. Она бы отблагодарила его. Стрекоза научилась бы подметать пол в доме Муравья, научилась бы готовить вкусные обеды, пока он работал, научилась бы стирать его рубашки и штаны. Муравей спокойно отдыхал бы после тяжелых работ. А так Муравей заболеет от непосильного труда, и Муравьиха выгонит его из дом.
Подслушано в келье:
«Преподобный Герасим Иорданский был великий старец, и потому у него был лев. А мы малы, и у нас – кот».
Словами старших:
Церковь жалко, конечно. Но тех, кто ее порушил – жальче. У нас же Вера в душе – душу не взорвешь. А у них в душе что?
Вот именно – на душе? Первый и он же – последний, главный вопрос.
***
Конечно, не весь сборник от начала и до конца представляет собой сокровищницу смыслов и трактовок: нельзя потребовать от ребёнка новизны, которой не обладает сегодня и самый отчаянный и мастеровитый взрослый. Литература сегодня не на подъёме – в том числе, вследствие устаревания прежнего и невозможности принять – нет, не изуродованный «обстоятельствами» суррогат нового, но – само новое, открывающееся всем нам…
На языке экспертов «Лета Господня» «работы реферативного свойства» - компиляции из разных источников, помогающие собственной рефлексии, но в каждой работе эта рефлексия – есть. При этом в некоторых избранных сочинениях чувствуются задатки крепких литературоведов. Однако, наряду с такими рано определившимися профессионалами, эксперты особенно приветствуют эмоциональность, простоту и глубину изложения, говорящие об интеллектуальном и душевном росте конкурсанта. Иногда кажется, что рост происходит прямо на глазах, в момент возникновения фразы, и здесь нельзя не видеть роли педагога-руководителя, одобрившего ту или иную тему, почувствовавшего, что работа не станет «отчётной», но принесёт молодому исследователю, рассказчику, летописцу, критику и паломнику – радость.
Издательский Совет Русской Православной Церкви не претендует на организацию федеральных и международных олимпиад по точным наукам – математике, физике, химии, программированию, в которых российские школьники часто выигрывают у своих ровесников по всему миру. Но то, что касается книжной сферы, семейного чтения, является предметом неустанных забот Церкви и её главы – Святейшего Патриарха Кирилла. В каждом своём выступлении, обращённом к гуманитарному и научному сообществу страны, он акцентирует внимание на непреходящей важности сохранения изначальных основ отечественной письменной культуры, развитии национальных литературных и духовных традиций.
Конкурс «Лето Господне» имени Ивана Шмелёва, проводящийся по его благословению в 2018 году уже в четвёртый раз, как видится, может служить надёжным подспорьем процессу воспитания подрастающего поколения в духе любви к Отечеству и людям, его населяющим. Литература для «шмелёвцев» – не самоцель, стиль – не идол. Литература для них – одновременно и потребность в исповеди, и её возможность.
С использованием гранта Президента Российской Федерации на развитие гражданского общества, предоставленного Фондом президентских грантов
