На чьей стороне правда
- Автор обзора: Ольга Ефимова
Сергей Лобанов. Голос фронта.
М.: «Вече», 2024. - 128 с., ил.
Поэзия связывает воинов и тех, кто остался в тылу, тех, о ком все мысли фронтовиков. Прежде всего это стихотворения для них, для близких и родных. Мы с вами выступаем адресатами постольку поскольку, и это нужно очень хорошо понимать, приступая к чтению. Для большинства из нас военная поэзия — это всё-таки, при всем нашем сопереживании бойцам, не «работа», а кто-то и вовсе читает из любопытства: «А как там вообще?». Тогда как для автора этого сборника стихи — отражение ежедневной «пахоты». Тяжело такое читать, находясь дома, в тепле. Неловко становится за то, что сидишь на уютном диванчике, в то время как на юге страны полыхает один из самых ожесточенных конфликтов между бывшими братскими странами.
Сборник стихотворений Сергея Лобанова «Голос фронта» — оперативное поэтическое слово, живая правда человека, которую он сам иной раз не в силах осмыслить до конца. На передовой не до рассуждений, это все потом, после того как все закончится. Думать, осмысливать — глаголы мирного времени, сегодня на это нет ни сил, ни возможности, но и не думать — не имеем права:
...Возможно, братцы, лишь спустя года
Оправимся от ран и все рассудим,
Но прежними не будем никогда
И никогда войны не позабудем.
Забыть не можем, даже если очень захотим... Лирический герой Сергея Лобанова в редкие минуты затишья все же позволяет себе осторожно, никому не выдавая своих раздумий, размышлять о самом страшном, что может произойти с человеком на войне. Вдох, пауза — многоточие призвано скрывать мысли солдата — и мелькнет предположение о том, что жизнь сильнее смерти, и повеет метафорой, которая знакома всем нам — от мала до велика:
На плац спустились облаком синицы,
Оставив полковой фруктовый сад.
...Быть может, эти маленькие птицы
Есть души не вернувшихся солдат?
Как тут не вспомнить: «Быть может, это место для меня»?... Размер тот же — кажущийся стилистически нейтральным, внешне спокойный пятистопный ямб. Перекличка поэтов очевидна, но основная тема — память о погибших воинах, которые, по мысли автора, перевоплотились в птиц, подана совершенно по-иному. Журавль и синица — две совершенно разные птицы, ставшие знаковыми образами русской культуры. Синица всегда рядом с человеком, маленькая
и звонкая. Совершенно будничный образ (у военнослужащих есть на эту тему пренебрежительная поговорка: «Синица не птица, прапорщик не офицер») стараниями автора поднимается на высоту, которую в русском фольклоре традиционно занимает птица гордая, дикая, противопоставляющая себя нашей городской птичке-невеличке. Да, возможно, это звучит странно, но это — правда жизни: кто такой журавль?
Летит себе в небе, красавец, любуйся не хочу, но и толку от него... Стихотворение, наполненное болью и тоской о погибших на фронте, переосмысливает поэтическую традицию: солдат, который думает о доме и о близких, скорее перевоплотился бы в незаметную птаху, чтобы понемногу помогать тем, кого покинул. Синица, знаете ли, очень полезная птица: там, где живут эти малютки, нечего делать насекомым-захребетникам. Помню, мне папа рассказывал: в начале 1960-х в их старой московской пятиэтажке расплодились, извините, тараканы, и все имеющиеся на тот момент нехитрые химические средства не могли остановить их нашествие, пока бабушка, учитель биологии, не догадалась купить на Птичьем рынке синицу. Её выпускали на ночь полетать по квартире, она охотилась на пришельцев, вылавливая их из-под обоев и прочих труднодоступных мест. Через неделю охотиться стало не на кого. Птицу передали соседям, и очень скоро от незваных гостей не осталось и следа... Если знать эту занимательную пищевую цепочку, авторский посыл видится еще более сильным: во-первых, жизнь продолжается. А во-вторых... сами понимаете.
Лаконичное — всего четыре строки — стихотворение «Закон войны» вызывает в памяти ассоциацию со знаменитым стихотворением Юлии Друниной о рукопашном бое, написанное в 1943 году, когда никто и не мог подумать об окончании военных действий:
Даже в самых яростных боях
Место есть для милости Господней:
Пуля в бруствер — значит, не твоя,
Жив остался — значит, не сегодня.
И все.
Нет в этих строках ни пафоса, ни страха.
Здесь — воля к жизни, вера и дело.
Вот такая им выпала участь... Можно, конечно, развести руками — мол, «окопная правда» в любом случае вызовет сочувствие, но автору не нужна «слёзовыжималка». Жалость — это эмоциональный отклик на бессилие человека, когда он сам не в состоянии справиться со своим положением. Разве этого просит русская душа?.. Голос Сергея Лобанова тверд и резок:
Оставьте жалость. Горе — не беда.
В нас волю к жизни время не задушит!
Мы живы! Мы сильны, как никогда!
Отняты руки,
ноги,
но не души!
Выстраданные, написанные простым и ясным языком строки. Плавное, предупреждающее начало строки дает разгон восклицанию, которое не нуждается в комментариях, а «лесенка» с отрывистым, пылким завершением строки не оставляет шансов на разночтения.
Так же искренне, на высокой ноте, начинается стихотворение «Память»:
Пусть мне судьбой не суждено
Иметь сверхсилу,
Но в жизни счастье мне дано —
Служить России!
Автор действительно так думает, что бы ни говорили злопыхатели, и что самое важное — доказывает свои слова делом. И тут уже нет места эмоциям. О «работе» — только сдержанно, четко, почти докладным тоном, как в стихотворении «Ночь перед боем»:
В поднятые плечи уперты приклады,
Аптечки с гранатами рядом лежат.
Солдаты готовы к любому раскладу —
Им всем не впервой оборону держать.
Как отметил в предисловии И. Е. Витюк, «весь ужас — снова в деталях». Ближний бой скоротечен и требует быстрых действий: мало ли, что может случиться через несколько минут… Чем оно может закончиться — не хочется даже думать. Живешь единожды. Здесь. Сейчас.
«Здесь и сейчас» Сергея Лобанова расставляет приоритеты непоколебимо. При этом речь поэта течет жизнеутверждающе, победоносно, как и полагает глубоко верующему человеку, стоящему за правое дело. Посвящая стихотворение сыну, Матвею Лобанову, поэт разговаривает с ним без обиняков, не используя тошнотворных эвфемизмов типа «плохие дяди». Враг объявлен врагом, более того, назван по имени, оттого и тон беседы становится вовсе недетским:
...Не обижайся на отца,
Прошу тебя, мой сын, не надо.
Добью нацистов до конца
И, обещаю, буду рядом.
Есть такое слово — долг. Надо — значит надо.
Это понятно. Красноречивее всего иллюстрируют данное утверждение лаконичный рисунок Матвея — человечки в темно-зеленых тонах. И подпись: «Папа с друзьями копает блиндаж».
Не каждый готов, сразу, с передовой, взять и поделиться: тут вот так, да вдобавок в стихотворной форме… Сергей Лобанов, с одной стороны, продолжает традиции предшественников — поэтов Великой Отечественной войны, с другой — в такие сложные времена, когда почти весь мир против России, сообщает нам: мы будем жить.
Мы знаем, что правда на нашей стороне.
Ольга Ефимова
