Новомученики. Духовный опыт наших старших современников
- Автор обзора: Издательство «Никея»
Мученик в понятии Церкви и в переводе значит «свидетель», то есть человек, который жизнью своей, пролитой кровью свидетельствует об истине христианской веры. Новомученики — не в том смысле, что их подвиг качественно или как-то по-другому отличается от подвига мучеников первых времен христианства, а новые лишь в том плане, что для нас они новые, они – наши старшие современники, о которых сохранилась живая память.
Причисление к лику святых новомучеников не означает канонизации литературного, эпистолярного или другого их наследия. Канонизация новомученика не значит, что все, что человек написал в своей жизни, – это творение святого отца. Это канонизация не за жизненный подвиг, а за мученический подвиг в смерти, подвиг, который стал венцом жизни человека. Так Церковь именует всех пострадавших за веру в период послереволюционных гонений.
Шестая книга серии «Святые в истории»
не случайно целиком посвящена одному столетию: в христианской истории двадцатый век по насыщенности событиями, драматизму и «концентрации» святости сопоставим лишь с первыми веками христианства, а по количеству сохранившихся исторических источников превосходит все предыдущие эпохи. Автор книги предприняла попытку воссоздать биографии святых на основе сохранившихся исторических документов, свидетельств современников, а также сочинений самих святых.
На сегодняшний день в составе Собора новомучеников и исповедников Русской Церкви — более 1700 имен, оставшихся в памяти и прочно вошедших в историю. Вот лишь несколько из них:
1. Священномученик Владимир (Богоявленский), митрополит Киевский и Галицкий (13 января 1848 г. – 7 февраля 1918 г.)
Митрополит Владимир Киевский был первым из архиереев Русской Православной Церкви, погибшим в годы большевистского террора. Жизнь его, на первый взгляд, кажется такой простой, что в ней как будто и нет ничего, что предзнаменовало бы его мученическую кончину. Однако впечатление это поверхностное. Мученичество за Христа – это избранничество своего рода, его надо еще быть достойным. В силу чрезвычайной скромности Владыки многие дела его сокрыты и известны лишь некоторые фрагменты его пастырских наставлений.
Родился будущий митрополит в 1848 г., в семье сельского священника Тамбовской губернии, в которой к священству относились как к делу наследственному. Однако с принятием сана он не спешил. После семинарии его ожидала Киевская Духовная Академия, и еще семь лет с момента ее окончания он оставался Василием Никифоровичем Богоявленским, готовя себя к принятию сана на стезе преподавания в классах Тамбовской семинарии, где преподавал гомилетику, литургику и пастырское богословие. В 34 года он чувствует, что готов к рукоположению. На этом отрезке его жизни нет ни стремления поскорее утвердиться, ни ярких проявлений данных ему способностей. Только труд на том месте, на которое он был поставлен, и несение обязанностей перед Богом и по отношению к ближним – семье, ученикам. В 1886 г. его постигло двойное испытание: едва он пережил смерть жены, как пришлось расстаться и с их радостью – единственным, любимым ребенком. Ему 38, земные узы расторгнуты, и монашество становится естественным «прибежищем» для его тихой, богобоязненной души.
Одним из его главных трудов стала книга «Пастырские беседы с детьми», посвященная православному воспитанию детей и проблеме «отцов и детей»:
«В наше время отовсюду несутся жалобы на то, что большая часть нашего юношества дурно воспитана. Сами родители нередко жалуются на неблаговоспитанность своих детей. Недостаток доброго религиозно-нравственного воспитания нашего юнейшего поколения составляет одно из величайших зол нашего времени, с которым во что бы то ни стало нужно бороться, в противном случае человечество неминуемо дойдет до окончательной гибели и нравственного разложения. Но для успешного лечения какой бы то ни было болезни прежде всего нужно узнать, где эта болезнь сосредотачивается, где ее начало, причина. Вот почему и для исправления недостатков в воспитании нашего юношества необходимо прежде всего узнать, где причина этого дурного воспитания, кто виноват в нем…».
В записках митрополита Владимира, адресованных верующим, одной из ведущих читается тема смирения:
«Быть смиренным значит ничего не знать о своих дарованиях и каких бы то ни было преимуществах, а считать их всегда милостию и дарами Бога, не ставить себя выше ближних своих, безропотно переносить обиды и оскорбления, подчинять свою волю воле других, стоящих выше нас, <…> не стремиться к тому, чтобы отличиться или блеснуть чем-нибудь, но заботиться о благоволении Божием. Вот в чем состоит истинное христианское смирение. Это – преданность Христу».
Если смирение возносит, то гордость унижает. «Посмотри на гордеца», – советует святитель Владимир в своих наставлениях, – «полный самомнительности, иногда ни на чем не основанной, как надменен и самодоволен он в своих словах и поступках, в своих движениях и манерах, в своей походке и в своем одеянии! <…> О, жалкая суетность! И это называют величием?! Нет, обо всем этом не знает смиренный человек и с сожалением смотрит на этих рабов фальшивой чести».
В последние годы служения митрополиту Владимиру придется испытать скорби и принять смерть от людей, увлеченных в «водоворот» зла, – самоутвержденных «иерархов» и самоуполномоченнных «властей». Убит вооруженными бандитами во главе с комиссаром-матросом неподалеку от Киево-Печерской Лавры. На момент смерти митрополиту Владимиру было 70 лет. Это стало первым в списке трагических смертей православного епископата на землях бывшей Российской империи в ходе большевистской революции и гражданской войны в России.
2. Священномученик Иларион (Троицкий), архиепископ Верейский (25 сентября 1886 г. – 28 декабря 1829 г.)
Выдающийся православный богослов, писатель, миссионер. Во время Поместного Собора 1917–18 годов тогда еще архимандрит Иларион был единственным не-епископом, которого в кулуарных разговорах называли в числе желательных кандидатов на патриаршество. Он принял епископский сан в разгар гонений на веру — в 1920 году, и вскоре стал ближайшим помощником святого патриарха Тихона. Вплоть до своего ареста он был секретарем и главным консультантом Патриарха по богословским вопросам.
Некоторые люди приходят к монашеству, пройдя через бездну греховного опыта: испытав ужас перед страшной реальностью «пучины греха», они вступают на стезю покаяния. Путь к монашеству Владимира Троицкого был иным. Это был безупречный в своих поступках человек, которому при этом было присуще особое стремление к совершенству. Лишь всецело посвятив себя Богу, он мог поднять свою личность на высшую духовную ступень. Избрание монашества было почти естественным для него: аскеза была его привычным состоянием, добродетель радостна и желанна, грех вызывал муку и отвращение. Уже в силу своей природной чистоты Владимир Троицкий был «земным ангелом и небесным человеком»; не знавший ничего низменного, он не мог допустить присутствия низких черт у какого-то другого христианина. В монашестве он искал для себя лишь наиболее благоприятных условий для служения Богу — искал того тесного образа жизни, который не оставляет и малой лазейки греху. Брака же он не только не гнушался, но считал путем к Богу, совершенно равночестным монашеству.
«На лучшее не надеюсь, от худшего не отрекаюсь. Какова есть о мне воля Божия — так пусть и будет».
Архиепископа Илариона за «контрреволюционную деятельность» осудили на три года концлагерей. 1 января 1924 года он был привезен на пересыльный пункт на Поповом острове, а в июне отправлен на Соловки. Арест и допросы не могли его заставить склонить голову перед безбожной властью. Известно, что когда владыка находился еще в лагере на Поповом острове, умер Ленин. От заключенных потребовали почтить его смерть минутой молчания. Когда все выстроились для церемонии в шеренгу, владыка лежал на нарах. Несмотря на просьбы и требования, он не встал, заметив: «Подумайте, отцы, что ныне делается в аду: сам Ленин туда явился, бесам какое торжество!»
В концлагере на Соловках он провел в общей сложности два трехлетних срока (1923–26 и 1926–29). «На повторный курс остался», — как шутил сам владыка. Уже в первые революционные годы этот выдающийся владыка был «бельмом на глазу» у большевиков, так как авторитет его в церковной иерархии возрастал прямо пропорционально гонениям. Даже в заключении он продолжал радоваться, шутить и благодарить Господа. Известно, что для многих заключенных и сотрудников СЛОНа (Соловецкий лагерь особого назначения), выросших в годы большевицкого безбожия, владыка Иларион стал тем человеком, который впервые рассказал им о Христе и Евангелии.
В лагере он продолжал также строго соблюдать монашеские обеты. Своим нестяжательством он поражал окружающих — он просто отдавал всем все, что у него просили. Ни на какие оскорбления окружающих никогда не отвечал, казалось, не замечая их. Всем своим существом владыка опровергал стереотип о том, что верующий человек — это человек суровый, мрачный и вечно скорбящий.
«Иларион любил говорить, что, насколько христианин должен осознавать свои грехи и скорбеть о них, настолько же он должен радоваться бесконечной милости и благости Божией и никогда не сомневаться и не отчаиваться в своем жизненном подвиге», — пишет о владыке бывший семинарист Сергей Волков, слушавший его лекции в Московской Духовной Академии в 1917–18 годах.
В 1929 году во время очередного следования по этапу он заболел тифом и скончался. Ему было на тот момент 43 года.
3. Священномученик Дамиан Воскресенский, архиепископ Курский и Обоянский (23 октября 1873 г. – 3 ноября 1937 г.)
В миру Дмитрий Григорьевич Воскресенский, родился в с. Брусовое Фатежского уезда Курской губернии 23 октября 1873 года в семье священника. Он окончил Курские духовное училище, затем духовную семинарию в 1894 г., после чего служил псаломщиком в г. Путивле, а затем настоятелем церкви в с. Николаевке Путивльского уезда. Здесь у него родились один за другим два сына: Михаил и Андриан. Но вскоре он потерял супругу, Молитвы вернули о. Дмитрию силы, и он поступил на учебу в Санкт-Петербургскую Духовную академию, одновременно учился и в Археологическом институте.
27 ноября 1904 года, в день празднования иконы Курской Коренной «Знамение», он был пострижен в монашество с именем Дамиан.
В 1905 г. завершил учебу в Академии и вскоре вернулся в Курскую губернию, став смотрителем Старооскольского, а затем Обоянского духовных училищ. С 1911 года – ректор Смоленской духовной семинарии, возведен в сан архимандрита.
В июле 1918 года архимандрит Дамиан был хиротонисан во епископа Переяславского. Это была первая архиерейская хиротония по благословению Патриарха Тихона.
Владыка Дамиан не смог быть равнодушным к начавшимся с первых дней советской власти гонениям на Церковь, расправам над священнослужителями, закрытию храмов, осквернению св. мощей. Он открыто выступал в поддержку Патриарха Тихона и Матери-Церкви. Это не осталось не замеченным властями. В сентябре Владимирский ревтрибунал приговорил его к лишению свободы на все время гражданской войны за хранение «контрреволюционной литературы и рукописей…».
«Социальная классовая борьба может признана горькой необходимостью, но никогда не может быть признана христианской правдой и благом. Христианство видит высшую правду в том, чтобы отдать свое богатство ближнему, но не видит бога в том, чтобы отнять его у ближнего. Христианство не верит, что Царствие Божие может быть достигнуто материальными средствами, что возможна принудительная добродетель и социальное принудительное братство. Царство Божие невозможно в пределах этого грешного мира.Все коммунистические движения, ожидающие скорого наступления земного рая — еретичны и враждебны Церкви».
Вскоре он был арестован за сопротивление изъятию церковного имущества, а 23 февраля 1923 года был выслан на 2 года в Туркестан.
Вернувшись из ссылки, последовательно занимал Владимирскую, Полтавскую и Курскую архиерейские кафедры. Будучи Курским Преосвященным, владыка Дамиан был возведён в сан архиепископа.
В Центрально-Черноземной области владыка Дамиан организовал разветвленную сеть общественно-религиозной организации «Ревнители Церкви», которая вела борьбу с насилием советской власти против Церкви. Многие священники приняли участие в деятельности этой организации, в которой насчитывалось более 250 человек.
«Революция против Бога, религиозная революция — это не новость в истории, это явление старо, как сам наш грешный мир…»
26 декабря 1932 года архиепископ Дамиан был судим вместе с группой своих приверженцев и приговорен к расстрелу, замененному ссылкой на 10 лет в Соловки. Оттуда он уже не вернулся, а 3 ноября 1937 года был расстрелян.
4. Священномученик Серафим Чичагов, митрополит Петроградский (21 января 1856 г. – 11 декабря 1937 г.)
Офицер царской армии, выдающийся артиллерист, а также врач, композитор, художник… Он оставил мирскую славу ради служения Христу и принял священный сан по послушанию своему духовному отцу — святому Иоанну Кронштадтскому.
Потомок древнего дворянского рода, потомственный военный, Леонид Михайлович Чичагов родился в Санкт-Петербурге. В молодости он был блестящим гвардейским офицером. По окончании Пажеского корпуса в Санкт-Петербурге он поступил на службу в Гвардейскую конную артиллерию и имел все шансы дослужиться до высших чинов.
Интерес к Церкви и духовным вопросам был у Леонида Михайловича с детства. В возрасте десяти лет Леонид потерял отца. Раннее сиротство, по-видимому, оставило глубокий след в душе мальчика, — уже в юности он стал очень религиозным.
Во время Турецкой войны, наблюдая боль и страдания раненых и умирающих воинов, он почувствовал в себе стремление помогать страждущим. Первоначально оно привело Леонида Михайловича к занятиям медициной: он составил собственный лечебник с теоретическим обоснованием гомеопатии и практическими рекомендациями по лечению болезней на основе применения лекарств растительного происхождения.
Глубоко сопереживая всем, кто нуждался в помощи и поддержке, Леонид Михайлович всю жизнь занимался благотворительностью. Он также заботился о детях-сиротах, родители которых погибли на войне. Во время русско-японской войны он организовывал сборы пожертвований для лечения раненых, участвовал в формировании санитарных поездов.
В определенный момент он осознал, что всего этого мало, и он хочет целиком, без остатка посвятить свою жизнь Христу. Целых три года Леонид Михайлович готовился к принятию священства: изучал богословские науки, стремится активно участвовать в делах милосердия… И вот в 1893 году вместо гвардии полковника он стал рядовым московским священником. Затем Серафим был возведен в сан архимандрита, был благочинным всех монастырей Владимирской епархии, а также настоятелем Воскресенского Ново-Иерусалимского монастыря.
На фоне традиционного русского епископата владыка Серафим определенно выделялся и своими талантами, и своей военной выправкой. Церковный историк А. Краснов-Левитин дал яркую характеристику владыки Серафима:
«…я ловлю себя на том, что невольно им любуюсь: яркая индивидуальность всегда импонирует. В нем не было ничего искусственного, натянутого, деланного. Он держал себя естественно и просто. Когда его облачали посреди храма, когда он стоял в полном облачении перед престолом, он держался так, как будто был один в комнате, а не перед несколькими тысячами человек, которые не спускали с него глаз. В его молчаливых повелительных жестах чувствовалась привычка командовать; служил он негромким старческим голосом, благословлял слабым движением рук, генеральски снисходительно шутил с духовенством. Также просто он говорил с народом…»
За „генеральство“ и „черносотенные“ взгляды владыка Серафим не единожды пострадал. Во время революции 1917 года, под предлогом „борьбы с политическим реакционером за обновление общественной и церковной жизни“ большевистские власти выслали архиепископа Серафима из Тверской губернии.
«Нельзя пройти в покое тесный путь в Царствие Божие. Заблуждаются те, которые думают спастись в довольстве. Нет, спастись можно только в работе, в труде и в борьбе, и, чтобы нам показать пример, Христос постоянно трудился с самого юного возраста».
30 ноября 1937 года уже седовласому старику, больному водянкой, было предъявлено обвинение, по меркам советской законности, строго документированное. В справке говорилось, что обвиняемый ни много, ни мало, а «авторитет православной церкви» и «проводит глубоко законспирированную контрреволюционную деятельность». Ему было 82 года, уже несколько лет он не мог самостоятельно передвигаться. 11 декабря 1937 года митрополит был расстрелян на полигоне Бутово под Москвой. В тюрьму его везли на карете скорой помощи, на расстрел — вынесли на носилках.
