О чем молчат евангелисты
- Автор обзора: Юлия Ростовцева/Православная Москва
Пасхальная радость природы в стихах русских поэтов
Как наступает Пасха – тихо и торжественно или громогласно и величественно? Каково место неба, птиц деревьев и цветов в этом празднестве? Вторит природа церковному пасхальному песнопению, или же таинственным ожиданием стихий предвосхищает соборное «Христос Воскресе!» задолго до того, как эти слова разольются по земле? Ответ можно было бы найти в новозаветных книгах. Если Сыну Человеческому на кресте сострадала вся природа – солнце померкло, и «тьма бысть по всей земли» от шестого часа до часа девятого (см. Мф. 27, 45), то в описании дня Воскресения присутствует указание на солнечный свет. Не случайно апостол Марк отмечает время узнавания вести о воскресшем Спасителе достаточно точно: «возсиявшу солнцу» (Мк. 16, 2). Таким образом, светило, сотворенное Божеством, «заутра» как бы возвещает весть о Его воскресении.
Но что же с другими творениями Зиждителя? Словно воспевая то, о чем умолчали евангелисты, ответ на этот вопрос дают русские поэты XIX века.
У Константина Случевского новозаветное известие о наступлении пасхального утра дополняется картинкой из мира фауны:
День наступил, зажглась денница,
Лик мертвой степи заалел;
Заснул шакал, проснулась птица…
Пришли взглянуть – гроб опустел!..
Однако слова о шакале и птице в данном случае лишь детализируют рассказ о чудесном утре. Своей кажущейся обыденностью они создают фон для необычайного – Воскресения Господа нашего Иисуса Христа. Сама по себе природа здесь еще не провозвестница Христова Воскресения, а лишь его соучастница.
В сочинении Владимира Ладыженского возглас «Христос Воскресе» предшествует пробуждению природы. Но автор использует для этого антитезу не ночи-утра, а зимы-весны, исходя из смыслового тождества «весна – Пасха». После таинственного и радостного известия окружающий мир подключается к всеобщему ликованию:
Христос Воскрес! Скворцы поют,
И, пробудясь, ликуют степи.
В снегах, журча, ручьи бегут
И звонким смехом быстро рвут
Зимою скованные цепи.
Похожие мотивы разрабатывает в стихотворении «Пасхальные вести» Яков Полонский. Известие о воскресшем Господе напрямую связано здесь с приходом весны, в некотором смысле обусловлено ею:
Бог воскрес, и смерть побеждена!
Эту весть победную примчала
Богом воскрешенная весна…
По мысли поэта, наряду с попранием силы адовой Господь упразднил и зимнюю стужу, воскресил весну, которая, в свою очередь, возвещает Пасху. Поэт соединяет тему весны воскресшей с апостольскими мотивами: славить Создателя теперь назначение зеленого леса, теплой земли, поющего соловья.
Княжна Елена Горчакова, также наделяя природу сакральным статусом, выводит в своем стихотворении действующее лицо – не кого-нибудь, а утреннюю птаху, жаворонка, который «Песнь воскресения запел». От птицы наследуют святое пение другие участники мирозданья:
И песнь ту громко повторяли
И степь, и холм, и темный лес.
«Проснись, земля, – они вещали, –
Проснись: твой Царь, твой Бог воскрес.
Иначе развивает тему о таинственной новости Аполлон Коринфский. В его поэтической вариации первыми радостную весть возвещают сонмы ангелов, которым вторят:
Вольных пташек голоса,
Вторят горы, вторят долы,
Вторят темные леса…
Заканчивается «Святая весть» напоминанием старинного предания, согласно которому весеннею порою даже самые могилы откликаются словами «Он воистину воскрес!». Таким образом, отождествляя, подобно другим поэтам, пасхальный праздник с весеннею порою, автор делает акцент на том, что первым провозвестником Воскресения предстает горний мир небожителей, которому наследует природа. Из всех разобранных нами поэтических вариаций на тему светлого Христова воскресения стихотворение Коринфского ближе всего к церковному преданию – ведь первыми возвестили пасхальную радость ангелы, от которых она разлетелась по всему дольнему миру.
Православная Москва
