О том, что не выбирают
- Автор обзора: Ольга Ефимова
Виктор Кирюшин. Родное. Избранное.
М.: «Вече», 2023. - 336 с.
Поэзия не терпит небрежности. В обыденной речи мы не задумываемся над каждым произнесенным словом: сказали — и ладно, главное — донести до собеседника общий смысл высказывания. Но в поэтическом произведении каждое слово весомо, а название книги стихотворений всегда приглашает к для диалогу с читателя, который возьмет эту книгу в руки. Это связано с тем, что любой поэт ищет «своих», и оплошность в данном случае дорогого стоит: если на зов поэта откликнутся хотя бы немного «не те», никакого диалога не получится, только взаимное разочарование...
«Родное» — это не всегда, то же самое, что «родственное», хотя одно из значений прилагательного — «находящийся в кровном родстве по прямой линии». И далеко не всегда между должными быть друг другу самыми близкими людьми складываются теплые отношения... Между тем, это слово имеет и более утилитарный смысл — «место, где человек родился», точка на карте, которую не выбирают. Когда задумываешься об этом, хочется возразить: какая разница, человек мог появиться на свет где угодно... Вот только эта точка — начало пути для человека, определяющая его дальнейшую жизнь. А для русского человека любовь к своим почти священна, что выражается и в снисходительном отношении: «Хоть плохонький, да свой», и в высшей степени привязанности: «Да я ж тебя люблю как родного!»
Три вещи в этой жизни мы не выбираем — веру, родину и родителей. Это данность от Бога. Строго говоря, книга об этом.
Подзаголовок — «Избранное». Значит, стихотворений много, есть из чего составить довольно-таки объемную книгу. Есть что подытожить. Под обложкой — главные и лучшие произведения автора. И каждый оттенок многозначного названия раскрывается автором со всей полнотой, присущей русскому слову, при этом речь течет спокойно и плавно:
В час, когда предзимняя истома
Грезит зимней заметью и льдом,
Страшно — не имеющему дома
И вдвойне — имеющему дом.
***
2004 год. Московская Международная книжная ярмарка на ВВЦ. Пытаясь немного прийти в себя от изобилия книг и толкотни посетителей, отхожу куда-то в уголок, где поменьше народа. Очнулась у стенда издательства «Молодая гвардия». Одинокий поэт огляделся по сторонам:
— Никого... Девушка, можно я вам буду читать?
Как же он читал! Ярко, но негромко, не пытаясь очаровать. Стихи лились свободно, окружающая действительность как бы отодвинулась на задний план, а я стояла столбом — не каждый день такое случается, мягко говоря. Иногда совершенно чужие люди за короткое время становятся друг другу и опорой, и поддержкой, даже если это взаимодействие случайное, практически вынужденное... Но для русского человека категория «чужое» весьма растяжима: если по-доброму, с теплотой относишься к другому, он становится уже немножечко родным... Тогда я еще ничего не понимала в поэзии, поэтому не сообразила, кто передо мной, только интуитивно было ясно, что это очень хороший поэт. Помню одно из стихотворений — «При виде танцующих стариков», о безвозвратно ушедшем прошлом, прозвучавшее с горечью за непутевое настоящее и с тревогой о будущем:
Вдруг сорвется мотив...
Ну, а мертвые сраму не имут.
Вы счастливее нас, неприкаянных, что тут скрывать!
Мимо тихих церквей проплывете по «Третьему Риму»,
А четвертому, видно, и вправду уже не бывать.
Жаль, кроме меня, никто этого не слышал. Виктор Кирюшин (а это был именно он) презентовал свою очередную книгу — «Чередованье тьмы и света», подарил мне экземпляр и оставил трогательный автограф: «Ольге — с искренней симпатией». А стихотворение о стариках из той книги, «Чередованье тьмы и света», вошло в сборник «Родное», и это неудивительно: о многом поэт радеет — и о нас, «оцифрованных» (а ведь дело было 20 лет назад!), и о том, что самые горькие потери — те, которые ускользают от нашего внимания.
...В 2024 году Виктор Федорович Кирюшин стал лауреатом XIII Патриаршей литературной премии им. Святых Равноапостольных Кирилла и Мефодия.
Первая мысль, когда узнала об этом: слава Богу, поэт никогда больше не будет читать свои замечательные стихи случайным людям.
***
«Малая родина» в стихотворениях Виктора Кирюшина — это «бедные селенья», о которых говорил ещё Ф. И. Тютчев. Только сейчас воспетый классиком «край родной долготерпенья» выглядит совсем горестно. Старики уходят. То, что питало и грело нас — их тепло и всепрощение, теперь еле-еле тлеет, и нужно успеть, пока этот крохотный огонек еще горит:
Деревня Хлебово.
Остановка по требованию.
Три дома,
Один жилой.
Пьяный старик с пилой.
Слепая старуха:
У неё глаукома.
Вот я и дома.
«Ну и зачем тащиться в такую даль?» — спросит изнеженный горожанин. Тяга к земле соразмерна душе русского человека. Это стремление к настоящему, подлинному — на земле уходит стресс, говоря по-научному, а по-простому, перефразируя Достоевского, — все мы вышли из деревни. Это наши корни. По сути, мы мало отличаемся от предыдущих поколений: в наших городах по-прежнему строят большие дворы с детскими площадками, чего не встретишь за рубежом. Обязательно найдется кто-то, кто разобьет цветник под окошком, даже если живет в двадцатиэтажной новостройке. и в квартирах у нас кошки-собаки, и собираемся на кухнях после работы, чтобы с близкими обсудить, как прошел день... Грустно это, очень грустно. Горечь за русскую деревню в этом маленьком стихотворении сочится из каждой буквы: как мы будем жить, если их всех не станет? Куда возвращаться — в заброшенные дома?.. Лирический герой приезжает в деревню один, и мы ясно видим: за ним не следуют члены его семьи, и от этого еще тяжелее — разрыв между городом и деревней видится непреодолимым.
Простоту сейчас принято критиковать, однако именно изложенное простым языком запоминается и западает в душу — как говорится, «лучше меньше, да лучше»:
И в луже — голову нагни —
Горят небесные огни,
Но с теми, если честно,
Они — как ров и бездна.
Небо — то, куда мы смотрим всю жизнь, и первым в ассоциативном ряду к этому слову всплывает такое простое и такое короткое существительное — «душа». И так важно, куда она устремляется — ввысь, в настоящее небо, или в его отражение. В этом четверостишии ощущается первичность нематериального и в то же время его неразрывная связь с материальным миром, почти физические ощущения от образов: родное небо — оно свое, это не просто «локация», это глубокое переживание, от которого у читателя сжимается сердце.
***
Стихотворения Виктора Кирюшина для детей стали для меня настоящим открытием. Дети не выносят фальши. Мало кто из лирических поэтов способен создать жизнеспособное детское стихотворение, просто по той причине, что автор должен абстрагироваться от своих переживаний, и посмотреть на мир глазами ребенка. Автор должен уметь и объяснить маленькому человеку, как мир устроен, и заступиться за слабого, и пресечь хотя бы на словах любую несправедливость, или хотя бы ее обозначить, как в стихотворении «Жара» про сторожевого цепного пса, который изнывает от летнего зноя:
...И вот сидит, едва живой,
Несчастный пес сторожевой.
Страдает, пасть раззявив,
По милости хозяев.
Они ведь и минутки
Не жили в тесной будке.
Тем оно и нравится и детям, и взрослым, что так быть не должно. Все живое надо уважать и беречь.
***
А это — из той старой книги, «Чередованье тьмы и света», которое в наши дни, к сожалению, снова звучит «свежо»:
Чёрною меткою мечен,
Чей же взвалил ты на плечи
Крест непосильной вины?
Мальчик вернулся с войны.
От короткого и веселого слога — к мучительному осмыслению сегодняшнего дня. Образ Родины стоит за спиной у прошедшего войну молодого человека. События, что происходят сейчас на Донбассе, заставляют нас вспомнить эти печальные строки. А вопрос, который задает поэт, адресован всем нам. Книга избранных стихотворений Виктора Кирюшина «Родное» — пронзительная, непритворная, призвана сохранить хрупкое между новым миром и старыми добрыми традициями, поскольку без почтения к прошлому у русского народа не может быть будущего.
