От Севастополя до Бизерты
- Автор обзора: Андрей Мартынов
«…Мы уходили за море с Врангелем». Крымский исход 1920 года: хроника и воспоминания.
М.: Содружество «Посев», 2020. – 324 с.
Название книги отсылает к заключительной строчке стихотворения поэта-эмигранта Владимира Смоленского «Над Черным морем, над белым Крымом…». Сам же сборник, вышедший под редакцией историка Никиты Кузнецова, включил в себя ранее не публиковавшиеся мемуары, а также свидетельства, печатавшиеся в малотиражной периодике русского зарубежья.
Воспоминания рисуют непростую картину эвакуации. Несмотря на то что еще весной 1920 года, став во главе армии, барон Петр Врангель распорядился подготовить корабли и суда для вывоза армии и всех желающих гражданских беженцев из Крыма, ранние ноябрьские заморозки, позволившие красным форсировать Сиваш и создать на фронте положение, близкое к катастрофе, привели к «внеплановому» ее началу. Ситуация усугублялась проблемами с топливом. Донецкий угольный бассейн был потерян белогвардейцами еще в конце 1919 года. Не было мощностей для добычи (шельф Черного моря) и производства нефти. Кроме того, многие корабли и суда за годы Первой мировой и Гражданской войн находились в крайне неудовлетворительном состоянии и нуждались в ремонте. В то же время, по свидетельству хорошо информированного об обстановке капитана Николая Гутана, ремонтные мастерские обладали лишь 33% состава сотрудников от довоенного штата.
В обывательском сознании при словах «белый исход» сразу встает картинка давки на севастопольском причале из знаменитого фильма «Служили два товарища» и не менее известные строчки Владимира Маяковского из поэмы «Хорошо»: «Наши наседали, крыли по трапам, кашей грузился последний эшелон». В реальности, как свидетельствует тот же Гутан, беженцы и военные были изначально распределены по целому ряду портов – Севастополь, Евпатория, Ялта, Феодосия, Керчь, куда и отходили в соответствии с распоряжениями командующего флотом вице-адмиралом Михаилом Кедровым.
Естественно, не обходилось без происшествий. Следствием не выполненного вовремя ремонта были поломки как у флагманского дредноута «Генерал Алексеев», так и у рядового транспорта «Добыча». У последнего одновременно дали течь оба котла. Еще один белый офицер, Александр Воеводин, часть пути эвакуации проведший на эсминце «Гневный», честно признавался: «Все плавание от Севастополя до Константинополя и от Константинополя до самой Бизерты – счастливая случайность. «Гневный» был брошен в Севастополе у пристани портового завода, где стоял на ремонте Многие вспомогательные механизмы на «Гневном» перебирались, каюты и кубрики ремонтировались, машинные отделения (две турбины) и кочегарки тоже, кингстоны не в порядке, даже ручек на дверях кают нет». В итоге корабль отправили на буксире однотипного с ним эсминца «Пылкий». И это уже само по себе представляло опасность – ведь шедший аналогичным образом эсминец «Живой» утонул со всем экипажем и беженцами. Кроме того, на «Гневный» забыли погрузить воду и продовольствие для расположившихся на его борту казаков. Поэтому, как вспоминал Воеводин, пришлось прострелить котлы паротурбинной силовой установки (все равно корабль двигался не своим ходом) и получить воду из них (продовольствием поделилась команда и беженцы с «Пылкого»).
Другой трудностью, в первую очередь для непривычных к морской службе лиц (как военных, так и гражданских), был шторм. Хотя в дни эвакуации стояла довольно тихая погода, без шторма, увы, все же не обошлось. О его силе, а она достигала 7 баллов, свидетельствует приведенная в книге «радиотелеграмма» с борта ледокола «Илья Муромец», ведшего на буксире вспомогательный крейсер «Алмаз»: «Алмаз» штормует. Еле держимся против волны. Буксиры ненадежны».
Тем не менее эвакуация прошла успешно. На свыше чем 120 кораблях и судах в изгнание отправилось более 145 000 человек, около 117 000 военнослужащих, включая 6600 раненых, и 28 000 гражданских лиц.
Вот так и «плыли завтрашние галлиполийцы, плыли вчерашние русские», как писал все тот же Маяковский. Хотя разве эмиграция предполагает обязательный отказ от своих культурных корней?
НГ
