По Ромейскому морю за иным сказанием
- Автор обзора: Валентина Курицына
Володихин Дмитрий. Эллинороссия: роман-хроника.
М: Снежный Ком М, 2019. – 192с.
В московском издательстве «Снежный Ком М» вышла книга доктора исторических наук, лауреата Патриаршей литературной премии имени святых равноапостольных Кирилла и Мефодия Дмитрия Володихина: роман-хроника «Эллинороссия».
Дмитрий Володихин не впервые предлагает читателю представить, что история могла пойти по-другому, и описывает иную, альтернативную всем известной, историческую картину. Так происходит в романе «Доброволец», рассказе «Слишком человеческое». Но если в названных произведениях речь шла об изменении хода войн, разразившихся в ΧΧ (в романе – Гражданской, в рассказе – Великой Отечественной), и в большей степени о судьбе и осознании своего места в истории одного человека («Доброволец») или жизни деревни и выходца из нее в послевоенные десятилетия («Слишком человеческое»), временной и пространственный охват романа-хроники «Эллинороссия» куда шире. Это несколько веков и несколько государств, как существующих реально, так и появившихся только на страницах романа.
В аннотации сообщается, что Византия и Владимирская Русь не были разгромлены завоевателями, объединились, выстояли, и историки знают государство Эллинороссия. Но даже такая аннотация не передает масштабы исторической «новизны» и «иных сказаний», предлагаемых читателю автором.
Эту хронику можно назвать историческо-фантастической. И в этом качестве книга имеет огромное неоспоримое достоинство. Хороший результат получается, когда за дело берется специалист. Этот исторический роман написан профессиональным историком и замечательным писателем, поэтому книгу можно рекомендовать всем, кто действительно интересуется историей, не раз размышлял об особой судьбе книги, слова в истории человечества и ценит по-настоящему хорошую литературу.
От времени правления Ивана ΙΙΙ («Ромейское море») через Смутное время («Иное сказание») Дмитрий Володихин подводит читателя к нашим дням.
«Ромейское море» – часть самая первая, самая сложная для восприятия. И, на мой взгляд, самая интересная и в художественном отношении самая сильная. Проведу параллель: классический, давно вошедший в школьную программу лермонтовский «Герой нашего времени» тоже состоит из нескольких частей. Из них я (и не только я) считаю самой совершенной «Тамань». Здесь примерно так же: весь роман хорош и интересен, но «Ромейское море» особенно.
Эта часть самая сложная, потому что для ее чтения, восприятия, понимания от читателя требуется немалая эрудиция. Автор, профессиональный историк и знаток древней книжности, поставил перед читателем высокую планку. Приходится признать, что далеко не каждый читатель до этой планки дотянется, и часть авторских аллюзий, реминисценций, параллелей и мастерских стилизаций останется непонятной для значительного числа читающих «Ромейское море». Возможно, автор, ориентируясь на то, что хорошо известно ему самому, несколько переоценил знания читателей. Возможно, сознательно с самого начала произведения рассчитывает на читателя-интеллектуала. И именно такой ему и нужен. Хотелось бы, чтобы следующее издание романа вышло с примечаниями, комментариями и т.п. И тогда тысячи читателей смогли бы открыть для себя пласты текста, которые сейчас оказались им недоступны, воспринять «Ромейское море» гораздо полнее. Подчеркну: ни в коей мере не прошу «упростить» кое-где текст. Он удивительно хорош в своей сложности. Но вспомогательный справочный аппарат позволил бы значительно расширить потенциальную читательскую аудиторию. А эта книга заслуживает миллионы читателей.
Когда читаешь «Ромейское море», невольно иногда вспоминается роман другого ученого и писателя: «Имя розы» Умберто Эко. Это только читательские ассоциации, случайны ли они? Не знаю. Возможно, Дмитрий Володихин сознательно шел на некоторые параллели с романом, ставшим давно прецедентным текстом в нашей культуре. Возможно, ассоциации случайны, а образы и темы, вызвавшие их, относятся к разряду вечных. Но есть в «Ромейском море» и «разумеется, рукопись», и детективная история вокруг нее, и мудрый священнослужитель, первым разгадавший эту загадку. Роднит эти два произведения и книга, слово в центре всего и рассуждения о судьбе хроники. Возможно, Дмитрий Володихин в чем-то и спорит с известным романом, потому что владыка Герман у него мудр и очень добр одновременно, и его мудрость и доброта неотделимы, и два человека, два умных книжника, образованных, понимающих силу слова, не погубили хронику (и даже целую библиотеку, как в «Имени розы»), а нашли решение, позволяющее достойно сохранить ее. Но все это может быть и только ассоциациями конкретного читателя, потому что, как известно, текст произведения, выйдя из печати, начинает жить самостоятельной жизнью. И порой читатель находит в нем что-то, чего автор при работе над книгой и не предполагал.
Роман состоит из пяти частей (пяти времен). Читателя ждет и историческое повествование, и элементы научной фантастики, и история любви, и проза о войне. Каждая часть отправляет читателя в иное место и в иную эпоху. Они разные по объему. Некоторые могли бы быть самостоятельной повестью, другие – рассказом. Собственно, так оно и есть. И части этого романа могут показаться знакомыми преданным читателям Дмитрия Володихина, потому что некоторые из них выходили как отдельные произведения. Но не нужно думать, что «Эллинороссия» – механическое соединение ранее написанных повестей и рассказов. Тексты были автором переработаны, и перед нами действительно роман, а не разрозненные фрагменты. Через все части, через все времена проходит мысль, что история могла (или еще может?) пойти по-другому, что известное нам течение истории не единственное из возможных.
Когда герои романа рассуждают об «ином сказании», т.е. о возможном другом ходе истории, где им может и не оказаться места, о возможных иных путях, которые только выбирает для них и для нас (для людей, для человечества) Господь, подобные мысли и слова могут показаться кое-где слишком смелыми. Но, напомню, это мысли персонажей романа-хроники, а не безусловный авторский «вердикт». А литературные герои имеют право предполагать, размышлять, ошибаться, оказываться правыми или так и не узнать, как все на самом деле.
В чем же хочет убедить читателя автор? Согласен ли он полностью с размышлениями какого-нибудь персонажа? Думаю, что в задачи автора романа вовсе не обязательно входит убеждение в чем-то читателей. Роман – не учебник и не пособие, а художественное произведение. Если же говорить о том, что самое главное хотел бы сказать (или напомнить) автор читателю, думаю, это слова владыки Германа из «Ромейского моря»: «Не бойся Богу довериться, он к нам милостив, что решит, то нам и во благо. […] Неужто Он не лучше нас ведает, что нам надобно по чести, по вере и по правде? И ведая, неужели Он этого нам милостиво не дает?»
