Православие — не цель, а путь

  • Автор обзора: Марина Бирюкова
  • Книга: Почти православная. Современная женщина в древней традиции
  • Автор книги: Карлсон Анжела Долл

Книга Анжелы Долл Карлсон «Почти православная» — не из тех, в которые я вцеплялась сразу, едва увидев их на стеллаже православного книжного магазина. Напротив, я долго ходила мимо нее, брала раз-другой ее в руки… и возвращала на место. Мне не нравилась обложка (непонятно, зачем на ней нарисованы чьи­-то ноги), настораживало название: «Почти православная» — что это значит?.. Не иначе как ищет для себя человек легкого, комфортного варианта: я ж не совсем православная, дескать, я почти, какой с меня спрос…

На самом деле легкого варианта автор книги для себя как раз и не ищет. Книга американки Анжелы Карлсон — достойное, на мой взгляд, пополнение библиотеки духовных автобиографий; основоположником этого жанра можно считать Августина, епископа Гиппонского, с его «Исповедью». Условие успеха духовной автобиографии (а под успехом здесь надо подразумевать то, что она оказывается нужной многим людям, сколь угодно отличным от автора) — это честность. На каждом книжном развале мы найдем предостаточно глянцевых и прочих изданий с откровениями знаменитостей, но в большинстве случаев это игра: человек, имя которого на обложке, играет избранную роль, создает собственный имидж, подает себя читателю таким, каким он хочет быть в их глазах. Автору настоящей духовной автобиографии это не нужно: ему нужна правда. Только сказав правду о себе, он может сообщить читателям истину о Боге, или, точнее — о Его любви, Его Промысле и о пути человека к Нему.

Анжела Долл — наша современница — родилась в штате Огайо в глубоко католической семье. Вместе с родителями она каждое воскресенье посещала церковь, училась в частной католической школе. Рассказ о Христовых страстях — с принятыми в католичестве подробностями — действовал на впечатлительную девочку так, что она не раз теряла сознание. Эйнджи молилась и мечтала однажды увидеть на своих руках и ногах стигматы — язвы Господни.

Но в подростковом возрасте начался надлом, вызванный, возможно, семейной драмой — нервно-психическим расстройством отца, участника вьетнамской войны, и разводом родителей. Девочка-бунтарка, подранок, осознавший свое одиночество, уходит из добропорядочной католической среды в мир панк-рока, поет и сама пишет композиции. Вчерашних запретов уже нет: она свободна… Впрочем, свободна ли? Почему вместо счастья крутая панк-рокерша Эйнджи ощущает тоску?.. «Я снова устремлялась куда-то, бежала в неизвестном направлении с надеждой, что есть что-то настоящее где-то за горизонтом… Я неслась, не останавливаясь, пока не осознала, что внутри меня пустота. Пришлось посмотреть правде в глаза. Что бы ни посылала мне судьба, мне все было мало. Я поняла, что всегда буду ощущать внутри сосущую пустоту и все время буду пытаться заполнить ее…»

И вот, бунтарская юность позади: Эйнджи замужем, она мама четверых детей, трое из которых — мальчики. Понимая, что не справится иначе с валом своих домашних забот, она оставляет карьеру успешного продюсера фильмов и музыканта ради семьи. Главной ее задачей становится — поддержать чистоту и порядок в доме с чрезвычайно живым и беспокойным населением. Но заполнена ли пустота? Стало ли цельным самовосприятие нашей героини, проще говоря, ответила ли она себе на вопрос, кто я и что я такое? Почему она так страдает от своего несовершенства, своих ошибок и слабостей?

Анжела — верующий человек, всегда, на протяжении всей своей богатой перипетиями жизни. Но ее вера бездомна. В какой-то момент Анжеле кажется, что они с мужем, понимая друг друга, могут сами создать дом для своей веры — христианскую общину «Метанойя»: «Мы хотели воссоздать Церковь — такой, как она была в древности». Но Церковь — не то, что мы можем создать сами: протестантизм с его бесчисленными деноминациями как раз этого-то и не понимает. «Метанойя» служит для Анжелы своего рода психотерапией, помогает согреться, восстановить чистые чувства религиозного детства. Но дальше опять кризис. Где искать настоящий, надежный дом?

«Изначально меня привлекла в Православии его непоколебимая основательность. Его здание выстроено не на зыбком песке и не на тонком слое глинистой почвы, подверженном воздействию переменчивой погоды. Православное учение зиждется на традиции, которой, подобно прочному бетонному фундаменту, не страшны дожди и наводнения…» Как тут не вспомнить слова Христа об основании дома на камне (см.: Лк. 6, 48). Но как быть со свободолюбием нашей героини, с крайней независимостью ее характера?.. Ведь в Православной Церкви, казалось бы, все расписано: молитва, пост, богослужение… Даже одежда, в той или иной мере.

Не беспокойтесь — Анжела уже очень хорошо знает, что свобода не есть следование стихийным процессам личности; что свободной можно быть именно в чем-то надежном. Надежное — не значит косное, не значит окаменевшее. Напротив: «Когда входила в православную церковь, я чувствовала себя так, будто здесь есть что­то новое, что я ранее не знала и не замечала. Мне всегда было, чему поучиться и что освоить. При условии, что это традиция древняя и устоявшаяся, в ней все время что-то течет и меняется. Будто внутри журчит быстрая река: она питает растительность по берегам, ее русло петляет и преображает ландшафт, так что каждый раз видишь все, как впервые».

К первому в своей жизни священнику Анжела пришла с целым списком вопросов — о том, что, с ее точки зрения, мешает ей стать православной: «…я посещаю занятия йогой… у меня есть татуировки… я не осуждаю моих друзей-геев…». Причем, как она пишет, «многие пункты содержали в себе вызов, и я, говоря о них, вся сжималась и сжимала кулаки. Я не собиралась никого колотить. Просто таким образом я пыталась успокоить свое несчастное исстрадавшееся сердце, не находящее ответов на ключевые жизненные вопросы».

Но после разговора со священником кулаки разжались и сердце преисполнилось благодарности. Нет, это не означало, что все просто, что быть православной, оказывается, легко. Это означало другое: Христос любит тебя такой, как ты есть, и тебе предстоит отозваться на Его любовь. Легкого пути при этом никто не обещал, как и простых ответов на вопросы, которые отнюдь не кончились:«Простых ответов не будет. Быть православной вообще нелегко <…> Ты просто приходишь к Богу таким, как ты есть — без грима, с распахнутой и уязвимой душой».

Тому, кто решится открыть эту книгу, как решилась в какой-то момент я, нужно понимать: автор далеко не во всем похожа на нас с вами. Что-то в ее рассказе о себе может — если не шокировать, то, как минимум, напрячь. Например, к упомянутым выше татуировкам мы с вами, безусловно, относимся отрицательно. Но Анжела рассказывает о том, какое тату она сделала себе в период воцерковления: древо Жизни и кружащую вокруг него бабочку. Рассказывает без сожаления, потому что тогда это для нее было естественным способом самовыражения. Теперь Анжела уже не делает татуировок, но себя тогдашнюю она принимает такой, как есть. И нам предстоит принять… не только Анжелу, но и всякого пришедшего к нам человека таким, как он есть, принять, как брата или сестру. Даже если он(а) с ног до головы в рисунках.

Крещенная в Католической Церкви, она должна была войти в Православную Церковь через миропомазание, и вот, наконец, этот день настал: «Я шла к этому дню три года, спотыкаясь о каждую кочку, заглядывая под каждый придорожный камень в поисках знаков и знамений, горячо ожидая изменений в своем характере и настроении, сталкиваясь со множеством неудач… Я мечтала поскорее влиться в Православие и в то же время боялась этого шага». Шаг сделан, что же дальше? Новоначальная православная христианка настроена трезво. Она говорит священнику и восприемнице, что не ожидает больших чудес. Ведь миропомазание — не магический обряд, который разом изменит все ее существо, сделает ее «обновленной и совершенной». Миропомазание означает, что она обратилась, наконец, и сделала первый шаг по верной дороге — дороге длиною в жизнь.

И вот здесь мы находим объяснение названию книги. Анжела всегда будет чувствовать себя почти православной или без пяти минут православной — потому что не сможет категорично заявить о себе «Я православная». Ей всегда будет чего-то — а может быть, многого! — не хватать для столь решительного заявления: она всегда будет чувствовать зазор меж собою реальной и тем, каким должен быть человек в избранном ею Православии, которое не есть цель, но путь. А цель (продолжим за нашу американскую сестру) — Царство Небесное.


Саратовская митрополия