21.01.2017

Стать равным самому себе

Автор обзора: Священник Константин Кравцов

«Мария Юдина. Религиозная судьба»

Дроздова М. А.

М.: Издательство Московской Патриархии, 2016. — 272 с., ил.

ИС Р15-514-0695

ISBN 978-5-88017-486-7

МАРИЯ ВЕНИАМИНОВНА ЮДИНА (28 августа (9 сентября) 1899, Невель — 19 ноября 1970, Москва) — пианистка, музыкальный философ. Еврейка по национальности, родилась в городе Невель Витебской губернии, в семье врача. Первые уроки игры на фортепиано получила в возрасте шести лет. В 1912 году поступила в Петербургскую консерваторию, где училась в классах фортепиано Анны Есиповой, затем Феликса Блуменфельда, Анатолия Дроздова, Леонида Николаева. В мае 1919 года приняла крещение. Принадлежала к невельскому кружку Михаила Бахтина и Льва Пумпянского. Блестяще окончив консерваторию в 1921 году, была принята в штат консерватории и начала активную концертную деятельность. Первое сольное выступление Юдиной в Москве состоялось в 1929 году. В 1930 году уволена из Ленинградской консерватории за участие в христианском кружке «Воскресение». Два года спустя получила место профессора в консерватории Тбилиси, а с 1936 года (при содействии Генриха Нейгауза) — в Московской консерватории, где она работала до 1951 года. В 1944-1960 годы Юдина преподавала в Институте имени Гнесиных.

В 1960 году была уволена из Гнесинского института из-за своих православных убеждений и за симпатии к современной западной музыке (включая эмигрировавшего Стравинского). Она продолжала давать публичные концерты, но ей было отказано в записях. После того, как в Ленинграде пианистка прочла со сцены стихи Бориса Пастернака в ответ на вызов на бис, ей было на пять лет запрещено концертирование. В 1966 году прочла в Московской консерватории цикл лекций по романтизму. Последний концерт пианистки состоялся в 1969 году.

Прихожанка храма Николы в Кузнецах, духовная дочь протоиерея Всеволода Шпиллера.

Умерла в Москве, похоронена на Введенском кладбище.

Книга М. А. Дроздовой «Мария Юдина. Религиозная судьба» не столько биография гения, сколько восторженный, полный восхищения гимн любимой учительнице. Или, говоря языком самой Юдиной — «акафист»: именно так называл она свои собственные воспоминания о многочисленных друзьях — подлинной цвете художественной аристократии самого трагического в истории России века. Но отличие жизнеописания великого художника и музыкального философа (Юдина терпеть не могла, когда ее называли пианисткой) от биографий выдающихся людей, написанных близко знавшими их людьми (в данном случае — ученицей и продолжательницей ее дела) еще и в другом. Своей книгой Мария Дроздова обращает внимание на крайне важный для любого художника-христианина вопрос — вопрос о творчестве-как-спасении, поставленный всей жизнью и искусством Марии Вениаминовны Юдиной: о искусстве как проповеди и жизненном подвиге; искусстве как кресте, без которого, как мы знаем, спасение невозможно.

«Я знаю лишь один путь к Богу: через искусство… Я не утверждаю, что мой путь универсальный, я знаю, что есть и другие дороги. Но чувствую, что мне доступен лишь этот; все Божественное, духовное впервые явилось мне чрез искусство, чрез одну ветвь его — музыку». С этой записи из дневника семнадцатилетней Марии начинается взволнованный рассказ об этом долгом и скорбном, но вместе с тем — и это самое главное — благодатном и ослепительно-ярком пути полной самоотдачи себя Богу и людям — «пути духовных созерцаний». Этот путь до смерти «отца народов» был, как известно, путем мученичества и исповедничества, а после христианин, не скрывающей своей веры, оказывался обречен влачить участь маргинала, перед которым закрыты все двери, что в полной мере испытала на себе Мария Юдина.

На долю ее поколения выпали самые страшные гонения на Церковь за всю человеческую историю, гнет самого людоедского из всех политических режимов. Тем не менее, сама Юдина, открыто исповедовавшая христианство и не скрывавшая свое отношение к советской власти на протяжении всей своей жизни, состоявшая в кружке творческой интеллигенции «Воскресение», все члены которого были репрессированы, а руководители расстреляны, даже ни разу не была арестована — почему? «Она непременно хочет, чтобы мы ее арестовали — чтобы предстать мученицей в глазах Западной Европы, а вот мы ее и не арестуем», — заметил следователь на одной из допросов В. Н. Ямпольской. Но была, по-видимому, и еще одна — главная — причина, спасшая в свое время жизнь и Пастернаку, и Ахматовой: личный запрет диктатора на их уничтожение.

«К 1944 году относится ставший легендарным случай, рассказанный Д. Д. Шостаковичем и записанный Соломоном Волковым, о появлении записи ля-мажорного (№ 23) концерта Моцарта, — пишет Дроздова. — Юдинская интерпретация концерта привела в восхищение И. В. Сталина, услышавшего ее по радио. Он пожелал иметь пластинку немедленно, и запись была сделана в неправдоподобно короткий срок — за одну ночь! Дирижировал А. В. Гаук. Мария Вениаминовна получила весьма солидный гонорар. В письме Сталину она поблагодарила его за деньги, которые отдала в церковь, и, как истинная христианка, обещала молиться о прощении его грехов. Это был отчаянно безрассудный шаг. Но репрессий и на этот раз не последовало… Подлинность этого события не установлена, но если это и миф, то единственный в своем роде и весьма правдоподобный в приложении к Юдиной: ни о каком другом музыканте, художнике или ученом ничего подобного никогда не говорилось». Невольно приходит на память мысль Н. А. Бердяева о том, что «миф не означает чего-то противоположного реальному, а, наоборот, указывает на глубочайшую реальность».

Можно прибавить, что среди великих исполнителей едва ли найдется личность столь легендарная как Мария Юдина. И объясняется это не только особенностями непростого, как у большинства неординарных личностей, характера и темперамента, сколько тщательно продуманной и глубоко осознанной с юности жизненной и творческой установкой — теми принципами, которым знаменитая исполнительница следовала всю свою в полном смысле слова подвижническую жизнь. «Я прикладываю силы ко всему — к прошлому, к сегодняшнему, к будущему, выявляя, так сказать, вечное в искусстве и человеке. Это чудовищно трудно — поиск сущностей в философском смысле». Аналогичные признания щедро рассыпаны по страницам книги, из которой следует, что Юдина была не только виртуозной и в этой виртуозности уникальной исполнительницей (голый профессионализм, насколько б мастерским он ни был, ей претил), но в первую очередь — религиозным мыслителем, для которого сама музыка была философией и более того — богословием. И богословием не кабинетным, а обращенным ко всем и каждому — к народу и шире — всем людям независимо от их религиозных убеждений и принадлежности к той или иной культуре. Жертвенная открытость и принципиальность — вот отличительные черты того нового, появившегося в ХХ веке среди русской интеллигенции типа религиозности, свойственного Юдиной и в чем-то сравнимой с религиозностью матери Марии (Скобцовой). И эта открытость — что в православной среде, увы, редкость — еще и открытость всему новому в западном искусстве и не только музыкальном: круг интересов Юдиной был необычайно широк, как и круг знакомств, в который входили не только русские мыслители, композиторы, поэты, художники, музыканты, но и крупнейшие деятели мировой культуры с которыми Юдина будучи «невыездной» состояла в переписке.

О. Павел Флоренский, М. М. Бахтин, А. Ф. Лосев (на дружбе и разрыве с которым автор, к сожалению, не останавливается), Борис Пастернак, В. А. Фаворский и многие-многие другие: книга, направляя читателя от одной эпохи к другой, ведет нас через галерею портретов тех, о ком вслед за поэтом не скажем, «что их нет, но с благодарностию — были». Из известных духовных лиц можно назвать митрополита Антония Сурожского, Патриарха Алексия I (Cиманского), протоиерея Всеволода Шпиллера, протоиерея Александра Меня, а до них — известного московского священника и проповедника Николая Голубцова, сказавшего знаменитой исполнительнице примечательные слова: «Вы спасетесь музыкой». И здесь важно сделать небольшое уточнение: не музыкой как таковой, а музыкой как исповеданием веры и формой служения исповедника (и проповедника) с юности осознавшего искусство как свой единственно возможный путь к Богу, а тем самым и к людям. Музыкой как «бестелесным храмом вечной памяти», как «наиболее христианским искусством, обращающимся к сердцу. Но и к разуму». Музыкой как свидетельством во всех смыслах этого слова, включая мученичество, за которым через которое открывается невечерний свет Царства Христова Его обещанной нам радости.

«Почему искусство и в особенности музыка, говорила Юдина, это есть упреждение преображения мира? — произнес над гробом Марии Вениаминовны протоиерей Всеволод Шпиллер. — Это есть видение уже преображенного мира благодатью Божией, славой, явленной Господом Иисусом Христом на Фаворской горе».

Этой-то глубоко прочувствованной ей в Бахе, Бетховене, Шумане, Мусоргском, Стравинском и других композиторов как ушедших эпох, так и живших в одно время с ней, и делилась бессеребренница Юдина, ошеломлявшая не только своим исполнительским искусством но и полной самоотдачей — жившей жизнью других («чужая рубашка ближе к телу», «ничего для себя» — было ее жизненным девизом). «Цель творчества — самоотдача», — сказал Пастернак. И не только творчества — всей жизни христианина. Это-то пример и являет Юдина — великий художник и великая душа, которую кто-то откроет для себя впервые через книгу М. А. Дроздовой, щедро делящейся светом, очищающим и преображающим каждого, кто ищет «единое на потребу».

К несомненным достоинствам книги, делающей ее уникальной, следует отнести также и полные неожиданных открытий размышления Юдиной о музыкальных произведениях как любимого ей Иоганна Себастьяна Баха, так и других композиторов, чья музыка воспринималась ее как откровения религиозного порядка. Вообще же выпущенная Издательством Московской Патриархии книга не только рассказ о религиозной судьбе художницы-христианки в ХХ веке, но и столь необходимое сегодня, на мой взгляд, богословие Красоты, а тем самым и преодоление той апокалипсической бездны, в которую, по словам Бердяева, рухнул наш во многом противоречивый, но искрений в своих высоких исканиях религиозно-культурный ренессанс начала ХХ века.

«Стать равным самому себе» — так определила для себя Юдина то, что называется спасением. И это вызывает в памяти другое подобное высказывание: «спастись значит стать тем, кто ты есть». Есть (образ Божий вложен в тебя изначально), но еще не стал (вся твоя жизнь должна быть приведена в соответствие с этим образом). Такому самораскрытию посвящен «акафист» М. А. Дроздовой. Эта книга, рассказывающая не только о Марии Юдиной, но и попутно охватывающая множество важнейших тем, одно из уникальных свидетельств христианской веры, которые так необходимы в наши дни.