Стиль и суть духовного просвещения
- Автор обзора: Наталья Иртенина
Мансветов Г.И. Училище благочестия, или Примеры христианских добродетелей, избранные из житий святых.
М.: Духовное преображение, 2019. 864 с.
Весьма объемный том содержит литературную обработку житий древних святых. Это творение не современного автора, а переиздание книги, впервые вышедшей в XIX веке. От сборников житий книгу отличает принцип избирательности фрагментов, повествующих об отдельных эпизодах жизни святых. Это свидетельствует о том, что издание предназначалось для массового, так называемого «простого» читателя, которому не под силу было чтение многотомных Четий-Миней святителя Димитрия Ростовского или «Добротолюбия» в переводе на русский святителя Феофана Затворника. Вероятно, отчасти в этом сказывалось уже и некое духовное обессиливание читающей публики, охлаждение к вере, если потребовалось такое сокращение и «утрамбовывание» житий в один том, чтобы облегчить и сделать более комфортным путь российского обывателя позапрошлого столетия к духовным сокровищам древней христианской святости.
Как бы то ни было, автор-составитель угадал верно, и «Училище благочестия» пользовалось успехом, если судить по количеству переизданий: настоящая книга опубликована по 18-му (!) изданию 1901 года. Все-таки православные люди старой России любили читать о святых, назидаться их подвигами, поучениями и примерами истинно христианской жизни. Поэтому современная публикация — еще и своеобразный исторический артефакт, образец того, что входило в круг чтения наших предков, чем занимали и услаждали они свой ум в часы досуга в те времена, когда не было ни телевизоров, ни социальных сетей, ни иных соблазнов мира сегодняшнего. О том, насколько эта книга подходит для нашего времени, насколько вписывается в рамки современных литературных вкусов, поговорим немного ниже. Впрочем, и в наши дни она уже несколько раз переиздана.
А пока о том, чем она наполнена. Пред взором читателя проходят многочисленные действующие лица: великие учителя Церкви, ревностные святители, иноки-пустынники и общежительные монахи, мученики, отдающие себя в руки изуверов ради блаженства Царства Небесного, благочестивые жены, воспитывающие детей в чистоте веры, милосердные благотворители, благоверные правители и правители-нечестивцы, распалявшиеся злобой на последователей Христа, воины — доблестные христиане, разбойные варвары и агаряне, принимающие христианскую истину под влиянием святости какого-нибудь отшельника или проповедника, еретики, противоборствующие истинной Церкви, но посрамляемые верными христианами, добродетельные семейства, переживающие множество злоключений и с честью выдерживающие это испытание своей веры, святые Русской Церкви, византийские императоры, персидские и сарацинские цари, придворные, авантюристы, изменники, патриоты, кающиеся грешники и губящие свою душу отступники, среди коих особенно злочестив император Юлиан Отступник (его злодеяниям в отношении Церкви посвящено особенно много глав).
Почти каждый рассказ (маленькая главка) сопровождается авторским назиданием, вытекающим из смысла повествования. Такие поучения очень в духе XVIII—XIX столетий. Некоторые из этих назиданий могут лишь удивить нашего современника — настолько автор-составитель простодушно переоценивает силу своего слова: «А вы, безбожники и вольнодумцы, не дерзайте говорить…», «Если, по несчастию, и между нами есть такие же корыстолюбцы и ростовщики, то пусть прочитают эту повесть как можно внимательнее». Или: «Любезные дети! Если вы хотите быть утешением родителей, надеждой отечества, наследием Христовым, то более всего ищите случая беседовать с людьми благочестивыми». Советы хороши! Но сколько безбожников, корыстолюбцев и представителей юношества им последуют или вообще прочтут их?
Впрочем, это не умаляет полезных свойств книги и своеобразного очарования старой, дореволюционной душеспасительной литературы. Может быть, для кого-то из современных читателей это, напротив, добавит привлекательности томику «Училища…».
Особенно ревнует автор о патриотическом воспитании читающей публики — что актуально и для нашего времени. Иногда он сетует, что русская образованная публика благоугождает иностранным лжеучителям и ищем иноземного лжеумствования, далекого от заповедей христианства. Часто повествует о примерах доблестной любви к отечеству воинов-христиан, иноков, святителей и целых городских сообществ. Ведь даже ангел Господень наставляет некоего отшельника: «любить отечество и служить ему есть непременный долг каждого христианина». А чаще всего в книге можно найти прямые иллюстрации к теме взаимоотношения Церкви и государства, обязанностей подданного-христианина к правителю, даже если этот правитель язычник и нечестивец. Этими главками можно было бы проиллюстрировать и соответствующий пункт в современной «Социальной концепции Русской Православной Церкви». Святой Феодор Стратилат, приговоренный императором Лицинием к смерти, увещевает народ, готовый на бунт ради спасения его от казни: «Перестаньте защищать меня! Не воздвигайте брани на Лициния… вам, как христианам, должно внимать гласу Господню, возвестившему, что несть бо власть, аще не от Бога». Василий Великий молится о Юлиане Отступнике, истребляющем христианство, «воздавая Божие Богу и кесарево кесарю». Князь-мученик Михаил Черниговский отсылается к ордынскому хану, который требует от него поклонения языческому божеству: «Ему, как царю, я поклоняюсь и воздаю достодолжную честь, ибо десница Всевышнего покорила меня власти его; но отнюдь не хочу оскорбить Бога исполнением обрядов языческих». И многие, многие в книге следуют тому же образцу поведения. Как и в нашей недавней истории, ему следовали патриарх Тихон, митрополит Сергий (впоследствии патриарх), тысячи новомучеников и исповедников гонимой веры.
Но вернемся к литературной форме и вопросу о том, насколько эта книга способна удовлетворить потребности современного читателя-христианина. Несомненно, есть любители этого тяжеловатого и вместе с тем сентиментального слога XIX столетия, сердцу коих мила его патетичная пышность: «Лютейший кровожадного тигра родственник едет… и равнодушно смотрит на тело убиенного князя… между тем как это зрелище даже и в суровом сердце татарина произвело некоторую чувствительность»; «Святой Амвросий довел тирана до того, что оружие пало из рук его или потому, что почтение и благоговение к великому мужу внушало ему некоторую кротость, или Сам Бог, Царь царей, утоляющий ярость мучителей, когда Ему угодно, предписал ему на тот раз пределы…»
Но скажем прямо, современному рядовому читателю чужд и неудобен этот эстетизированный карамзинский язык возвышенной тональности с пафосными оборотами и торжественной ритмикой. Книга «Училище благочестия…» — вещь своего времени, продукт благочестивой массовой литературы XIX столетия, предназначенной для людей, с младенчества впитывавших в себя церковнославянский высокий стиль, читавших отнюдь не только легкоязычного Пушкина, но и древнерусские повести, и тяжеловесные сочинения авторов века предыдущего, наконец, и существовавших в совсем ином ритме жизни, более медленном, чем наш, неторопливом. В наше время такие книги имеют явственный налет архаики. У нас другой язык, давно снявший с себя одежды парадной величественности и сошедший с котурн. Нам нужны книги о древних святых Вселенской Церкви, написанные современными авторами, языком простым и вместе с тем пронзительным, который способен пробить коросту наших заматеревших в мирской суете сердец. Издательствам есть над чем потрудиться в поисках таких авторов, не облегчая себе задачу духовного просвещения современников путем простого копирования старых, когда-то успешно послуживших образцов.
