Святые ХХ века: стать ближе
- Автор обзора: Мария Хорькова
РАССКАЗЫ О НОВОМУЧЕНИКАХ И ПОДВИЖНИКАХ РОССИЙСКИХ
Черных Н.
Москва: Никея, 2018. — 320 с.
ИС Р18-803-0084
ISBN 978-5-91761-848-7
Книга «Рассказы о новомучениках и исповедниках российских» Натальи Черных вышла в издательстве «Никея» совсем недавно, в этом году — через 1030 лет после Крещения Руси. За это время в Русской Православной Церкви прославлены несколько тысяч святых, из них почти половина — новомученики и исповедники ХХ века. Казалось бы, эти святые ближе всего к нам — и по времени, и по менталитету. Они были современниками наших родителей и бабушек. Они жили в одних с нами городах, ходили по улицам, облик которых и сейчас легко узнаваем, ездили знакомыми маршрутами общественного транспорта! Нам дана уникальная возможность узнать мельчайшие детали их жизни — благодаря дневникам, письмам и… следственным делам.
Однако до сих пор почитание святых нашего времени не сравнится по масштабу с поклонением святым древности. Почему так происходит? Быть может, причина в национальной травме? Это «последствия того недавнего времени, когда Россия, поделив себя на палачей и жертв, охранников и заключенных, товарищей и врагов, своих и чужих, добровольно нанесла себе глубочайшую рану, — отмечают в предисловии к книге издатели. — Глубинные механизмы защиты от боли совершенствовались; чтобы не сходить с ума, нужно было отвыкать чувствовать, заставлять себя верить, что ничего страшного не происходит. Эти механизмы и сегодня выталкивают неудобные темы, покрывая забвением и мифами любую правду, от которой может стать больно». Поэтому так тяжело думать о неприметных, «обычных» людях, в страшное время оставшихся верными себе и Христу. Это очень близкая и страшная история, выпавшая на долю наших предков — жить в революциях и войнах, умирать и убивать, встречать коллективизацию, репрессии и геноцид, засыпать и просыпаться в тюрьмах и землянках, окопах и бараках, в комнатах номенклатурных коммуналок… Кажется, углубишься в чтения о событиях тех лет — и они вернутся, поглотят тебя.
Но именно такое «путешествие» предлагает читателю Наталья Черных. Вместе с героями мы становимся очевидцами череды скорбных событий: спускаемся в шахту под Алапаевском, видим разграбление Александро-Невской и Троице-Сергиевой Лавры… Но и вместе с народом на площади ждет читатель встречи с «всероссийским пастырем» — отцом Иоанном Кронштадтским, становимся «свидетелями» размышлений митрополита Сергия (Старогородского) и келейной жизни старца Иоанна (Крестьянкина).
Наталья Черных пишет в жанре христианской беллетристики, предполагающем сильную эмоциональность вовлеченность. Безусловно, она опирается на факты, однако создать такие очерки без домысливания невозможно. Рассказы читаются на одном дыхании благодаря тому, что автор выбирает нестандартные и яркие «ракурсы» для подачи описываемых событий. Вот, например, покушение Ивана Каляева на Великого князя Сергея Алексадровича в 1904 году: «Это была бомба. Мгновенная, самодельная и точная. В воздухе появился беспощадный запах войны — земляной сырости, с кровянистым привкусом. Лошади учуяли этот запах первыми, оторвались и понесли. Их надо было немедленно пристрелить. Городовой, полный мужичок с добродушным лицом, стреляя, только сказал: — Лошадки! Глаза его стали сырыми. Городовой и раньше любил смотреть на эту красоту, только у великого князя была такая изысканная коляска и такие красивые “лошадки”. Грузноватая фигура кучера мягко упала рядом с лошадками. Городовой, еще глазам не веря, искал великого князя…».
Наталья Черных делит свою книгу на хронологические блоки, которые показывают «эволюцию» духовной и церковной жизни России ХХ века. Повествование ведется с 1900-х годов — потому что, по мнению автора, смута началась за много лет до революции. Она не забывает о экономических, социальных и политических проблемах XIX века, которые подтолкнули к распаду Российскую империю (среди них и войны, и крепостное право, и ошибки власти). Но также пишет и о духовных традициях и опыте, которые стали фундаментом веры исповедников двадцатого века. Вот как она рассказывает об Иоанне Кронштадском: « Кронштадтский пастырь воистину стал Божественной рукой, протянутой из столетия в столетие. В начале священнического служения отец Иоанн вел переписку с Феофаном, затворником Вышенским, одним из самых значительных духовных наставников девятнадцатого столетия. Позднее, до самой кончины святителя Феофана, этой перепиской будет ведать священномученик Философ Орнатский, духовное чадо и помощник отца Иоанна. Сам отец Философ стал духовным отцом для многих священников». Автор проводит читателя через все столетие — от «Вихрей враждебных» (1905-1927 года) через сталинские «Эшелоны», Великую отечественную войну, «Хрущевщину» к «Ожиданию Пасхи» — так называется последняя часть книги, описывающая жизнь верующих в последние десятилетия существования СССР.
Наиболее подробно автор пишет о подвижниках, достаточно широко известных — Великой княгине Елисавете Феодоровне и Патриархе Тихоне, оптинском старце Варсонофии, митрополите Сергии (Старогородском), но пишет и о простых людях — например, об «инвалиде труда» Аграфене Ильиничне, допрашивая которую следователь то и дело хватался за валерьянку. Все вместе, будучи воистину Телом Христовым, эти люди сохранили Русскую Православную Церковь, прошли многолетний путь в ожидании возрождения: «Статистика семидесятых говорит, что число приходов сокращалось. Однако именно тогда, оглянувшись, верующий человек наконец понял, что он не одинок. Верующих оказалось очень много. Певец Иван Козловский уезжал Великим постом молиться в деревню, где жил его духовник. Людмила Зыкина прятала в одежде маленький крестик, по преданию, подаренный ей Полом Маккартни и освященный в Троице-Сергиевой Лавре. Следы Христа вдруг стали проявляться всюду: в любимой книге, в соседе по лестничной клетке, в бледном священнике, который поначалу доверия не внушал. Пасха уже началась».
Переживая вместе с героями повествования Натальи Черных — новомучениками и исповедниками, мирянами и священниками, знатными и простыми — темные годы перед «рассветом» веры мы, начинаем смотреть на них как на своих наставников и даже духовных друзей.
