«Умереть и воскреснуть»: узнать правду о царе Николае II
Издательство «Символик» готовит к выходу в свет книгу «Умереть и воскреснуть», посвященную личности, жизненному подвигу и истории прославления святого царя-страстотерпца Николая II. Книга допущена к распространению Издательским советом Русской Православной Церкви (решение ИС Р18-719-0710), открыть ее продажи планируется в начале весны
2018 год – год столетия со дня расстрела Царской семьи (Николай Александрович, его супруга и пятеро детей были убиты в ночь с 16 на 17 июля 1918 г.). Стоит ли удивляться, что в этом году на полках книжных лавок и в интернет-магазинах – как никогда широкий выбор изданий, посвященных и самому последнему российскому императору, и императрице Александре Федоровне, и всей семье Царственных мучеников.
А чем особенна наша книга?
Она сочетает в себе такие достоинства, как небольшой объем, легкий и доступный стиль изложения и абсолютная доказательность всех фактов и утверждений. В наше время запросто можно услышать, что царь был прославлен по «политическим» соображениям, а правителем был слабым и личностью заурядной. Проверить обоснованность такой «точки зрения» очень просто – достаточно прочесть всего сто с небольшим страниц нашей новой книги «Умереть и воскреснуть».
На этих страницах вы обнаружите три очерка, написанных православными журналистами Владимиром Григоряном и Евгением Муравлевым, аргументированных и взвешенных, основанных исключительно на фактах и живых свидетельствах людей. Любого непредвзятого читателя они подводят к несомненному выводу: прославление царя не было ни ошибкой, ни делом случая. Прославил царя Сам Господь.
Первый очерк («Умереть, чтобы воскреснуть») предлагает читателю без предубеждения рассмотреть и оценить личностные качества, христианский подвиг и историческую роль последнего российского самодержца. Два других («Две панихиды» и «Хранитель») восстанавливают события совсем недавнего прошлого, связанные с прославлением царя-мученика.
«Когда беседуешь с людьми о нашей истории, о святом царе-страстотерпце Николае Втором, о революции, то видишь: в головах у многих прочно засели советские клише, – говорит московский священник Тимофей Куропатов, настоятель храма в честь святого царя-страстотерпца Николая в Аннино, автор вступительной статьи к книге. – Их мнения о царе основаны на коммунистической, советской пропаганде. Люди приводят стандартные «доводы»: мол, царь Николай был «кровавый», слабый правитель, развалил Россию… Могли ли коммунисты и советские деятели хорошо, с уважением отзываться о царе, которого они убили? Конечно же, нет. Но, слава Богу, мы с вами живём в то время, когда стали доступны документы, огромное количество материалов и исследований. И в этой книге содержится много фактов о том, что было на самом деле, каким был царь Николай, как происходили некоторые исторические события. …Мы увидим, каким он был замечательным семьянином, каким способным военачальником, какой он был удивительный христианин, какой жизненный путь выбрал и какой святой мученической кончиной увенчал его».
Не поспоришь, впрочем, и с авторами самой книги: «никакая осведомленность не поможет, если святой царь Николай не станет нам по-человечески дорог. Ведь именно неприязнь к нему рождает обвинения, часто совершенно надуманные».
Предлагаем вам уже сегодня познакомиться с небольшим фрагментом выходящей книги.
***
Отречение
Одно из самых распространенных обвинений в адрес государя: зачем отрëкся от престола? Почему не подавил февральскую революцию?
– Как же он должен был еë подавить? – спросил я у одного из обличителей.
– Сформировать надëжную военную часть, поставить во главе надëжного генерала и отправить на Петроград, – ответил тот.
Но ведь государь именно так и поступил! Надëжная часть была сформирована, возглавил еë вполне преданный престолу генерал Николай Иудович Иванов.
«И надо же иметь особый противодар выбора людей, – пишет тут Солженицын, – чтобы генералом для решающих действий в решающие дни послать Иудовича Иванова, за десятки императорских обедов не разглядев его негодности. Противодар – притягивать к себе ничтожества и держаться за них».
«Ничтожество» – это сказано о герое русско-японской войны; о человеке, подавившем в 1906 г. волнения в Кронштадте; о военачальнике, разгромившем австро-германцев в Галиции (18 августа – 26 сентября 1914 г.). В феврале 1917 г. Иванов был единственным опытным военным в ставке государя, которому можно было поручить наступление на Петроград. В подчинение ему были отданы Георгиевский батальон, охранявший ставку, пятая рота сводного полка и полурота железнодорожного полка – всего 800 человек. Это всë, что имелось в наличии. Правда, из разных мест в поддержку Иванову двигались полки фронтовиков, но сбылись предчувствия генерала во время движения к Петрограду: «Я приеду с одним батальоном, так как войска с Двинского фронта не придут».
Они и не пришли.
К вечеру 1 марта головной эшелон с частями Тарутинского полка дошëл до станции Александровской, эшелоны Бородинского полка находились в Луге, остальные войска растянулись между Лугой, Псковом и Двинском. Эшелоны, направлявшиеся с западного фронта, миновали Полоцк. Требовалось ещë около суток, чтобы подтянуть их к Царскому Селу, но уже в ночь на 2 марта движение было остановлено. Командующие фронтами высказали своë мнение относительно отречения государя. Проще говоря, предали его.
***
Нет, император не бежал от ответственности. В совершенно отчаянной ситуации он действовал максимально хладнокровно. Это отмечают все свидетели его последних дней на престоле. С этим соглашаются даже наиболее умные из большевиков. Так, видный их публицист Михаил Кольцов в дышащем ненавистью очерке «Николай» вынужден был признать: «Дворянство и придворные совершенно зря рисуют своего вождя в последние минуты его царствования как унылого кретина, непротивленца, безропотно сдавшего свой режим по первому требованию революции…
Под <…> натиском Николай не идëт на уступки… После нового залпа телеграмм генерал Алексеев ещë раз идëт к Николаю для решительного разговора. Выходит оттуда ни с чем, вернее – с повышенной температурой. Старик сваливается в постель – он ничего не может сделать с упорным своим монархом.
Где же тряпка? Где сосулька? Где слабовольное ничтожество? В перепуганной толпе защитников трона мы видим только одного верного себе человека – самого Николая. Ничтожество оказалось стойким, оно меньше всех струсило…
Что же выдвигает царь взамен голицынско-алексеевских компромиссов? Одну простую, ясную, давно уже испытанную и оправдавшую себя вещь. Николай снаряжает сильную карательную экспедицию на взбунтовавшуюся столицу.
Шаг не оригинальный. Но исторически понятный и решительный.
Николай Иудович Иванов, старый вояка, выслужившийся из низов, крепкий, надëжный бородач, с хорошим круглым русским говорком и солидными жестами – вот кто должен стать усмирителем петроградского восстания и военным диктатором в усмирëнной столице. Староват, но коренаст. Неладно скроен, да крепко сшит. В толпе жидких штабных генералов Николай неплохо выбрал диктатора…
Николай, видя предательство кругом себя и не находя ни в ком из окружающих опоры, наконец получив известия о неудачной экспедиции Иванова, склонился к отречению… Он ещë колеблется. Но его решение подстëгнуто телеграммами от главнокомандующих фронтами».
Впрочем, это ещë не всë.
«Николай берëт назад своë согласие. Он приказывает остановить телеграммы Родзянко и Алексееву! Он не гордый. Он готов передумать… Николаю почудилась какая-то поддержка, какой-то проблеск героизма – нет, даже не героизма, а просто решительности, нежелания «пойти на милость победителя». И он уже готов опять упорствовать, опять сопротивляться, карать. Где же сосулька, где тупое безразличие к «командованию эскадроном»?..
Поддержки нет. Она только почудилась. Никакой опоры…
Николай уступил, он отрëкся после решительной и стойкой борьбы в полном одиночестве…
Спасал, отстаивал царя один царь…
Не он погубил, его погубили…».
Вспоминается одна история. Однажды государь решил убедиться в пригодности новой экипировки для армии. Облачился в солдатское обмундирование и с полной выкладкой, винтовкой, пайком прошагал 40 вëрст. Дело было в Крыму и, видимо, по жаре. Командир полка, где всë происходило, попросил тогда разрешения зачислить царя в свою часть и на перекличке вызывать его как рядового. Государь ответил согласием. В послужную книгу нижнего чина вписал своë имя – «Николай Романов», а срок службы указал – «до гробовой доски». Это обещание он сдержал.
Государь умел сходить в рядовые, это мы не смогли подняться до уровня царя. И не обретëм покоя, пока не научимся.
Без великодушия
В феврале 1917 г. государь был одним из немногих, кто до последнего момента сохранял мужество. Иногда царя-мученика упрекают в том, что он боялся пролить кровь, опасался столкновения русских людей друг с другом. Говорящие так во многом правы, только сами не понимают, в чëм. Отвращение к кровопролитию – это качество любого психически здорового человека. Доброта – но доброта умная, зрелая – была особенностью всей царской семьи. Узнав о волнениях в Петрограде, государыня умоляла обойтись без убийств. Это было самым умным, что можно было сделать в первые дни. Но военные (вопреки просьбам царицы) отдали приказ стрелять, и неповиновение переросло в мятеж. Именно приказы стрелять в горожан, в том числе в женщин, ввергли в состояние бунта треть гарнизона. Поначалу солдаты открывали огонь, не жалея патронов, но быстро изнемогли. Не случайно первым восстал Волынский полк, который перед тем наиболее активно использовали для подавления беспорядков.
В результате неумелого использования новобранцев столица одной из самых централизованных в мире стран полностью вышла из-под контроля. Теперь уже стали необходимы энергичные меры, и царь начал их осуществлять – но военные испугались, и мятеж перерос в революцию. У генералитета не хватило мужества, великодушия понять, что альтернативы безусловной и даже слепой верности царю в подобных критических ситуациях не существует.
Наконец, когда оказались исчерпаны все иные возможности (кроме возможности развязать кровавую гражданскую войну с неизвестным исходом), последовал отказ Николая Второго от трона в пользу брата. Этот шаг давал России пусть ничтожную, но всë же надежду преодолеть хаос. Она этой возможностью не воспользовалась. Группа безумцев в Петрограде отговорила Михаила Александровича от восхождения на престол. Даже Господь был бессилен в той ситуации спасти нас.
Наши ошибки
Революция могла произойти и прежде восхождения императора Николая Александровича на престол, и после его естественной смерти. Формальной причиной, сокрушившей Россию, стала Первая Мировая войны, самая чудовищная в истории, если не считать еë родной дочери, Второй Мировой. Надорвалась не только Россия. Так никогда и не оправились, начали угасать Французская и Британская империи. Рухнули Германия и Австро-Венгрия.
Война истощила нашу страну психически, в силу мобилизации миллионов людей, слабо подготовленных к войне, и колоссального роста возможностей артиллерии. Всë это происходило на фоне уже более чем полувекового ослабления связи между обществом и монархией в России. Нравственные силы страны оказались исчерпаны. Так бывает, когда измождëнный сверхусилием человек перестаëт понимать, что делает.
Генерал П. Н. Краснов описывает в своих воспоминаниях, как на его глазах армия превратилась в скопище безумцев: несколько раз солдаты пытались убить его. Но ни слова упрëка не произносит Краснов. Он знает, что это те же самые солдаты, которые ещë вчера были преданы царю и с бесконечным терпением несли все тяготы войны. Но лопнула какая-то струна – и огромное напряжение нашло себе выход. Это было временное помрачение, как у тех верных монархии солдат или крестьян, которые бунтовали, а потом столь же искренне каялись – и так на протяжении всей истории России.
Ни слова упрëка не произносит генерал и в адрес государя, зная, что тот до конца исполнил свой долг.
Война могла случиться после смерти императора, и тогда он вошел бы в историю как успешный самодержец. Так мощно, как при нëм, страна никогда прежде не развивалась. Она рухнула бы позже – и тогда слабым объявили бы следующего самодержца. Россия шла к неотвратимой гибели. Но каждый из россиян шëл по-своему.
<…>
Символик
