«Утро всегда настаёт»
- Автор обзора: Анастасия Чернова
Роман Игоря Прососова «Свободные» вобрал в себя свойства мистической притчи, напряженного боевика и философско-исторического раздумья. Все в лучших традициях русской классики, когда художественное начало неотделимо от философии, а острый сюжет с нешуточными перестрелками подводит читателя к высоким откровениям и вечным бытийным вопросам…
Впрочем, без пространства, залитого кровью, здесь, и, правда, не обойтись. Действие происходит в первые годы после революции 1917 года. Гражданская война, гонение на христиан, изъятие церковных ценностей под предлогом борьбы с массовом голодом в Поволжье– эти и многие другие события найдут свое воплощение в романе.
Сегодня мы еще только подступаем к осмыслению революционной катастрофы. Появляются первые художественные произведения, авторыкоторых честно и правдиво, спокойно, рассудительно, присматриваются к каждому участнику той страшной поры – независимо от его взглядов и убеждений, ошибок и прозрений. И то, что современная художественная литература, наконец, стала откликаться, реагировать на свидетельства многочисленных архивных документов и замалчиваемые ранее факты, вселяет надежду на актуализацию христианского подтекста всей русской словесности. Причем, подтекста не декоративного, подобного новомодным украшениям, но глубинного и выстраданного.
Мир «Свободных» сложен и противоречив, все по Достоевскому: «Тут дьявол с Богом борется, а поле битвы – сердца людей». Обращает на себя внимание нестандартность авторского взгляда и подхода к героям.
Вот, например, зажиточные крестьяне Коршуновы. «Некоторые удивлялись – почему во времена крепостного права не выкупились? Ведь могли! Коршуновы смеялись. Они знали – барская власть обходится дешевле, пусть и налагает, как всякая зависимость, обязательства, причем на обе стороны…»
И неизменно Коршуновы-младшие получали образование наравне с барскими детьми. Скажете – макабр? Зачем греческий и французский на грядке? Достоевский и Гоголь в поле? Диккенс за рубанком? «Вот поэтому вы это вы, а Коршуновы были Коршуновы – магнаты, хозяева своей земли, крестьяне из крестьян. <…> Скажете, так не бывает? Крестьянин забит и унижаем? Расскажите это Коршуновым-патриархам и послушайте, что они скажут в ответ. Возможно, с цитатами на хорошей латыни».
Часто ли мы встречаем в литературе образы именно таких крестьян?
На протяжении всего романа будут решаться два важнейших духовных вопроса: что есть подлинная свобода, и в чем заключаются чудеса нового века. Если во времена первых христиан происходили чудеса явные – львы на арене становились кроткими, а святой после всех мучений вновь оказывался цел, то, как быть теперь, когда ничего подобного не наблюдается? «А что, если бы от ротмистра пахло не грязью, потом и спиртом, а ладаном и розами, спросил себя Антохин-сегодняшний. Что, если бы в небе раздавался ангельский хор? Сошел бы тогда безумец за блаженного? И что, если бы было известно: хор не прозвучит, и ладаном не пахнёт?»
Так зарождается и крепнет лейтмотив чудес косвенных. «Нередко семьи, принявших мученическую кончину, ни в чем впоследствии не нуждались – словно Кто-то заботился о них свыше. А палачи обращались».
Обращение палачей мы еще вспомним, а пока заметим слово, вынесенное в название романа. «Свободные». Связана ли революция, да и любая борьба со свободой? Безусловно. По словам Ясперса, самые же глубокие противоречия между людьми обусловлены их пониманием свободы.
Раскрыть критерии свободы – значит обозначить ключевой вектор всей эпохи…
Вспоминается недавнее интервью, которое давала супруга известного (и уже покойного) поэта второй половины ХХ века.
– Мы всегда были за свободу! За свободу! – с воодушевлением сказала она. На вопрос собеседника, а в чем же выражается свобода, ответила:
– Как это в чем. Вот выхожу я на улицу. И делаю все, что хочу.
«Делаю все, что хочу».
И вот уже храмы пылают, отделяясь в ночное небо огненным столбом искр.
Один из главных героев – бывший стражник, прошедший всю Первую мировую войну, Александр Антохин, человек прямой, искренний, верующий, «Ланчелот» своего времени – тут же начинает восстанавливать сожжённый в 1917 году храм.
«Есть, знаете, такие: им совершенно наплевать на чины и деньги; что о них думают и какие есть тонкие резоны; не колеблются, если слышат “на помощь, друг!” или видят несправедливость; просто делают то, что считают правильным, и не стесняются говорить что думают. Они рассмеются, если их назвать праведниками – слишком хорошо знают собственные грехи и слабости. Но если они не лучший материал для таковых – то кто же еще?»
Если нужно, он готов умереть – но искать компромисса не будет, в отличие от своего антагониста, Никодима, странного коммуниста, считающего себя христианином. «Наши корреспонденты считают, что могут служить Совдепии явно, а Богу молиться втихаря, и это нормальная жизнь. Нет уж! Так – нельзя. Не бывает двух господ», – говорит Антохин.
«Пусть вслух говорят что угодно, пусть взрывают церкви. Это не имеет значения. А ты войди в комнату твою и, притворив дверь, помолись Отцу твоему, который втайне», – замечает Никодим.
Подобные воззрение порождены, в том числе, и духовными проблемами того времени. Увы, не все было благополучно в жизни Церкви, не все священнослужители представляли собой высокий идеал постников и подвижников. Однако, что удивительно, именно они, такие несовершенные и, вроде бы, обычные, мужественно вступили на путь страданий за веру.
«Где я ошибся? Их гонят, травят, убивают – а они стоят. Те, кто распутничал, чревоугодничал, мздоимствовал, грешил низкопоклонством и симонией – стоят. Те, кого я обвинял. Или не понимают? Ждут попутного ветра? Да все они знают. Не глупцы. Но не побежали. Не стали заискивать. Не перекрестились в обновленцы…»
Тем самым наглядно раскрывается, как «сила Божия в немощи совершается» (2 Кор.12:9). Близкий мотив звучит и в романе Грэма Грина «Сила и слава».
Свобода, которая открывается страдающим за веру героям Прососова, далека от представлений «делаю, что хочу, и будет тебе свобода». Приведем примеры другой свободы:
«Когда он затаскивал тело в алтарь, прятал лужу крови, а после – с сомнением нюхал рану, пытаясь определить степень ее опасности, неумело промывал и останавливал кровь; в эту ночь в алтаре, запятнанном красным, он чувствовал себя наконец-то свободным».
Или сцена последнего ареста Антохина. «Свободный человек уходил в закатный свет к застывшему в ожидании конвою, а они смотрели».
Почти все верующие герои погибают, и невольно возникает вопрос – а кто же будет действовать теперь, кто будет нести свет миру? Никого не осталось. Лучшие погибли. Реки крови и песнь неземного блаженства…
Неожиданный финал романа высвечивает возможный ответ. Неизвестно, как сложатся судьбы сомневающихся гонителей и «сентиментальных бойцов». Но… все может быть. Чудес никто не отменял. И почему-то веришь, что хотя сейчас, под темным покровом ночи, совершается предательство, утро – «всегда настаёт» и кричит петух.
