Великий неизвестный

• Автор обзора: Екатерина Монастырская

Андрей Баталов «Собор Покрова Богородицы на Рву. История и иконография архитектуры», Издательский дом «Лингва-Ф», М: 2016.

---

У каждого народа есть архитектурный или художественный символ. Достаточно назвать страну, перед глазами встаёт тот или иной памятник, в котором наиболее полно воплощён её образ. Для России это – Собор Покрова на Рву, который более известный каждому – не только на родине, но и во всём мире - под именем Собора Василия Блаженного.

Он воплощает то, что принято называть «русской душой» – во всём её многоцветии, сложности, неповторимом сочетании и синтезе множества элементов, соединённых в единый космос, в единый образ.

Обойти вниманием главный памятник русского средневекового зодчества и искусства невозможно. С самого начала отечественного искусствоведенья собор вызывает много споров, вокруг него буквально роятся легенды. Как классифицировать это чудо? Что это – «шутка» итальянских архитекторов и мастеров, работавших в Московском Княжестве, а затем и Царстве в 15 – 16 веках? Чистое, беспримесное, русско-автохтонное, «от земли, от сохи», как в поэме Вознесенского «Мастера»:

Их было смелых – семеро,
Их было сильных – семеро,
Наверно с моря синего
Или откуда с севера,
Где Ладога, луга.
Где радуга-дуга.

Они ложили кладку
Вдоль белвх берегов,
Чтоб взвились точно радуга,
Семь разных городов,
Как флаги корабельные,
Как песни коробейные.

Поэт, по образованию, кстати, архитектор, так и подчёркивает «посконность» Собора Покрова этим «ложили».

Вознесенский «не открывает Америки» - он буквально вторит поэме Дмитрия Кедрина «Зодчие» -

Государь приказал,
И в субботу на вербной неделе, Покрестясь на восход,
Ремешками схватив волоса, Государевы зодчие
Фартуки наспех надели,
На широких плечах
Кирпичи понесли на леса.
Мастера выплетали
Узоры из каменных кружев,
Выводили столбы
И, работой своею горды,
Купол золотом жгли,
Кровли крыли лазурью снаружи
И в свинцовые рамы
вставляли чешуйки слюды.

Или – наоборот – «Василий Блаженный» - не имеет никакого отношения ни к ренессансно-европейскому, ни к исконно-народному началам, а является символом «разворота на Восток», Ивана IV, вплоть до того, что Собор определяется как произведение поздне-магометанского искусства.

Ещё одна версия – «эклектическая» - автор статьи в «Путеводителе» 1827 года пишет, что « по облику своему храм есть нечто отличное и удивительное; это смешение, так сказать, Азиатского с Готическим».

Так же многие исследователи находили сродство архитектуры и декоративных элементов собора Покрова на Рву с произведениями русского деревянного зодчества, особо выделяя «бочки», «кокошники», «шатры». Правда, в деревянной архитектуре эти элементы появляются несколько позже, так что речь может идти скорее об обратном – «плотники» вдохновлялись произведениями «каменщиков».

Выясняется, что подобные столпные многоглавые церкви – существуют во множестве, тому пример дошедший до нас храм Усекновения главы Иоанна Предтечи в Дьякове или разобранный в начале 19 века собор Бориса и Глеба в Старице.

Мало что понятно и с мастерами. Получается, что псковичи Барма и Посник работают одновременно и в Москве, и в Свияжске, и в Казани. Или что Посник участвует в закладке собора вместе с Бармой в 1555, весной 1556 года его отправляют в Казань, а Покрова на Рву достраивает один Барма.

Монография открывается этими разногласиями, противоречиями, переплетениями версий и попыток понять и объяснить шедевр русского Средневековья.

Книга выстраивается подобно самой композиции собора – повествуется об истории строительства на Рву, насчитывающее к моменту закладки Собора не один век, что находилось на месте «Василия Блаженного» до закладки каменного храма, какие постройки, вплоть до летописной белокаменной церкви Пресвятой Троицы, где 2 августа 1552 года, накануне Казанского похода, был захоронен святой Василий Московский, юродивый, и позднейшее, при Борисе Годунове, перенесение его почитаемых мощей в один из приделов собора Покрова, ставшего усыпальницей московских юродивых, окрестило в народе собор Покрова «Василием Блаженным».

Далее рассказывается собственно о том, чем является собор Покрова на Рву – а именно – обетным, мемориальным храмом – построенном в честь взятия Казани Иваном Грозным, и открывается страница истории создания обетных храмов на Руси – от Довмонтова грода во Пскове – со множеством церквей и звонниц, Смоленского Собора, построенного Василием III в честь освобождения Смоленска, а так же приделов в церквах, посвященных Смоленскому образу Богородицы, которые так же носят мемориальный характер в память об освобождении Смоленска в 1514 году.

Но наиболее широко обетное строительство разворачивается при Иване IV после Казанского похода и присоединения Казанского Ханства к Москве. Достаточно вспомнить Благовещенский собор в Казани и церковь Преображения Господня в Острове, летней резиденции первого русского царя.

Казанский поход (август – октябрь 1552 г.) представляется именно как «крестовый», или, скорее, «крестный ход», сопровождаемый множеством знамений и проявлений Божией помощи и заступничества святых.

Так, в 1554 году заложен главный памятник этому событию – Покровский собор, пока деревянный, а весной 1555 начинается каменное строительство.

Замысел храма – это столп с восьмью приделами:

• Живоначальной Троицы
• Николая Великорецкого (его образ был явлен в Вятке, путешествовал в Москву и обратно, совершив множество чудес)
• Киприана и Устиньи
• Варлаама Хутынского
• Александра Свирского
• Григория Великого Арменского
• Трёх Патриархов

Храм характеризуется многопридельной или групповой центрической композицией, которая представляет собой даже не единое пространство, а как бы множество церквей, соединённых в «розеточную композицию», необычайно выверенную и пропорциональную.

Монография снабжена великолепным по качеству изобразительным материалом. Даны планы, развёртки, чертежи, исторические изображения и фотографии являются необходимым дополнением к тексту.

Нет сомнений, что, собор Покрова на Рву строился по чётко разработанному плану, по чертежам, которые учитывали всё, и, каждая деталь в нём продумана и находится на своём месте.

«Василий Блаженный» не имеет ничего общего с расхожими мифами о нём и его создателях, которые подпоясались, потащили кирпичи и «ложили кладку» почти с такой же лёгкостью, как клали ложку.

Похожие центрические купольные здания мы встречаем на чертежах и эскизах Леонардо, Браманте и его учеников. Можно сказать, что Итальянское Возрождение «бредило» такой архитектурной формой, но она не находила особого отклика у католического духовенства в силу ограниченности литургического пространства. Так, идеальный ренессансный храм с капеллами реализовался в Москве, как и многие другие идеи мастеров Возрождения. Соборная площадь Московского Кремля – это идеальная по своим пропорциями и объёмам ренессансная площадь.

Множество элементов декора и конструктивных решений родственны или идентичны тем, что мы находим в церквях Италии и Германии, к, примеру, не дошедшие до нас восемь декоративных главок вокруг центрального шатра – типичный элемент ломбардской архитектуры, сходные итальянским мотивы прослеживаются и в оформлении балюстрад, окон, порталов.

Происхождение изразцов, кованого декора и мелкой орнаментики – имеет корни в Германии, причем не в архитектуре, а в книжной миниатюре.

Схожие детали мы находим и в архитектуре и декоре Великого Княжества Литовского.

И это неудивительно. Тогдашний мир отнюдь не был замкнутым, и Великие князья и цари Московские стремились пригласить лучших мастеров, что, разумеется, не отменяет русскости и глубокой самобытности произведений нашего Средневековья. Это не заимствование, не эклектика – а синтез – передовых по тем временам решений и технологий с глубоким и самобытным народным началом.

Отдельной и захватывающей главой выделяется история Ганса Шлитте и его вербовки мастеров, ремесленников, инженеров в разных германских землях, политике Священной Римской Империи и козней Ливонского Ордена. Эта история носит черты в некотором смысле «плутовского романа» в духе эпохи и могла бы послужить основой для целой серии приключенческих книг и фильмов.

Но, как и отмечено в названии книги, речь идёт не только о специфически художественно-архитектурно-историческом аспекте, но и об иконографии – то есть о смысле, образе храма, чему, собственно, служат и архитектура, и декор.

Монография Андрея Баталова рассказывает об этом доступно и понятно, и не надо быть доктором богословия, чтоб понять иконографический смысл Собора Покрова на Рву.

Прежде всего, сама концентрическая система множества церквей создаёт аллюзию Храма Гроба Господня в Иерусалиме.

И, недаром, смысл московского собора Покрова – именно таков – Образ Иерусалима – и земного, и, прежде всего горнего, преображённого, Царства Будущего Века.

Обряд «Хождение на осляти» в Москве он принимал особый размах и торжественность, когда патриарх в Вербное Воскресенье совершал «хождение» из Успенского собора Кремля в Храм Покрова на Рву, который олицетворял Иерусалим, а когда отправлялся обратно – Покрова становился Вифанией, а Успенский, в свою очередь, Иерусалимом.

Собор Покрова Богородицы на Рву так и был задуман и воплощён – как целая вселенная смыслов, слитая в единый образ.

И, конечно же, нельзя не вспомнить о мастерах, о «горькой и ужасной участи» которых написаны поэмы, и легенда об ослеплённых зодчих намертво вбита в коллективное сознание. Историки, архитекторы и искусствоведы знают, что это ложь, и нам пора бы вынуть из глаз наших осколки «ведьминого зеркала» - чёрного мифа о России, появившегося на свет вместе с русским государством.