Звезда и крест

• Автор обзора: Ольга Ефимова

---

Духовное стихотворение — высота, которую мало кому из поэтов удается покорить. С одной стороны, для этого требуется владение словом: уже оскомину набили рифмы вроде «неба — хлеба» и — неизменная, тысячи раз повторяемая, — «креста — Христа». С другой стороны, чтобы взять эту высоту, нужно чистое и сильное устремление: если автор филигранно владеет приемами стихосложения, но предпочитает воспевать темную сторону жизни (что именно, уточнять не будем, иначе текст получится «для взрослых»), то он так же далек от жанра духовного стихотворения, как Москва от Хабаровска.

Книга духовных стихотворений Сергея Арутюнова — тот редкий случай, когда религиозное чувство автора воплощается умело и не «в лоб»: они многослойны, и смыслы сказанного считываются не сразу. Несмотря на то, что цель создания духовного стихотворения прежде всего назидательная, мы ощущаем эту направленность уже после того, как вплотную соприкоснемся с текстом, выслушаем лирическую исповедь и проникнемся болью, которую до нас доносит поэт. Сопереживая человеку, начинаешь задумываться о том, почему в нашем мире все устроено так или иначе и что в моих силах сделать, чтобы он стал хоть капельку лучше… Собственно, многие из нас пришли к вере именно таким путем.

Отличительный признак духовного стихотворения — противопоставление христианского начала мирской суете. Но, чтобы в глубине человеческой души появилась потребность в Боге, она должна пострадать, почувствовать скоротечность земного существования. Когда все хорошо, стихи не пишутся. Лучшие строки приходят, когда человек понимает, что в мире нет ничего незыблемого, и ощущает себя:

Снежинкой смысла, крохотного, как

Привычка подвергать себя сомненью,

Пока душа несётся в облаках

И тело хочет убежать за нею.

 

На свете нет и не может быть двух одинаковых снежинок — это слово символизирует уникальность каждого человека, в том числе и нас с вами, и автора этих строк. Но в хороводе себе подобных, мельчайших частиц, гонимых ветром, собственная ценность не чувствуется: слишком уж невелика каждая отдельная частица, и слишком много их... Сомнение, будучи методом самоидентификации, выдает в лирическом герое Сергея Арутюнова человека совестливого, переживающего за свои прегрешения перед Всевышним. Такие люди все время задаются вопросом: «А правильно ли я поступил?», и этот вопрос моментально выделяет их из серой массы живущих под лозунгом «Я всегда прав!». В данном случае «сомнение» считывается нами как расставание с первоисточником и желание с ним воссоединиться.

Человек — существо духовное, и танец снежинок, если посмотреть на него философски, — путь к более глубокой вере, которая так и приобретается — в противостоянии хаосу. Снежинка — это маленький кристаллик замёрзшей воды, но преобразованная в сложную, неповторимую форму. Кристаллическая структура льда совершенна в своей симметричности, выходит, если уж эта малюсенькая ледышка прекрасна, то и человек изначально гармоничен. Как и снежинка, человеческая душа приходит с неба на землю, чтобы потом растаять, и повинуясь круговороту воды в природе, вознестись обратно на небо. Составная рифма, усилившись напевностью вариативного окончания, напоминает нам о русских духовных стихах, которые пелись, передавались из уст в уста, и авторство их не подлежит выяснению. У этих стихов один автор — великий русский народ…

***

А современность — это жесткие строки:

И судьба поддавала, и век меня колотил

Так, что я, наконец, нахлебался и тем, и этим.

Перевозчик окликнет — поехали, командир?

И, окурок втоптав, хрипловато отвечу: «Едем».

 

И с первого взгляда все ясно. С первого соприкосновения. Грубоватый голос лирического героя сообщает нам очевидное: социум — это мясорубка. Поэт с нами не церемонится, и сниженная лексика тут приходится кстати: обычный человек вряд ли найдет высокопарные слова для обозначения выпавших на его долю испытаний. Да и размер выбран «тяжелый»: не очень-то порадуешься жизни, проговаривая пятистопный анапест. Ритм четкий — текст так и «отлетает от зубов»: равенство слогов, синхронность ударений. Последняя строка сообщает нам, что разговор окончен, но открытый финал лирического сюжета оставляет читателю просвет — конечную точку маршрута человек не озвучил, а раз так, всегда есть возможность изменить направление движения. Даже в самые трудные времена есть надежда на свет и тепло.

Так хочется верить, что непримиримая жестокость тех, кто был создан по образу и подобию сами знаете Кого, — это черновик к тому миру, который был задуман изначально, не случись, скажем так, вмешательства вредоносной программы. Что поиск гармонии идет в каждом из нас — осознанно или неосознанно…

***

А что же сам человек? Неужто просто звено в пищевой цепочке? Эта мысль рано или поздно посещает каждого, а потому придать ей хотя бы оттенок индивидуальности довольно сложно. Однако мы вдруг видим знакомый образ (не могу не вспомнить песню про «красную-красную кровь») в более глубокой трактовке: имя мифического героя делит пространство текста на две части — языческое начало вступает в схватку с христианским. И проигрывает — вся мощь человеческого оружия не стоит одной слабой травинки:

 

И, глядя на щит Ахилла,

Себя узнаёшь едва

В траве, что вчера погибла,

А ныне опять жива.

 

Природа — проявление Бога на Земле: можно ничего не знать о Книге Книг, но имеющий глаза да увидит: каждую весну мы наблюдаем чудо Воскресения — сперва в робком цветении подснежников, а позже — глядя на кипенно-белые сады. А раз так — нет никакой смерти, нет «конца» — есть обновление, что отражается в авторской речи с удивлением и некоторым сопротивлением происходящему: оно настолько величественно в своей простоте, что уму непостижимо (ум всегда трясется в страхе — не может такого быть!), но давным-давно известно на уровне духовного закона, которому остается только покориться. Глагол второго лица — это ещё и подспудный вопрос: вспомните, когда неожиданно встречаешь кого-то из прошлого, кто был много лет назад близок и дорог, с губ невольно срывается: «Узнаешь?» Ну и как не упомянуть, что простой русский человек испокон веков всем говорил «ты» — и царю, и Господу…

***

Духовная поэзия требует от автора гораздо большего мастерства, чем «обычная», поскольку прежде всего обращена к духу человека, ориентирована на осознание реальности Божественного и назначение нашей земной жизни — сочетание в себе божественного и человеческого. Но как этого достичь в мире, где мы так мало можем? А много-то и не надо, достаточно жить незаметно и делать свое дело по мере возможностей:

 

Лик земли избороздив

Меж речных осок,

Снег слежался. Был красив.

Прожил, сколько смог,

 

Сквозь безверья духоту,

Таянье икон…

Так и я, когда уйду,

Стану, словно он.

 

Стихотворение — развернутая метафора — состоит всего из двух строф. Бодрое звучание хорея напоминает капель, а пока читаешь, удивляешься, до чего коротка человеческая жизнь. Что может быть «бесполезнее», чем тающий снег, особенно весной, когда уже проклюнулись первоцветы и хочется весеннего тепла?.. Но что случается при недостатке грунтовых вод? Засуха, неурожай и голод… Мало того, что земное существование человека и его предназначение перед Господом не совпадают, — Христос слышит прежде других мольбы «униженных и оскорбленных».

Нельзя также не отметить, что в стихотворениях Сергея Арутюнова неминуемо отражается тема войны, и вскипает праведным гневом грозная интонация — пламенная мольба:

 

Тот, чья над миром ясна звезда,

Кто бы там ни был с ней.

Господи Боже, сойди с креста,

И погибать не смей.

 

Воинственный дактиль в три стопы — лирика, от которой хочется расправить плечи. Звезда и крест — пара, ставшая рифмой: как одно недоступно для осязания, так величие другого недосягаемо для ума. Эта жесткая речь могла бы показаться кощунственной, если бы поэт не был убежден в том, что потерявший веру человек теряет всё. И надежду, образом которой служит звезда, и силы для борьбы… Опираясь на тысячелетний опыт русской православной церкви, поэт напоминает нам: война дается народу за грех отступничества, за то, что большинство из нас, извините, «зажрались». Люди, служащие нечистому, сеют вражду и устраивают вооруженные конфликты, и добились бы своего, если бы в самые горькие минуты русские люди не были приучены обращаться к Творцу, пусть запоздало, пусть спохватываясь…

А если люди вспоминают о Боге, Он дает им Победу.

Да будет так.