Империя как русское будущее. Размышления писателей о судьбе Отечества: Сборник эссе.
М.: «Снежный Ком М», 2020. 144 с. Тираж 2000 экз. (Серия «Бастион»). Составитель: Д.М. Володихин, художник Юлия Голуб.
Не думаешь, не гадаешь, а родится же и такое определение России – империя, ненавидящая слово «империя». Его, то есть, её нас учили ненавидеть и в Советской России (классическая империя – Британская, проникшая во все уголки мира и угнетающая бедных негров почём зря), и в постсоветской – «имперское мышление» и «имперское сознание» подавались как рудименты сознания и мышления советского, которое, повторимся, слово «империя» на дух не выносило.
Причина у исторических фальсификаций одна – короткая память на лица, события, а также терминологию и, что важнее, терминологические коннотации.
Тем, кого по-прежнему, в советском духе, мутит и корёжит от слова «империя», предлагаем здесь и сейчас чтение данной статьи завершить: всё равно посеять в скорбном сознании мысль о том, что империя – не тюрьма народов, а их семья, ни нам, ни нашим потомкам уже не удастся.
***
А мы – о семье. Не только народов и культур, но и идей.
Первая линия – идейное (а какое же ещё?) противостояние «этнонационалистов» и «имперцев», намеченное Дмитрием Володихиным.
«…рубеж между позициями «имперцев» и «этнонационалистов» отчетливей всего виден не в сфере теоретических споров, а в плане методов борьбы. Правоверный «кровник», как правило, убежден в неизбежности новой смуты или, вернее, в ее необходимости. И он в подавляющем большинстве случаев исповедует радикализм по отношению к существующей власти. «Имперец» чаще напирает на необходимость со «здоровым» элементом существующей элиты, он уповает на мирное «продавливание» важных преобразований во власть. «Имперец» чаще указывает на издержки вооруженной борьбы: очередная революция и очередная гражданская война опять уложат в гроб миллионы тех же самых русских и опять приведут к непредсказуемому результату. А скорее всего, просто отправят русских на дно демографической ямы».
Если эти посылки ясны, можно читать дальше – о дискредитации имперской идеи путем приписывания ей чуть ли не мульти-культурализма, что явная натяжка. Национальное государство не противостоит имперскости уже потому, что имперская идея «обволакивает» национализм, предлагая ему учитывать «некоторые реалии» - культуры и обычаи всех без исключения народов России, объединённых, в идеале, служением действительно Большой Идее, наднациональной, но в итоге и в свою очередь служащей величию всех и сразу.
Если кто забыл, на национальном гербе Кении написано «Харамбее», что в переводе означает «Объединенными усилиями – вперёд!», но то – Кения.
***
«Кровь и почва», такие любовно слитые в германской концепции национал-социализма, что просто загляденье, оказываются, могут прелестным образом друг другу противостоять у нас, в России, и вовсе не потому, что раздробленность и не цельность понимания национальных нужд, а потому, что почва у всех одна, а кровь, по всяким причинам, намешалась всякая.
«Этнос существует при соблюдении двух условий: большая общность людей сохраняет в течение нескольких поколений единый язык и единые бытовые предпочтения (обычно заданные средой обитания). Тогда возникает устойчивый образ «своего» и, соответственно, массовое этническое самосознание, позволяющее индивиду сказать, не задумываясь: «Я – русский». Или: «Я – коряк». Или: «Я — татарин»…»
«Кровь» разделяет, почва объединяет. Ну не обидно ли считать Россию – этнической страной после всего того, что с нами было? Не редукция ли свойств?
Понятно, что национализм с его требованием установления заборов там, где их раньше не было, а особливо «глубинно мистического анализа ДНК и РНК», является защитной реакцией уставшей и издёрганной интеллектуальной элиты на притеснение массового и тем национального образа жизни. Понятно, что предпосылки для раздражения созданы ещё в ельцинскую эпоху, когда слово «русский» было табуировано. Раздражение стало столь велико, что начали подозрительно смотреть даже в сторону Православия, которое якобы не вступилось за обиды народные, а предлагало усерднее думать о собственной душе, нежели о справедливом распределении доходов. Потому и появилось то самое «родноверие» - неоязычество с индульгенциями на ницшеанские эгоцентрические фантазии.
Но в «глубинном народе», на выверку, никакого такого особенного национализма нет и в помине. Ну, да, понаехавшие из республик работники строительной и коммунальной сферы (а заодно и дипломированные там же врачи, торговцы и некоторые другие категории служащих) ведут себя порой нагло, и им на местах сообща дают отпор, усекаемый присно поминаемой 282-й статьёй. Ну, да, «есть сложности», но повод ли это наглухо закрыть границы, отсечь не слишком покорные московской воле национальные образования, особенно преимущественно магометанской веры, отступить в исконные земли удельных княжеств XII века и гордо там затвориться? И будь с ними хоть что, с Уралом, Сибирью, Дальним Востоком, южными пределами. Ладно ли?
Попробуйте оспорить:
«Империя является наиболее адекватным политическим оформлением пространства цивилизации. Могут быть и другие формы, но они в меньшей степени обеспечивают жизнеспособность цивилизации. Всякая цивилизация строится вокруг одной сверхценности. Именно сверхценность обеспечивает единство культуры этой цивилизации и ее постоянную воспроизводимость. Она имеет, в большинстве случаев, религиозный, либо крипторелигиозный характер. И она простраивает под себя всё то, чем в первую очередь характеризуется нация: религиозное, культурное и историческое самосознание, долгоживущие социально-политические модели, миссию, под знаком выполнения которой нация живет».
Если на пальцах, то в любой семье инстинктивно уважают брата, уродившегося великаном (под потолок, суровый и добрый, не всемогущий, но могущий наработать побольше, чем многие), стараются его не злить. Это не значит, что ему будут накладывать за столом больше, но значит это, что вырывать у него из тарелки куски побоятся. И это – естественный ход вещей. В чем здесь противоречие с национальным государством? Нет его, и не было никогда.
Возражения?
«Для России правильное национальное государство — почвенная империя. В дореволюционной России жила русская православная нация. На протяжении советского периода она была убита, и на ее месте устроители советского государства попытались вдохнуть жизнь в мертворожденное чудище – «советский народ». В современной России нации пока не существует; в идеале она должна формироваться вокруг русских почвенных ценностей. Иными словами, вокруг православия, русского языка, русской истории и русской культуры. У Русской цивилизации, безусловно, христианская, точнее, православная основа. Вопросы крови играют определенную роль, но они находятся на втором плане»
И далее:
«Современная русская имперская идеология должна стоять на двух основаниях: во-первых, православие, во-вторых, русская культура – единые традиции, язык, история».
***
Самое сложное – не рехристианизация расхристианивающегося на глазах мира, о, нет. Сложное – приятие царя высшего должностного лица, пожизненно ответственного за ход событий в стране и за рубежом. Вот здесь – «загвоздка». Двинувшись сто лет назад «по цивилизационному пути», отвергнув Триаду, мы превратились в то, во что превратились. Нищим везде свобода, и до такой степени, что мы готовы считать свободой «возможность выезда за рубеж». Если что, ей, такой возможностью, в Гражданскую обладал каждый дезертир и беспризорник: границ не было.
Закон царя прост:
«Истинный царь самодержавен, что значит: независим от внешних сил и полновластен в отношении подданных. Никакой закон не связывает его. Но смысл его трудов нерасторжимо связан с верой. По христианским понятиям, царь – ставленник Бога на земле, Божий служилец, персона, руководствующаяся правилами веры в каждодневной политической деятельности. Он ведет за собой народ по дорогам, который указал народу Господь. Народ же обязан повиноваться ему. Но если царь нечестив, если он глубоко греховен, тем более, если он отступничает, ни во что ставя правую веру, то он просто не нужен. Следует его поменять на другого, лишенного этих недостатков. Бог отходит от него, попуская несчастья, падающие и на правителя, и на его народ».
Отличия от президента, при всем уважении к бытующему у нас насквозь демократическому порядку, колоссальные. Царь – фигура духа, одинокая, трагическая и… блаженная, счастливая служением своему народу всем своим существом. Не нравится? Значит, вы чего-то недопоняли.
И, наконец, принцип фундаментальный – политический, экономический и культурный автаркизм, независимость образа суждений и действий России на мировой арене.
***
Здесь же – Александр Музафаров с соображениями о реформе науки и образования, здравоохранения, жилищного строительства, транспорта, энергетики, вооружений в реальных чертах. Чем, собственно, заслужили в советскую пору фантасты свою резервацию? Тем, что хотели вырваться из времени, и даже из фантастического от и до социалистического реализма. Слишком резвы, инструктора ЦК, и скоренько переписали ретивых фантазёров в до времени благонадёжные попутчики. Фантаст же есть расширенный спектр видения времени, и больше ничего. Он не упирается в заскорузлый реализм лишь потому, что описывать по-евклидовски существующее ему несколько скучно. По-лобачевски стремится он продлить сверкающие прямые тенденций в бесконечность предстоящих десятилетий.
Мысль Эдуарда Геворкяна так же национально и имперски берегущая – «Семья и школа – первая линия».
Затейлив и Аркадий Малер, описывающий будущие неурядицы в лоне Всемирной Русской Православной Церкви, центра притяжения всего христианства. Куда без неурядиц? Стоячая вода.
Полемичен Игорь Прососов: языком сказа добивается он звучания темы мало исхоженной – будущей имперской экономики, основанной на переосмысливании роли денег в жизни страны и мира. Идея, признаться, подновлённая – «золотой крипточервонец», не зависимый от мировых кризисов. В духе «меритократии» рисуется и жизнь Царя: должность самая невыгодная, никаких особенных привилегий, включая ненормированный рабочий день и истовое служение, то есть, исключительно для героя – лучший фильтр для примеряющихся к властвованию подлецов и подонков.
Еще определённее Далия Трускиновская:
««Идеалы демократии» - это удачный бизнес-проект, который навязали многим народам-простофилям. Но ничто не вечно, его уничтожит другой бизнес-проект, более соответствующий требованиям времени. Возвращение в Империю начинается со всеобщего прозрения и отрезвления»
Вот какая штука выходит: сегодняшний христианин, отрицающий царя, получается половинчатым, как с ним ни бейся, поскольку отрицает он именно что Старшинство, Учительство Господа над всеми нами. То есть, в антимонархическом сознании есть нечто протестантское – «сами себе мы толкователи Евангелия, священства нам не надо». Надо. Можно верить «вне Церкви», икон, исповедей, причастий? Верующий скажет – нет, неудобно как-то получается. То-то и оно, что неудобно.
Но человек именно так и устроен Богом, что для того, чтобы прорваться к счастью, обязан он пойти на жертвы. Человек настолько широк, что ему узко в эстетическом и метафизическом обществе потребления, и потому он в нем сужает себя – сам. Не царь и не империя – его жертвы, не ущемление себя, но ровно напротив, они есть чаемые возможности для создания великого себе и своим потомкам Поприща. Вот в чем дело и вот в чем сказ.
Величие страны и ее экзистенциальное благоденствие – едины. Не будет перед нами цели, не будет нам и счастья, не будет движения, все будет пахнуть болотом, и пища, и холмы вокруг домов, и сами мы превратимся мало-помалу в земноводных.
Нельзя не прозревать о будущем. Нельзя равнодушно плевать в лицо своим детям и внукам, надеясь, что и так сойдёт. Не сойдет, ни с рук, ни с совести не сойдут пятна бездействия, пускания судьбы на волю волн. Нет в мире волны, что не была бы движима высшей целью. Что же до интерференций, дифракций и рефракций, они – дело Будущего. И мы не можем не думать о нём.
