В современном обществе говорить о смерти не очень-то принято. С детьми тем более: часто я наблюдала, как взрослые лукавят или не знают, с какого конца подойти к этому разговору. Впрочем, и я, когда стала мамой, поняла, как сложно вести такие беседы: ребенок знает о смерти, но даже в голову не берет, что это может иметь хоть какое-то отношение к нему самому. Наверное, потому, что дети – это и есть жизнь, самая ее сердцевинка.
Людям православным вроде бы этот разговор вести легче. Мы с младенчества внушаем детям, что их душа бессмертна, а смерть – переход в иную жизнь. Но когда случается в реальности с этим столкнуться, приходит горе, и оно сильнее любых убеждений. Когда умерла моя бабушка, мне было одиннадцать, и я никак не могла понять, почему мои чувства не имеют ничего общего с тем светлым ликованием, о котором мы с мамой читали в житиях святых.
Говорить о смерти с детьми сложно. Чтобы честно отвечать на их вопросы, не всегда находятся нужные слова и душевные силы. Тут помогает молитва, тут нужны объятия, участие, другие проявления любви и заботы. А еще – хорошие книги.
Причем нужны они не только детям, в чьей жизни произошла утрата. Иногда ребенок задает вопросы о смерти. А иногда и без вопросов такая книга расширяет горизонты его представлений, его душевный кругозор. Только важно, чтобы детская книга, в которой есть смерть, обладала особыми свойствами. Мне кажутся наиболее важными вот такие:
- Смерть в книге – часть истории о жизни, ее красоте и радости. Читатель видит перспективу впереди, а не конечную точку.
- Физиологические подробности минимизированы, зато много говорится о чувствах.
- Автор честен с читателем, не разменивается на умалчивания, намеки и уловки, которые снимают с него ответственность за рассказанное.
Чтобы написать хорошую детскую книгу, где есть смерть, нужно быть очень талантливым писателем и честным человеком. Именно таким был Ульф Старк. Он создал много чудесных историй, но я хочу рассказать о небольшой повести «Умеешь ли ты свистеть, Йоханна?». Между ее страниц, как солнце через листву, просвечивает красота и мудрость жизни, хотя немало внимания отведено смерти.
Ульф Старк – удивительный писатель. Он прекрасно знал и любил русскую литературу. В своих интервью говорил, что русский взгляд на мир ближе ему, чем, например, американский. Эта связь дала его книгам какую-то особенную пронзительность и честность, которые сочетаются с внимательным взглядом на каждую мелочь, выхватывающим красоту и суть.
Как и многие талантливые писатели и поэты – например, Марк Твен и Владимир Гиляровский, Иосиф Бродский и Юрий Коваль – Старк успел попробовать немало занятий и профессий, прежде чем мир узнал его как детского писателя. Он был журналистом и чиновником, сотрудником психиатрической клиники и педагогом. Старк наблюдал жизнь: может быть, неосознанно готовясь к тому, чтобы рассказать о ней детям.
Во многих книгах Ульфа Старка появляется дедушка. И этот образ далеко не всегда похож на те, к которым мы привыкли. Это не мудрый старичок с лучистыми морщинками вокруг глаз. Дедушки в книгах Старка часто ворчливые, вздорные и не очень-то любезные – в общем-то, настоящие живые дедушки, пожилые люди, за плечами которых долгая трудная жизнь, в которой наделано немало ошибок. Прообразом для литературных дедушек Старка послужил родной дед писателя – «толстый и злой», по его воспоминаниям. Но погодите возмущаться: с этим образом все сложнее, чем кажется на первый взгляд.
В книгах Старка за внешним фасадом образов дедушек, не очень-то приглядных порой, всегда стоит нечто большее. За ворчанием, неприветливостью, нелепыми поступками всегда – боль и любовь. И хрупкость, и конечность человеческой жизни, которые делают ее стократ более дорогим, драгоценным даром Божиим. Старк смело и точно находит слова для детей о старости и юности, о жизни и смерти, о том, что одно неотделимо от другого.
«Умеешь ли ты свистеть, Йоханна?» – небольшая повесть о дружбе двух мальчиков и одинокого старика из дома престарелых. Семилетний Ульф, от лица которого ведется повествование, собирается на день рождения к своему дедушке. А Берра грустит, потому что дедушки у него нет. И тогда мальчишки решают отправиться в дом престарелых, чтобы найти там дедушку для Берры.
Там мальчики знакомятся с Нильсом. Все, что есть в его унылой комнате, – это фото покойной жены, золотые часы, чучело птицы и вырезанная из дерева голова лося. Жизнь старого Нильса одинокая и невеселая, и впереди маячит понятная неизбежная перспектива – смерть.
И тут вдруг в его унылой комнате появляются дети. А дети – это всегда хлопоты и заботы. И старый Нильс ведет их пить кофе с булочками, и отвечает на бесконечные вопросы, и дарит новоприобретенному внучку Берре пару крон. И как мальчишки легко и без лишних размышлений осуществляют задумку найти Берре дедушку, так же легко впускает их в свою жизнь Нильс.
Ну, а дети – это сама жизнь, ее течение. Они вносит в существование старика много нового или, наоборот, забытого. И вот уже Нильс, насвистывая песенку «Умеешь ли ты свистеть, Йоханна?», мастерит воздушный змей из шали своей жены. И хотя ветра нет, мальчишки счастливы, потому что дедушка дарит им главное, что человек может дать человеку, – заботу и внимание. И они ему платят тем же.
Поэтому так тщательно Берра и Ульф продумывают день рождения Нильса. Они даже подрабатывают, чтобы накопить нужное количество денег на праздник и подарок. И это не формальное поздравление: мальчишки выведали, что любил делать в детстве Нильс. Они не знают, что обычно дарят и говорят старикам, да и знать не хотят. Они руководствуются своим опытом и своим сердцем.
И вот, именинник Нильс, побритый и одетый, отправляется с мальчишками в сад Густавссона за вишнями. Это опасно, глупо и сложно, но Нильс словно сам становится мальчишкой. Как и они, он пробует эту жизнь на вкус.
«– Ну, пора приниматься за вишни, – объявил Нильс. Он снял шляпу, и мы набрали в нее самых сочных и спелых ягод. А потом сидели и только чмокали да сплевывали вниз косточки.
– Никогда бы не слезал отсюда, – признался дедушка. – Здесь сидишь, словно на небе. – И Нильс достал из шляпы последнюю красную вишню.
– Отличный у меня дедушка, – радовался Берра».
Ульф Старк говорит от лица ребенка просто и безыскусно, и читатель воспринимает как данность удивительные вещи: двое семилетних мальчуганов организовали настоящий праздник для одинокого старика. И он уже не одинок. Он сидит на поляне, любуется горящими свечами и лакомится булочками с кофе. Он получает в подарок дорогой шелковый галстук. И он тихонько плачет, а мальчишкам просто кажется, что ему дым в глаза попал. Они, чистые сердцем, и не думают, что сделали что-то особенное.
Берра изо всех сил старается научиться свистеть так же, как дедушка Нильс. А когда ему, наконец, это удается, и он прибегает в дом престарелых, оказывается, что старик умер. Автор рассказывает об этом без пафоса, он вообще не описывает чувства. Спокойная интонация и правда – вот что работает сильнее самых ярких, самых скорбных эпитетов.
Берра срывает в саду Густавссона самую красивую розу (это опасно, ведь Густавссон злой, а потому и наиболее ценно) и идет в церковь, чтобы проститься с Нильсом. Он подходит ко гробу, кладет розу и… свистит. Ему важно показать дедушке, что он научился. Смог.
У мальчишек нет никаких сомнений, что Нильс слышит. Что он существует, просто теперь на небе. Они быстро принимают решения и не сомневаются в том, что чувствуют сердцем. Поэтому в этих строках нет скорби – только тихая печаль и правдивая жизнь без натурализма. И поскольку жизнь эта правдива, а герои книги – дети, на следующей странице мы уже читаем о том, как они запускают змея. Того, которого сделал им Нильс из шали своей жены.
«Лучше не писать обучающих книг. Лучше писать просто хорошие книги. Такие, которые рождают у ребенка вопросы. Которые ребенка приподнимают над тем уровнем понимания, на котором он сейчас находится», – вот что сказал Ульф Старк в одном из своих интервью.
«Умеешь ли ты свистеть, Йоханна?» – именно такая книга. Она не пугает, не загоняет в тоску, но приподнимает над реальностью и заставляет работать душу.
Православие.ru
