Апостол читать меня учила супруга настоятеля нашей церкви. Невысокого роста пожилая женщина с круглыми наивными глазами, доброй застенчивой улыбкой, тихим голосом, она знала Устав не хуже батюшки, а в некоторых аспектах разбиралась едва ли не лучше его самого. В храм наш, небольшой и уютный, мы, певчие, приходили заблаговременно, чтобы подготовиться не торопясь. По утрам настоятель прибывал в церковь раньше прихожан, а вечером обычно мы ожидали его появления.
Его супруга не отличалась крепким здоровьем и не всегда по болезни могла попасть на службу. Пока ее не было, бабульки волновались, придет ли хозяйка клироса. Готовясь к богослужению, в сотый раз проверяли закладки в книгах на нужных местах, нервничали, боясь ошибиться в чем-то, хотя и сами знали все службы практически назубок. И когда наконец открывалась дверь храма, и порог, опираясь на клюшечку, переступала жена настоятеля, у женщин светлели лица. Они с улыбками бежали навстречу, здоровались. Кто-то помогал снять пальто, кто-то поправлял платок. В этом не было никакого подхалимства, лицемерия. Ее просто все искренне любили.
Следом, через пару минут, входил сам батюшка – высокий, седовласый, степенный. Он не спеша прикладывался к образу на аналое посреди храма, поворачивался к прихожанам, и мы цепочкой двигались к нему под благословение. Благословив меня, батюшка говорил:
– Валера, завтра на литургии – два Апостола. Прокимнов тоже два. С супругой моей разберитесь.
И я шел на клирос.
Не мое право рассуждать, конечно, какими качествами должны обладать настоящие священники. Могу только сказать, чего мне не хотелось бы в них видеть: высокомерия, ограниченности, барства. Вот ничего такого в нашем настоятеле не было в помине. Ни на кого он не шумел, никого не обижал. Порой во время, когда происходила Исповедь, женщины, не собиравшиеся на этой службе причащаться, расслаблялись, начинали переговариваться, сначала потихоньку, потом громче. Когда гул становился слишком уж отчетливым, батюшка хмурился и обращался к прихожанам: «Пожалуйста, не разговаривайте в храме!» При этом он говорил вроде бы строго, но ни на кого конкретно не глядя. На какое-то время помогало: батюшку люди весьма уважали!
Священник наш очень серьезно относился к службе, все делал, как положено, не торопясь, ревностно. И меня учил тому же:
– Валера, Апостол нельзя держать небрежно, как Буратино азбуку. Это – святыня. Его надо нести торжественно, над головой. Вот так!
Как-то после Крещения батюшка отдал мне книгу богослужебных указаний за прошлый год, сказав:
– Валер, возьми на память. Будешь по ним вникать, что к чему.
И добавил, вспоминая:
– В 1960-х никакой православной литературы достать было невозможно, Патриархия печатала в достатке только Богослужебные указания. Мы с друзьями в них и рылись, учились в службах разбираться.
Поблагодарив, положил книгу в пакет. Смысл сказанного дошел до меня только по дороге домой, и у меня перехватило горло. Надо же! 1960-е годы – он сказал. Я еще под стол ходил пешком. А он уже разбирался в богослужебных указаниях. Долгие годы мы с ровесниками росли, ходили в школу, взрослели, бегали на танцы, служили в армии, учились в институтах, хулиганили, дрались, влюблялись, женились, рожали деток, совершали ошибки, падали и вставали… А он в это время пел на клиросе, прислуживал в алтаре, потом и сам служил у престола. Мы думаем, священники – такие же люди, как и мы. Две руки, две ноги, два глаза. Такие, да не совсем.
«Разбирались» мы по поводу завтрашнего чтения Апостола обычно по окончании вечерней службы, после чтения первого часа. Собственно, это было не «разбирательство», а уточнение. Я заранее находил и записывал на листочке прокимны, аллилуарии, делал закладки на нужных страницах, а моя наставница только проверяла. Поправляла, если что не так. Убедившись, что все правильно, обязательно прочитывала про себя зачала Апостола. Она очень любила Послания Апостолов, особенно Павла, перед которым преклонялась. Вслух зачитывала какое-то поразившее ее место и говорила восхищенно: «Как удивительно сказано! Великий человек…».
Она учила меня, как нужно читать Апостол. Говорила так же, как батюшка:
– Это святыня! Апостол следует читать благоговейно, торжественно. Осмысленно. По мере приближения к окончанию зачала текст читается с небольшим повышением тона. Если два Апостола, завершаем первый, понижая тон. И не произносим перед вторым зачалом «Апостола такого-то или Деяний чтение», а сразу читаем текст. Сильно понижать и повышать голос не надо, это не пение, а чтение. Многие люди плохо знают церковно-славянский, поэтому текст нужно произносить неспешно, внятно, отчетливо, чтобы каждое слово было понятно. Как будто детям читаем.
Она все это объясняла и показывала. А потом смущенно улыбалась и говорила трогательно: «Простите меня! Простите меня!» Как будто могла чем-то обидеть невзначай здоровенного, отнюдь не беззащитного оболтуса…
Мне очень нравилось петь на клиросе. У нас пели все по-простому, сложные произведения мы почти не разучивали. Все песнопения навсегда легли на сердце и душу в том варианте, как слышал их впервые. «Во Царствии Твоем» обиход, Сергиевская Херувимская. К сожалению, у меня нет музыкального образования. Поэтому, наверно, мне не близки церковные произведения, написанные композиторами, концертное исполнение.
Как-то подарили запись литургии одного из великих, дослушал до «Блаженны» – и не смог осилить дальше. Для кого-то понимающего, наверно, шедевр, для меня – совершенно непонятное, чуждое звучание любимых молитвенных слов. Ну, каждому свое…
Моя любимая литургия – не праздничная, а обычная воскресная Иоанна Златоуста. Все в ней знакомое, родное. От «Благословенно Царство» до «Господи, спаси благочестивыя!» время пролетало мгновенно. Я шел в алтарь получать благословение на чтение Апостола, оттуда шагал к амвону, высоко неся над головой тяжеленную книгу в металлическом окладе.
После Трисвятого иерей возглашал:
– Вонмем! Мир всем.
Я отвечал:
– И духови твоему!
Батюшка призывал:
– Вонмем!
По окончании чтения прокимнов настоятель произносил:
– Премудрость!
Я объявлял:
– К Кори́нфяном посла́ния свята́го апо́стола Па́вла чте́ние.
– Вонмем!
И я читал Апостол, стараясь, чтобы каждое слово звучало торжественно, отчетливо, понятно всем…
***
Людям свойственно идеализировать прошлое. Действительно ли раньше мы были добрее, лучше относились друг к другу, или это нам только кажется? Ведь говорит же Екклесиаст: «Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем» (Еккл. 1, 9). Во все времена люди грешили и каялись, спасались и погибали. Но, наверное, мы все-таки когда-то были лучше, раз тогда не было пандемий, не гибли люди на фронтах. Поэтому ничего не хочется говорить о событиях нынешних, совестно писать что-то «актуальное», «на злобу дня». Слишком все больно, трагично, непредсказуемо. Когда-нибудь потом будем рассказывать потомкам о том, что происходит сейчас.
Мне и сейчас случается читать Апостол на литургии: наш псаломщик уже в весьма почтенном возрасте, не всегда бывает на службе. В наши дни секретов никаких нет, что и как нужно делать, читать, петь. Открывай Интернет и смотри. Проблема не с доступностью информации, а с избыточным выбором. Читают все по-разному. Кто эмоционально, а кто невыразительно; кто тихо, а кто громогласно; кто нараспев, а кто речитативом. Выбирай, как тебе по душе.
Не могу сказать, что сам читаю стопроцентно правильно. Скорее, представляю, как нужно: как меня учила та добрая старушка, супруга нашего настоятеля. Неспешно, торжественно, внятно, отчетливо, чтобы каждое слово было понятно всем. Благоговейно.
Как в последний раз.
Православие.ru
