Книга как музей

Задуманное и выпущенное в Сибири, объединившее в творческую команду профессионалов из разных городов России, это красивое, тяжеловесное издание большей частью посвящено выдающемуся сибиряку Василию Ивановичу Сурикову, который этапами своей творческой судьбы связал разные края России. Он родился в Сибири, учился в Санкт-Петербурге, работал и достиг вершин своего творчества в Москве. В картинах В.И.Сурикова реализм проявлен во всей своей созидательной силе и подлинной правде. Для того, чтобы читатель в полной мере смог осознать и оценить достижения выдающегося художника, создатели книги «Галерея русской исторической живописи» делают ее, действительно, галереей, что достигается за счет обширного, углубленного размышления о реалистической живописи в неразрывной связи ее с русской историей.               

Не будучи сибиряком, автор текстов книги Владимир Ильич Большаков с любовью пишет о Сибири, ее величии и промыслительном значении для России. Он отмечает, что благодаря исследованиям русских ученых конца XIX ‒ начала XX века прошлое Сибири предстает в древних культурах и цивилизациях, неизвестных европейским историкам. В этом особая роль принадлежит Томскому университету и его создателю В.М. Флоринскому, который утверждал, что, если раскопки древней Помпеи явили миру еще одну яркую грань античной культуры, то раскопки курганов Южной Сибири перевернули бы наше представление об истории мировой культуры. Его гипотеза отчасти подтвердилась, когда несколько десятилетий назад на Южном Урале был обнаружен древнеарийский город Аркаим, важное звено в истории малоизвестных древних цивилизаций.

Сложна композиция книги, как сложна и парадоксальна история самой Сибири, где строились новые города и в это же время в глухих местах по законам древнего благочестия жили старообрядцы, где гудела казацкая вольница и звенели кандалы каторжников, где проходили пути первопроходцев и проводились археологические раскопки.

Родной город В.И.Сурикова – Красноярск, который, как и многие сибирские города, возник на месте деревянной крепости-острога Красный Яр, заложенной еще в XVII веке. В числе имен основателей города упомянуты и Суриковы, предки художника. Дом-музей Сурикова стоит за небольшой оградой, на одной из тихих центральных улиц. В этом двухэтажном, по-сибирски прочном доме с крылечком, построенном еще дедом Сурикова, и родился великий русский художник, по своему мировоззрению – наш современник.

Солнце любви

Рассматривающий произведение искусства человек, мысленно и зрительно контактирующий с ним, впечатление от картины погружает в свое настоящее и сам включается в историю. Не искажает, не осовременивает, но начинает ее понимать настоящим. История становится неотъемлемой частью его личности. Это удается в большей степени, если, как предупреждал Гегель, рассматривая факты и события, не допускать априорных вымыслов. Чтобы получить истинные знания, разум должен постоянно размышлять, а не бездействовать¹. Именно размышлять о смысле жизни, о Божием Промысле, о мировой значимости России, о фактах ее истории, отмеченной многими повторяющимися смутными временами, заставляет книга «Галерея русской исторической живописи», являющаяся и просветительским, и художественным изданием высокого содержательного и художественно-полиграфического уровня.

Выпущенный, уже 12-й той серии «Сибирский художественный музей», свидетельствует о насущной необходимости в современной жизни этого нового уникального издательского проекта общественного благотворительного фонда «Возрождение Тобольска». По словам руководителя фонда Аркадия Елфимова, идея создания за Уралом общесибирского художественного музея существовала давно. «Сейчас мы пытаемся воплотить ее в серии книг, посвященных творчеству сибирских художников и скульпторов и показать их вклад в культуру России. Это будет “Сибирский художественный музей” в серии книг». В серию входят издания, рассказывающие о ялуторовском скульпторе Владимире Шарапове, о творчестве тобольского художника Николая Боцмана, о художественных работах знаменитого путешественника Федора Конюхова, издан альбом репродукций Заслуженного художника России графика Александра Бакулевского и мн. др. Уникальные книги фонда издаются небольшими тиражами и по традиции передаются в библиотеки и музеи Сибири. Так, наследуя меценатские традиции Российской империи, создается своеобразный современный общественный сибирский музей, рассказывающий об исторической и современной культуре региона. Музей – для максимально широкого посещения.

Художественное оформление издания о выдающихся русских живописцах поставило перед ее художником-оформителем соответственно высокую задачу. Известный художник, дизайнер, фотограф Иван Евгеньевич Лукьянов, много лет сотрудничающий с фондом «Возрождение Тобольска», с ней в полной мере справился. Хотя требовалось найти не только современное художественно-дизайнерское оформительское решение, но и отразить главные непреходящие смыслы текстового содержания книги. Как известно, внешний облик книги во многом предопределяет интерес к ней.

На первых страницах издания мощным вступительным аккордом даны образы духовных святынь нашего Отечества – представлены репродукции титульных страниц старинных русских книг. Можно увидеть и полюбоваться дивным собранием вневременной русской мудрости. Это древнейшее, 1117 г. «Мстиславово Евангелие» и «Гуслицкая певческая книга» кон. XVII– нач. XVIII в.в.; «Андрониково Евангелие» нач. XV в. и «Апостол» конца XVIII в. и другие, дошедшие до наших времен священные труды. В книге «Галерея русской исторической живописи», как свидетельства подлинной истории представлены также фотографии таких древних памятников и археологических находок, как золотые монеты, культовые и обиходные предметы скифов, знамена стрельцов, гравюры из «Дневника путешествия в Московию» немецкого дипломата Георга Корба, другие старинные гравюры.

Сложно, символично цветовое решение издания. Для обложки и начальных страниц художник выбирает яркие, густые цвета, доминирует сквозной киноварно-красный драматичного, как и сама русская история, звучания. Достигается это звучание также репродукциями укрупненных фрагментов картины В.И.Сурикова «Утро стрелецкой казни». Эти живописные цитаты заставляют зрителя присмотреться к частностям и понять важность каждой отдельной детали картины, каждой человеческой личности в истории, каждого времени и каждой минуты. Сложен совокупный символ – полыхающая большая церковная свеча в крепко сжатом со следами пыток кулаке стрельца в белой смертной рубахе. Мы не видим его лица, не можем по этому фрагменту определить возраст героя, его местонахождение. Но отчетливо понимаем – это образ непреклонного стояния за свои идеи русского человека, не жалеющего живота за правду жизни и за Правду Христову. Это образ силы духа.

При беглом просмотре более чем пятисотстраничного издания с семьюстами иллюстрациями сквозное художественно-оформительское решение кажется похожим на структуру многослойного современного сайта с заметной изобразительной сложностью, насыщенностью информацией. Но при внимательном прочтении выявляются исторические аналогии с самой глубинной сложной русской историей, становятся понятными смысловые связи, целесообразность разновеликих форматов репродукций, стилевое разнообразие шрифтов. В художественном решении в полной мере проявляется замысел автора текста, заключающийся в обобщающем, широкоохватном и многогранном, в том числе и религиозном, взгляде на сложную, при поверхностном взгляде, беспорядочную русскую историю, которая на самом деле имеет глубокую промыслительность, сакральную сущность, становящуюся понятной только при рассмотрении ее в духовно-религиозных аспектах.

В подготовке макета книги художнику Ивану Лукьянову предстояло соотнести контрапунктные темы содержания книги – бытописательную и живописную, историческое знание и искусствознание, земное и небесное, пространство и время. Для отражения времени художник находит оригинальное решение, он использует приглушенный цвет бумаги, символизирующий вековую патину. Символичен образ Нестора-летописца в начале книги. Репродукция известной мраморной скульптуры Марка Антокольского, размещенная на воздушно-сером, подразумевающем «дымку веков» фоне страницы, проявляет задачу создателей книги – обратить читателя в глубь веков, к истокам зарождения нашего великого государства, во времена, когда наши предки несомненно верили, что «Любящие Мя – люблю, и ищущие Мя обрящут благодать» (Притч. 8: 17). Репродукции картин русских художников Иван Лукьянов размещает на глянцевой белой бумаге, оттеняющей их цвет. Такая проявленная или «ясная живопись», по мнению художника, напоминает нам о безвременности искусства, о его вечной современности. Цвет сгущается в разворотах, связанных со стрелецкими казнями и мучениями старообрядцев. Изысканные кроваво красные орнаменты буквиц, красные плашки, красные рамки портретов – отсылка к росписям древних храмов. Подбор художником книги дополнительных картинок для иллюстрации исторического материала решает задачу максимального отражения идеи текста.

Сложную архитектонику издания так поясняет Иван Лукьянов: «Книга - произведение синтетическое. В ней всегда соединяются для единой цели и сложно взаимодействуют плоды различных искусств. Важны не только словесная, конструктивная и изобразительная составляющие, но и достаточно самостоятельная знаковая (особое искусство шрифта и шрифтовой композиции)». Шрифты книги незримыми нитями связаны с текстом. Для подписей под репродукциями используется жирное начертание. Исторические отступления, посвященные разным векам русской истории, набраны стандартным, удобным для чтения шрифтом, украшены заглавными орнаментированными буквицами, похожими на буквы старославянской азбуки. Эти буквицы являются объединяющим синкретическим элементом, способствующим сочетанию и сопоставлению не связанных на первый взгляд исторических образов и событий, разных веков и мировоззрений.

Много способствует пониманию сакрального значения содержания книги высокий уровень ее полиграфического исполнения. Этот уровень обеспечивает типография «Новые решения» под руководством Александра Викторовича Снитенко, с которым плодотворно сотрудничает фонд «Возрождение Тобольска». Книга издана с максимально точной тоновой и цветовой передачей живописи, с соблюдением масштабов, задуманных художником. Специальная съемка картин и их фрагментов производилась в разных городах и музеях. Их перечень, состоящий из десятков российских и зарубежных музеев и городов, размещенный в конце книги, свидетельствует об огромной подготовительной работе.

Обращает на себя внимание оригинальность художественного решения перечня содержания книги. Символично расположение его строк в виде дуги рядом с репродукцией миниатюры Ангела с Евангелием, так называемого «Ангела Рублева», изображенного на круговом золотом фоне, напоминающем сияние небесной сферы. Дугообразное содержание позволяет воспринимать это соседство как единую композицию, целостно-смысловую, внутренне связанную. Обтекание невидимого полукруга строками содержания является запоминающимся образом, смысл которого может быть прочитан по-разному. То ли это фрагмент солнечного излучения, обтекающего землю? То ли это фронт волны другой этимологии? Волновая природа нашей Вселенной, вероятно, предопределила способ общения людей искусства через передачу света и цвета в живописи – электромагнитными волнами, музыки и речи - звуковыми колебаниями, даже материю современная физика рассматривает как волновое явление. Это свидетельствует о том, что была и Изначальная, Божественная волна, и не на нее ли указывает конфигурация содержания, продуманная художником-философом Иваном Лукьяновым? А, может, это образ солнца, о котором так сказал религиозный поэт:

Смерть и Время царят на земле,-

Ты владыками их не зови;

Всё, кружась, исчезает во мгле,

Неподвижно лишь солнце любви.
(В.С.Соловьев)

Лучами «солнца любви» пронизано все содержание книги, любовью к Богу и Отечеству озарены все ее страницы. Поэтому не страшно вместе с автором погрузиться в глубь веков и оттуда, откуда «есть пошла земля Русская», подниматься к нашим временам по реке жизни Руси-России «в живом присутствии вечности». В.И. Большакову по силам не только самому проделать этот сложный путь, но и повести за собой сквозь века и неурядицы русской жизни многих и многих наших современников. А может, не так и труден будет этот путь, если его озаряет лучистым божественным светом Ангел с «Евангелием от Матфея» в руках. Эта иллюстрация миниатюры святого иконописца Андрея Рублева из Евангелия (ок. 1390 г.), принадлежавшего Богдану Хитрово, основателю городов-крепостей Карсуна и Симбирска. Евангелие боярин получил в дар от Царя Федора Алексеевича, старшего брата Петра I. Ангел, озаряющий путь духовным знанием, вписанный в круг, являет «сжатый до символа художественный образ совершенства трансцендентного мира» (В.А.Плугин). Образы трансцендентного мира, размещенные на начальных страницах, проявляют основные идеи книги, извечные смыслы жизни, принятые Русью от Бога.

Средоточие русской мысли и русского духа

В. И. Большаков начинает свое исследование с рассмотрения основ возникновения и развития славянских народов, показывает красоту и гармонию народного быта древних славян, доказательно раскрывает мифологичность сказания о призвании на Русь варягов, как начале государственности. Автор подтверждает, что у древних славян была собственная героическая история, что у наших предков было не «темное», но блистательное прошлое. Отрыв от него сомнительной норманнской теорией, когда в XVIII в. основоположниками исторической науки в России стали немцы, был выгоден недругам нашего государства для подавления национального самосознания и как следствие, угнетения способности народа к самозащите.

Путь в таежные края, к творческим истокам сибирских художников-самородков, к пониманию картин великого исторического живописца Василия Ивановича Сурикова, начинается за много веков до его рождения, со времен стародавних, с краев не сибирских, с выяснения важных исторических вопросов, с рассмотрения переломных трагических времен прошлого. Этот грандиозный художественно-исторический рассказ необходим для понимания того, по мнению автора книги, что «хотя за всю историю развития русской живописи было создано немало произведений на исторические темы, обладающих несомненными художественными достоинствами, только картины Василия Сурикова вдохнули жизненную правду в историческую живопись, дав простор творческому исканию подлинной исторической правды и новых живописных приемов реалистического искусства»².

Весьма символично, что важнейшую для русского искусства проблему исследует автор, двадцать лет проработавший профессором, зав. кафедрой и более пяти лет проректором по науке в Российской Академии живописи, ваяния и зодчества Ильи Глазунова, где и сегодня следуют традициям Императорской Академии художеств Санкт-Петербурга, давшей миру великих русских художников: Александра Иванова, Илью Репина, Михаила Врубеля, Василия Сурикова и многих других. Академия расположена в Москве в священных стенах Московского училища живописи, ваяния и зодчества, в котором учились и работали Алексей Саврасов, Аполлинарий Васнецов, Михаил Нестеров, Валентин Серов, Исаак Левитан, Константин Коровин и другие великие русские художники.

История возникновения и развития в России европейской культуры и собственно Академии художеств, открытой в царствование Императрицы Елизаветы Петровны – обширное, многоплановое повествование, связанное с именами первых исторических живописцев, принадлежащих к академической школе, таких как А.П.Лосенко, Г.И.Угрюмов и других. Они одними из первых выразили на своих полотнах интерес к истории Отечества, наполнили ее новыми героическими смыслами. В связи с деятельностью Академии В.И.Большаков рассказывает об истории возникновения и развития отечественного портрета, истоками которого были русская икона и парсуна, достигшие расцвета в предшествующие века. Несмотря на западное влияние на художников, стажировавшихся в Европе, как, например, И.Н.Никитин, А.М.Матвеев, а то и вовсе не имевших никакого специального образования, как И.П.Аргунов, в итоге, сложилась самостоятельная русская портретная школа с ярко выраженным национальным своеобразием. Портреты работы Д.Г.Левицкого, В.Л. Боровиковского, С.С.Щукина, М.Шибанова и др., созданные в требованиях классических традиций, отличались живой реалистичной манерой письма, вниманием к внутреннему миру портретируемого, интересом к прошлому страны.

Книга «Галерея русской исторической живописи» не просто альбом с репродукциями, это полноценное историческое исследование. Страницы, посвященные различным историческим периодам в России, чаще всего связанным с переломными, смутными временами, перемежаются с повествованием об особенностях отечественной художественной культуры разных веков. Исторические отступления являются своего рода «возбудителями» интереса к национальному искусству. Они делают содержание книги живым, энергичным, поддерживают заинтересованность читателя к историческим и специальным искусствоведческим исследованиям, проводимым В.И.Большаковым. Книга обладает особой компоновкой исторических блоков, расставленных не всегда в хронологическом порядке. На первый взгляд он кажется непоследовательным: возвращение в предыдущие эпохи, совмещение одновременно нескольких исторических времен. Это похоже на шитье ткани самым крепким, самым надежным швом «назад иголку». В книге так крепко, с повторением-запоминанием, происходит скрепление времен, сшиваются в единое полотно – века, различные эпохи русской истории, создается пространственно-временная целостность бытия нашего великого государства.

Из XVIII века – века расцвета в России национальной живописи, В.И.Большаков в главе «Москва – Третий Рим» возвращает внимание читателя в XV –XVI века, во времена правления Великого князя Ивана III, объединившего русские земли вокруг Москвы. Этот великий и мудрый правитель многократно усилил Россию, унаследовав от разгромленной турками Византии первенствующее положение в Восточно-христианском мире и ее государственные регалии, остающиеся нашими символами поныне. Его Царствование позволило Москве стать Третьим Римом, центром мирового Православия. Что это означает в духовно-политическом плане, ученый подробно разъясняет с привлечением исторических сведений о “Римах”-предшественниках, обладавших этим званием, но утерявшим его; о различиях двух ветвей христианской религии – Православия и католицизма. Данное историческое отступление объясняется не только композиционным замыслом книги, но и восторженным отношением ее автора к Москве, как сакральному и культурно-политическому центру России, которая в такой позиции может быть только Империей.

О своей любви к нашей столице, древнему, исконно русскому городу, В.И.Большаков говорит страстно, искренне. В главе «Москва – средоточие русской культуры» он поет гимн Москве, способствовавшей обретению русским народом его лучших качеств. Москва – то место русской духовной силы, где сформировалась русская соборность в разных ее смыслах, центр русской мысли. Подтверждая сакральную сущность нашей столицы, ученый приводит высказывание художника А.А.Иванова, познавшего «Первый Рим»: «Нет, уж если придется мне работать в России, то я хочу, чтобы это было в Москве»³.

В книге творчество великого русского живописца Александра Иванова, автора выдающейся картины «Явление Христа народу», удостоено обширного рассмотрения. В.И.Большаков показывает художника, как искателя нравственного начала жизни, как приверженца торжества справедливости. И здесь, по мысли А.Иванова, роль творца, роль художника должна быть велика, потому что искусство несет людям те духовно-нравственные идеи, в которых они так нуждаются. Истинное, убедительное искусство достигалось живописными особенностями творчества А.Иванова, его персонажи, несущие те или иные, заданные художником идеи, поражают иллюзией жизненности, личностной достоверностью. Его пейзажи, кажется, наполнены настоящим воздухом, а на линии глубокого горизонта пульсирует световоздушное марево.

Автор книги также поясняет, что выдающийся русский живописец А.Иванов в своей знаменитой картине «Явление Христа народу» одним из первых наполняет библейский сюжет русским национальным содержанием, показывает в исторической картине не поступок, а чувство, заставляет повернуться навстречу Истине. Услышать зов Бога: «Се, стою у двери и стучу: если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему, и буду вечерять с ним, и он со Мною» (Откр. 3:20). Многие русские художники услышали этот зов и распахнули свои души навстречу Истине.

Как отмечает автор книги В.И.Большаков, в своих «библейских эскизах» Иванов по-новому понял возможности исторического жанра, сильно расширив его границы. «Теперь его стала занимать история человечества как процесс, как цепь великих деяний народов, их напряженной борьбы, жарких столкновений, обманчивых иллюзий и сменяющих их прозрений»⁴.

В.И.Большаков рассказывает о зарождении Московской школы живописи, предполагая ее современной продолжательницей, духовной наследницей, последним оплотом русского искусства – Российскую академию живописи, ваяния и зодчества Ильи Глазунов. Возвышенные слова литературного критика, поэта славянофила С.П.Шевырева, соглашаясь с ним, приводит автор книги: «Были прекрасные усилия некоторых внести в наше искусство народные стихии. Но, конечно, в этом отношении всего более может содействовать Москва, где и физиономия народа, и памятники древности, и исторические воспоминания — все, все призывает искусство изящное к новому раскрытию. Переняв через северную столицу сокровища западного художественного образования, Москва может быть назначена к тому, чтобы дать ему свой национальный характер. В талантах у нас нет недостатка, как доказал десятилетний наш опыт при ограниченности средств; красота русского народа, его живописная грация и пластическая сила прославлены нашими поэтами и ожидают резца ваятеля и кисти живописцев; русская природа вмещает в себя все климаты мира, яркие краски севера, мягкие переливы красок природы южной; для ландшафтного мастера у нас есть все переходы — от зимнего холодного неба севера до знойного неба полудня, — а наша живописная Москва, раскинувшаяся такими картинами по своим холмам и скатам, не ждет ли своих народных живописцев?»⁵

Таких новых «народных живописцев» ждала русская жизнь. В связи с этим В.И.Большаков особо обращает внимание на эпоху западного образца преобразований Петра I. Трагична она была для всей страны, особенно для Русской Православной Церкви. Критически отзываясь в историческом отступлении «Петровские реформы» о страшных последствиях петровской «модернизации» России, автор, чтобы выявить предпосылки русской трагедии, обращается к предшествующим временам, к царствованию предков Петра Алексеевича, когда стало зарождаться преклонение перед Западом. То есть то, что впоследствии император Александр III назвал "обезьянничание перед Европой" и что уже явным образом проявилось во второй половине царствования Алексея Михайловича "Тишайшего". Со времен правления Петра I «западничество» приобретает устойчивую тенденцию. Меняются лишь объекты подражания: Голландия, Пруссия, Германия, Франция и т.д.

Автор книги показывает, что отец царя-реформатора, Алексей Михайлович, был подвержен чужеземному влиянию, не чурался западного образа жизни, который во многом внедряли его придворные, люди знатные, богатые, считающие себя «прогрессивными», имевшие связи, даже родственные, с западными странами, как, например, любимец царя А.С.Матвеев, женатый на шотландке. Хотя, по сведениям современников, Царь Алексей Михайлович с юности отличался глубочайшей набожностью. Архидиакон Павел Алеппский, бывший при русском дворе с делегацией Антиохийской Православной Церкви отмечал, что Алексей Михайлович обладал такой силой Православной веры, что с ним не мог сравниться никто из мирян. Павел Алеппский писал: «Он стоит от начала обедни до конца с непокрытой головой, как всякий другой, и непрестанно кладет поклоны перед иконой святого того дня, ударяя челом о землю с плачем и рыданием. Так поступает он перед людьми. Внутри же своего дворца он и царица, как рассказывают, ведут образ жизни превосходнейший, чем святые, в постоянном бдении и молениях в своих церквах по целым ночам»⁶. Однако постепенно, незаметно вползает в высшие сферы власти ядовитый иноземный дух. Важно примечание автора книги о появлении при дворе Алексея Михайловича «комедийной группы», т.е. первого театра, «просветительская» деятельность которого началась с пропаганды неканонических книг Ветхого Завета «Юдифь» и «Эсфирь».

Кровавы истинные подоплеки этих, на первый взгляд, увлекательных древних историй. Более известны приключения Юдифи, обезглавившей могущественного военачальника из стана противника – Олоферна. Менее известно, что она еще и обогатилась вследствие этого убийства. «После разгрома ассирийского войска “народ расхищал лагерь в продолжение тридцати дней, и Иудифи отдали шатер Олоферна и все серебряные сосуды и постели и чаши и всю утварь его. Она взяла, возложила на мула своего, запрягла колесницы свои и сложила это на них” (Иудифь 15:11)» - разъясняет ситуацию историк, богослов митрополит Константин (Горянов) в своей книге «Чаша Господня и чаша бесовская»⁷. Более мутная история Мардохея и Эсфири, хитростью завладевших привилегированным положением при дворе царя многонациональной Персидской империи Артаксеркса. В отместку своему конкуренту, талантливому советнику царя Аману, Мардохей, оболгав его перед Артаксерксом, победив, мало того что занял его место и убил его детей, стал еще и организатором массового убийства подданных персидского царя. «По просьбе Есфири были повешены уже убитые сыновья Амана. Кроме того иудеи умертвили в Сузах еще триста человек (Есфирь 9:15). Общее число погибших в Сузах за два дня резни составило 800 человек, а всего «победителями» было убито 75 тысяч человек (Есфирь 9:16)»⁸.

Вот на таких сценических действах с оправданием убийства, даже массового, воспитывалась молодежь при дворе русского Царя. Вот такие были примеры перед глазами наследников Царского Трона. Как тут не последовать примеру и не казнить сотни своих стрельцов? Но историю не исправить, и надо понимать, что все-таки следствием или вопреки жесточайшим петровским преобразованиям стали возможны достижения русской науки, искусства, литературы, воинские победы следующих веков, о чем также говорится в книге В.И.Большакова.

Отдельная глава посвящена творчеству «итальянского романтика» Карла Брюллова, предсмертной работой которого стала роспись плафона большого купола строящегося Исаакиевского собора фигурами апостолов, евангелистов и серия картин на тему «Страсти Христовы». О русском академизме В.И.Большаков рассказывает на примере творчества Федора Бруни.

Даже не будучи чисто религиозными художниками, русские живописцы создавали произведения, исполненные духовным светом. В книге даются характеристики разных направлений и особенностей исторической живописи. Раскрытие сокровенного содержания события, исследование жизни отдельной исторической личности и причин столкновения общественных интересов присуще творчеству Николая Ге. Не меркнет в веках народная и природная красота в работах Василия Тропинина, создавшего «портрет» русской души. Павла Федотова автор книги называет художником мысли. Ученый рассказывает об особенностях творчества Василия Перова и Ильи Репина, Ивана Крамского и многих передвижников.

В книге отмечено, что первые попытка осмысления русской живописи петровского времени и истории отечественного искусства вплоть до 1906 года была сделана Александром Бенуа в монографии "Русская школа живописи" (1904-1906 г.г.). В суждениях Бенуа, в сопоставлениях русских художников с европейскими, сказываются его личный опыт и глубокие знания западного искусства. В.И.Большаков отмечает, что «"Русская школа живописи" Александра Бенуа - это первая серьезная попытка исследования русской живописи с XVIII века до дней выхода в свет последнего выпуска. Художник и критик выступает в роли историка искусства, что представляло несомненный интерес для того времени».

Позднее был издан полный и основательный труд по истории русского искусства Игорем Эммануиловичем Грабарем – крупнейшим русским искусствоведом. Впоследствии по его инициативе был начат коллективный труд «История русского искусства», ставший одним из фундаментальных исследований истоков и направлений русского искусства. Шеститомное издание этого монументального сочинения было выпущено в 1909-1916 годах московским издательством И. Н. Кнебеля. До сих пор это исследование по истории русской живописи, архитектуры и скульптуры не имеет себе равных по широте и объёму материала.

Великие творения русских прозаиков, поэтов и композиторов, противоречия славянофилов и западников, жертвенность меценатов и ученых, имена Пушкина, Гоголя, Тихомирова, Мусоргского, упоминаемые в книге, создают крепкое, сплетенное из разных судеб и мировоззрений полотно русской истории. На такой трудной, но благодатной русской почве и возрастают могучие духом и талантом творческие личности, как великий русский художник Василий Иванович Суриков, которому и посвящена уникальная книга.

Идеалы человеческих типов 

Биография этого известнейшего сибиряка, родившегося в 1848 г. в Енисейской губернии Российской империи в г. Красноярске, принадлежавшего к казачьему сословию, окончившего Императорскую Академию художеств, ставшего впоследствии ее академиком, определяется в большей степени этапами создания его картин, явившимися опорными вехами в истории русской художественной культуры.

Духовным потрясением для современников стала картина «Утро стрелецкой казни» (1881). По своему содержанию явного отношения к Сибири она не имеет, но навеяна именно сибирскими впечатлениями художника, не раз в детстве и юности наблюдавшего каторжников, обреченных в суровом сибирском краю на мучения в «Мертвом доме» или на смерть. Здесь вспоминается Достоевский, встретивший на каторге своего Христа и в свете Его любви преобразившийся из революционера в великого религиозного русского писателя.   Чудовищные потрясения, уготованные России в будущем, отчетливо прозревались чутким русским сердце великого писателя, закалившегося и уверовавшего в Бога на каторге в Омске. Укрепленный верой, через мрак каторжных страданий, путем тяжелейших духовных переживаний Достоевский незримо вёл всех своих читателей ко Христу.

Но Сибирь – не только место страданий, но и место силы и красоты, преодоления и возрождения. Здесь, где от человека требуется проявление всех его лучших качеств, максимальное напряжение физических и духовных сил, становятся ближе Небеса и роднее Христос.

Предкам Сурикова тоже нелегко жилось в Сибири. Строительство новых острогов и городков – Тюмени (1786), Тобольска (1587), Берёзова (1593), Томска (1603), Красноярска (1628) и др. легло на плечи сибирского казачества, которому приходилось еще и сражаться с кочевниками, и мерзнуть, и изнывать от жары. Кровная память и рассказы старожилов способствовали тому, что Василий Суриков прозревал времена стародавние, помнил натужный строительный труд казаков, их скудное питание, преодоление препон первобытной сибирской природы. Так о Сибири в представлении коренного жителя говорится в книге: «Как верно заметил Суриков, в Сибири на всё особая мера: расстояние в сотню верст – нипочем. В низовьях Енисей достигает ширины в десятки километров, а стиснутый горами он стремительно мчит свои воды. “Енисей чистый, холодный, быстрый. Бросишь в воду полено, а его, Бог весть, уже куда унесло” – рассказывал Суриков. Край суровой, могучей дикой природы требовал от человека больших усилий, отваги и мужества. Суриков говорил: “Идеалы человеческих типов воспитала во мне Сибирь с детства; она же дала мне дух, и силу, и здоровье”»⁹. И этот мощный дух и силу художник вкладывал в свои картины.

Уже на этапе обучения в Академии художеств, создав такие произведения, как «Милосердный самарянин», «Княжий суд» и др., освободившись от давления принципов академизма, Василий Суриков показал явные успехи в стремлении сказать новое, веское слово в Русской живописи. С первых лет обучения была заметна самостоятельность Сурикова в разработке сюжетных тем и художественного их решения. Показательно, что после окончания Академии Суриков отказался от пенсионерской заграничной поездки и принял участие в составлении эскизов для росписи в московском храме Христа Спасителя на тему «Вселенские соборы». Хотя Суриков во время учебы критически отзывался об Академии, в итоге сказал: «Но классике я все-таки очень благодарен. Мне она очень полезна была и в техническом смысле, и в колорите, и в композиции»¹⁰.

Как отмечает автор книги, Суриков — глубокий, проникновенный художник, он мыслит яркими образами, но характер этих образов, их подбор и взаимодействие заключают в себе глубокое идейное содержание, своеобразную философию живописи. На Петровскую эпоху он смотрит из современной ему действительности, с точки зрения простого народа, раскрывая противоречия своего века.

Прежде чем обратиться к рассмотрению великого полотна «Утро стрелецкой казни» автор книги В.И. Большаков исследует исторические подоплеки самого события: рассказывает о предшественниках царя-реформатора и, собственно, об эпохе Петра I, вынужденного какое-то время бороться за свою власть, показывает внутрироссийские отношения и отношения с соседними государствами, соболезнует Церкви, опаленной Расколом. Эти сведения помогают читателю войти в картину, стать соучастником происходящего, понять, из-за чего произошло противостояние молодого царя Петра и части русского народа, почему взбунтовались царевы войска, почему он был так жесток в их наказании. Автор книги показывает, что Петра на свой народ, на отважное русское воинство науськивали иностранные державы и советчики. Продолжался начатый Расколом слом исконной духовной традиции. У Сурикова стрельцы – не разбойники, они уверены, что погибают за правое дело, за свою веру, за правду, не приемля нерусский образ жизни и разрушительные церковные реформы.

Главная задача знаменитой картины «Утро стрелецкой казни» — призыв к коренному пересмотру господствующих взглядов на Петра и Петровскую эпоху. Это стремление к тому времени уже сформировалось у Сурикова и отвечало его потребности отбросить распространенную в историческом искусстве фальшь и юбилейную лакировку в изображении Петровской эпохи.

Рыжий стрелец со связанными руками, с орлиным непокорным взглядом, измученный пытками, не укрощен ни болью, ни близкой смертью. Его страдания укоренили его в вере в свою правоту. Встреча взглядов Петра и умученного его волей стрельца как разряд молнии пронизывает всю картину, формирует ось противостояния. Эта ось, связывая правую и левую части полотна, заставляет зрителей чувствовать напряжение двух борющихся исторических сил и сопоставлять олицетворяющие их образы.

Автор книги показывает, как картина Сурикова, с непревзойденной глубиной раскрывающая столкновение двух сил, возвышается до масштабов исторической народной трагедии и абсолютно чужда духу натуралистического изображения казни. «Кто видел казнь, тот ее не нарисует», — говорил Суриков. И в выборе момента, и в трактовке события он сосредоточил свои силы на правде воссоздания человеческих характеров, чувств, мыслей и идей, а не на показе физических страданий, крови и трупов. «Торжественность последних минут мне хотелось передать, а совсем не казнь»¹¹, - пояснял свой замысел художник

Суриков воплощает идеологический замысел, поэтому ему не надо натуралистических деталей, рек крови, отрубленных голов. Зритель, убежденный художественными средствами живописи, сердцем оказывается на стороне мучеников. Композиционно на стороне несчастных и собор Василия Блаженного (Высочайше разрешено его строительство 2 октября 1552 г.), символ древнерусской веры. Глядя на великий русский собор, доминирующий в картине, мы чувствуем его символичное звучание. Так говорит об этом сооружении французский искусствовед русского происхождения Валерий Байдин. «Десятичастная основа храма несла восходящую к древности символику полноты. Собор Покрова Богородицы, по мысли его создателей, должен был выражать идею объединения вокруг Москвы всех русских земель и всех единоверных народов… В сердце Руси, на Красной площади возникла архитектурная икона неприступной христианской державы»¹². В день казни эта икона была попрана, открыто предана соборная идея Святой Руси.

Суриков нашел такие художественно-выразительные средства, которые это полотно, изображающее несломленные русские характеры, предметы прежнего быта, насыщенное русским духом, делают исторически достоверным, понятным, современным нам, знающим на собственной жизни, что такое иноземное вмешательство и чужеземная агрессия, что такое революция и гражданская война, что такое ненависть правителя к своему народу. Историческая картина проявила свою актуальность в первый же день ее показа 1 марта 1881 г., - в день убийства Императора Александра II.

Автор книги называет Сурикова великим композитором живописного полотна. Если к художнику относиться как к симфонисту, то после стремительной, сюжетно-напряженной первой картины – композиционно закономерной, медленной, раздумчивой частью является следующее его полотно «Меншиков в Берёзове» (1883). После рассмотрения конфликта «власть – народ», Суриков обращается к конфликту «власть – личность» и «личность – совесть», что потребовало от него особой психологической образности.

В картине «Меншиков в Березове» художник добивается исключительно тонкой индивидуализации каждого образа в отдельности, раскрывая оттенки личностного своеобразия каждого из Меншиковых, он достигает такой степени постижения чувств и мыслей именно данного лица, что по каждому из этих образов зритель может прочитать весь его внутренний склад. В.И.Большаков подчеркивает, что используя как «камертон» огонек, горящий перед божницей, Суриков достиг в «Меншикове» подлинных вершин реалистической тональной живописи в передаче материального многообразия предметного мира. И достиг этого настоящими живописными средствами.

Вводя читателя в тему, В.И.Большаков сначала рассказывает в историческом отступлении «Меншиков в истории России» о фактах из жизни всесильного сподвижника Петра I – Александра Даниловича Меншикова, изображенного в предшествующей картине подобострастно склоненным перед Петром I. Будучи в фаворе, Александр Данилович имел сундуки золота и драгоценностей, дворцы и корабли, титулы и даже почти заполучившего императорский престол для своей дочери. Почему же, глядя на полотно Сурикова, мы видим больного старика в окружении несчастных своих детей. Сосланный в Сибирь новым правителем, лишенный всех благ и состояния, он оказался наедине со своей совестью. Без икон, без покаянной свечи разговор со своею душой не получится. Поэтому они присутствуют в картине, заставляющей задуматься о смысле жизни, о непреложных ее евангельских законах.

Здесь, как говорит автор книги, рукой Сурикова водил не только ум, но и сердце. А точнее душа-христианка. Индивидуализация образа героя – особенность творчества Сурикова. Для этого художник изучал факты жизни своего героя, прижизненные изображения. Показывая несчастного Меншикова, не понурившего свой гордый профиль, автор полотна, сопереживая ему сам и убеждая зрителя проникнуться трагической человеческой судьбой, не берет на себя ответственность выносить осуждение бывшему вельможе, который при всех своих недостатках все-таки много сделал для России, а главное, лично боролся с иностранным засильем.

Непревзойденный Суриков 

Автор текста книги уверен, что картина Сурикова "Боярыня Морозова" навсегда войдет в историю Русской живописи как эталон, высший образец, который мог быть достигнут в исторической живописи. Так говорит об этом В.И.Большаков: «Как невозможно написать "Афинскую школу" лучше, чем это сделал Рафаэль, или расписать Сикстинскую капеллу краше Микеланджело, так невозможно превзойти Сурикова в "Боярыне Морозовой"».

Боярыня Феодосия Прокопьевна Морозова, показав высочайшую силу духа русского человека, тоже восстала против иноземной идеи, обрушившейся на древнюю Русскую Церковь. Она, крестным целованием клявшаяся в верности Христу и Русской Православной Церкви, за нее, оскверненную, пошла на смерть.

В главе «Раскол Русской Церкви как эхо европейской Реформации» автор не только рассказывает о трагическом периоде русской истории, но показывает широкую временную историософскую картину. Раскол, как убежден В.И.Большаков, не ограниченное хронологическими рамками событие, вековые последствия имеет эта духовная экспансия на Русь, совершенная антирусскими силами под влиянием Запада и Киева. Насильное «усовершенствование» старинного русского обряда не раз было одной из причин смут в последующие века, что в итоге – привело к смертоносному большевистскому разгрому Российской Империи, геноциду русского народа, разорению Русской Православной Церкви. Сегодня – поползновение темных сил, не раз мутивших мировой порядок в прежние времена, привело к отпадению от России Украины. И ныне не унимаются наши антагонисты, и сегодня раскалывают Православие, что особенно наглядно происходит в бывшей братской республике, а точнее, на исконных русских землях, частично окатоличенных. Как говорит митрополит Константин (Горянов): «В конце XX— начале XXI вв. обострилась этно-политическая ситуация на границе Римо-католического и Православного миров, вновь активизировалась деятельность сторонников восстановления унии между Римом и православными народами Украины и Белоруссии. Уния лживо выставляется как национальная религия украинцев или белорусов в противовес наднациональным Православию и Римо-католицизму. Замалчивается факт заключения унии с другими народами. И в этой очевидной связи между обострением этно-политических противоречий и активизацией усилий по возрождению Брест-Литовской унии вновь проявила себя природа враждебной деятельности римо-католической иерархии. Ватикан стремится утвердить власть римского первосвященника, прежде всего там, где национальные и общественные конфликты вынуждают христиан искать их разрешения даже путём вероучительных компромиссов во имя сулящего им “благоденственное и мирное житие” существования “под римским престолом”. Если таких конфликтов нет, западные покровители Украины не гнушаются их спровоцировать, скольких бы человеческих жизней и каких бы территориальных потерь это ни стоило Украине, которая в данном случае не воспринимается сувереном»¹³.

Так разве ж не современно полотно Сурикова «Боярыня Морозова» (1887)?! Суриков сделал картину, актуальную на все времена, хотя она исполнена в атрибутике конкретного исторического времени. В этой работе художник использовал впечатления от сибирской старины. Как он сам говорил, основой композиции было «воспоминание об одной из красноярских улиц, которою он видел запруженною толпою и по которой везли кого-то из наказанных на эшафоте. Выражения лиц тоже были давно знакомы… Многое вспомнилось ему и из тех споров и столкновений, которые не раз происходили на его глазах между старообрядцами и защитниками официальной церковности»¹⁴.

Суриков, видевший на своем веку непримиримую идеологическую борьбу разнонаправленных сил, создал обобщающий, символичный образ, о котором российский историк С.Глаголь сказал: «…тем глубже заглядывал он в историю того времени, тем ярче вставала перед его глазами картина непримиримой борьбы, которая шла тогда по всей Руси между двумя началами: консервативным, самобытным и прогрессивным, но полным тяготения к чужому, иноземному и враждебному для русского духа. И, точно вспоминая свое прошлое увлечение христианами первых веков, тогдашними проповедниками и мучениками, остановился Суриков на фигуре вдохновенной страдалицы за веру»¹⁵.

"Раскол русской церкви в XVII веке оказал столь значительное влияние на судьбу России, что мы вправе утверждать, что "Это было невозвратимой растратой духовной энергии, страшной трагедией в жизни Церкви и России, решающей катастрофой в судьбах Святой Руси. Это раскололо душу народа и помрачило национальное сознание... Раскол религиозный повлек за собой и раскол национального сознания; катастрофа удвоилась и осложнилась. Явилось две России: одна - народная, с образом Святой Руси в уме и сердце, другая - правительственная, интеллигентная, вненациональная и безрелигиозная. Эта двойная катастрофа застигла святую Русь врасплох, неподготовленной перед натиском могучего врага"¹⁶.

Горячей волной сострадания и восхищения расходятся по толпе вдохновенные слова страдалицы. Никто из тех, кто слышал и видел ее, не остался равнодушен, кто-то сочувствует, кто-то в глубоком раздумье смотрит на упрямую женщину с непониманием или осуждением ее сопротивления. И лишь один из всех — юродивый — отвечает ей, поднимая руку с двуперстным крестным знамением. Автор книги подробно, панорамно показывает, какую смысловую нагрузку несут в картине все ее персонажи. Останавливает внимание читателя-зрителя на метафорическом образе злорадно посмеивающегося хитрого попа-никонианца в рясе на лисьем меху. Приглашает полюбоваться красотой лиц и народных нарядов русских девушек, сопереживающих Морозовой, указывает на женщин средних лет, просветленных мудростью, выделяет по-своему прекрасных русских старушек, источающих духовный свет. Не скажешь, что сама боярыня Морозова красива, но в своем духовном порыве она кажется прекрасной. Она — само воплощение торжества силы духа, несломленного, стойкого в страданиях и в осознании неотвратимой грядущей гибели.

Высоко оценил «Боярыню Морозову» учитель выдающегося живописца П. П. Чистяков: «... мне так нравится картина В. И. Сурикова. Очень она верно и сильно выражает собою нашу матушку-Русь, и прошлую, да и теперешнюю»¹⁷. Стасов поставил художника в один ряд с русскими литературными гениями.

Картина Сурикова актуальна, она обращена и к нам, и в будущие времена. Она предупреждает, что пагубна потеря памяти, что мы, нарядившись в другие, современные, по западной моде одежды, тот же народ, сочувствующий и милосердный, сильный своей верой, каким он показан на картине, изображающей тот родной, вневременной космос, включающий в себя и родную природу, и родную Церковь, и родную землю, и небеса. Мы такой же народ: разносословный, бедный и богатый, страстный и сдержанный, принимающий благословение юродивого, в большинстве понимающий, что русская жизнь существует и может укрепляться только в пространстве Истины Христовой. И в нашем времени есть приметы Божиего пригляда за Россией-Русью, и у нас есть юродивый Ваня-дурачок, просветляющий своей детской любовью мир, и о котором, своем современнике, так тепло говорит омский поэт Юрий Перминов.           

Нет у него ни страха, ни «идей»...

Кого он ищет, всматриваясь в лица

любимых им, затюканных людей?

И ничего ему не надо, кроме

Любви!...

                Раскрыл, блаженствуя, суму,

и, преломив горбушку хлеба, кормит

небесных птиц,

                   слетающих к нему...

Поздний Суриков

В художественной симфонии Сурикова картину «Покорение Сибири Ермаком» (1895), связанную с личными переживаниями художника, можно назвать кульминацией. Полотно было закончено в 1895 году. Написанная в единой, очень красивой, благородной колористической гамме, она прекрасно передает атмосферу сумрачного осеннего дня, влажный воздух над Иртышом, так что соглашаешься с ее автором, говорившим: «Есть же истина в колорите!»¹⁸. Это полотно было представлено на XXIII передвижной выставке в Петербурге. Выставку почтил своим присутствием сам Император Николай II с супругой Александрой Федоровной — и купил картину за сорок тысяч рублей. Суриков специально не подгадывал, но подоспел со своей работой как раз к празднованию 300-летия покорения Сибири и открытия Транссибирской железной дороги, примерив на себя непривычную роль официального живописца. В том же 1895 году Совет Академии присудил ему звание академика¹⁹.

В последующие годы жизни Суриковым были созданы не менее значительные и знаменитые полотна: «Переход Суворова через Альпы в 1899 году», «Степан Разин», «Взятие снежного городка», ряд портретов, и др., в которых выдающийся мастер достаточно полно выразил свое мировоззрение. Но, все же, «Ермак» - картина особенная, символичная. Это картина на все времена, это предчувствие грядущей смуты и предостережение современникам и потомкам. Это картина, передающая тревогу автора за будущее России, оказавшейся в кризисе мировоззрений, на краю бездны.

Все, что здесь изображает Суриков, ему знакомо, и образы инородцев, и природа, и казачья удаль. Это произведение способствовало укоренению в искусстве образов «сибирячки» и «сибиряка», пониманию «сибирского характера». Кроме исторической сюжетной канвы картина обладает скрытым идеологическим смыслом. Напряженно противостояние двух воинских сил, каждая из которых отстаивает свои интересы. Но это еще и противостояние мировоззренческое, духовное, упреждающий поход рати православного Царя на тьму иноверческую. Такая же диспозиция складывалась в России в последние годы жизни Сурикова, который предчувствовал грядущие сражения. Поэтому его Ермак рукой указывает направление удара в сторону силы, посягающей на Русь. Это направление было символом, который не поняли или не заметили современники выдающегося художника, восхищенно рассматривавшие картину. Поэтому скоро, всего через десять лет они допустили проникновение чужеземной идеологии и разорение своей страны.   

Василий Иванович не дожил года до великих катастроф ХХ столетия, но всем своим творчеством, своей гражданской позицией, своей тонкой и чувствительной душой он пытался достучаться до своих соотечественников, но, увы, не был услышан не только широкими народными массами, но и художественной критикой. Как отмечает автор книги В.И.Большаков, ни Сурикову, ни Васнецову, воспевшему былинную мощь древних русичей, ни Нестерову, напомнившим своим современникам забытые ими образы Святой Руси, не удалось пробудить дремлющее русское национальное самосознание. «Прогрессивная общественность» не слышала их предостережения и не чувствуя надвигающуюся катастрофу, смело пошла на штурм ненавистного им Самодержавия. В итоге Россия рухнула в погибельную пропасть 1917 года, увлекая туда всю духовную, военную, хозяйственную и творческую элиту.

Силой русского живописного искусства, словно ярким факелом высветил Суриков озаряющую сокровенным божественным светом духовную составляющую мрачных, но судьбоносных уголков русской истории. Его талант вспыхнул яркой звездой перед закатом русского, да и мирового, реалистического искусства, чтобы предвосхитить его будущее незримое возрождение в зримом тогда умирании. Но свет его живописных произведений оказался столь ослепителен, что разглядеть всю глубину его образного прозрения и предвидения оказалось возможным лишь сегодня.

Единением и любовью спасемся. 

В.И. Суриков умер 19 марта 1916 г., накануне крушения Российской империи. В.И.Большаков показывает политическую обстановку того времени, оценивает ее в соответствии с собственным историософским мировоззрением, отмечает все болезненные социально-политические столкновения, ставшие в дальнейшем линиями непреодолимого разлома. Автор книги дает обзор предреволюционного искусства, потерявшего монолитность, разбившегося на группы и объединения, ищущего новизну ради новизны вопреки исконным духовным опорам, хотя в те годы было немало выдающихся русских художников, работавших в историческом жанре, унаследовавших достижения новатора Василия Сурикова. Это М.В. Нестеров, В.М.Васнецов, А.П.Рябушкин и другие. Они представлены в книге своими картинами, В.И.Большаков рассказывает и об отличительных особенностях их творчества.

Символично противопоставление образов двух царей Валентина Серова – волевого в своей целесообразной беспощадности Петра I и вдумчивого, вслушивающегося в Божий мир, ощущающего его гармонию страстотерпца Николая II. Невозможно отклониться от проникновенного взгляда Помазанника Божия Императора Николая II, изображенного Валентином Серовым на одноименном портрете (1900 г.). Молодой Царь еще не знает, что ожидает его и его любимую Россию. Но предчувствует свое жертвенное предназначение, задолго до трагедии сказав такие слова: "Быть может, для спасения России нужна искупительная жертва. Я буду этой жертвой! Да свершится воля Божия"²⁰. Кажется, к нам сегодняшним обращается преданный народом, оболганный соратниками, убитый иноверцами святой Царь всея Руси Николай Александрович Романов. Вглядываясь в наши лица, он как будто пытается понять, сможем ли мы сберечь Россию, существующую жертвой ее святых и героев, любовью и единением соотечественников. Взгляд Царя как проникновенный небесный луч, от него нельзя уклониться. И солгать пред ним нельзя.

И насильно уверовать в Бога нельзя. Но много помогает в этом книга с простым названием «Галерея русской исторической живописи», открывающая перед читателем-зрителем духовные горизонты, показывающая посредством русской живописи Божие присутствие в мире и Его промыслительную волю по отношению к России. Бога можно почувствовать в сопереживании москвичами трагедии стрельцов, в благословении мучеников юродивым, в наполненных слезами глазах княгини Урусовой, в извечной родительской заботе вернувшихся к родным березам и шатровой колокольне саврасовских грачей, в сиянии взора нестеровского отрока Варфоломея. Но почему же многие наши современники этого не чувствуют?

Все содержание книги способствует пробуждению духовного зрения. В соответствии с художественно-композиционным ее решением в качестве заключительного смыслового аккорда оформитель издания Иван Лукьянов выбрал фотографию с изображением кремлевского «Царь-колокола», символизирующего Христову Царскую Россию. Художник прокомментировал свое решение напомнить об этом литом расколотом великане словами: «По ком молчит - Царь колокол». Это скорбное молчание – молчание по ушедшей Святой Руси и разоренной Российской империи, по героическим персонажам русской истории, которых изображал В.И.Суриков, по погибшим душам наших соотечественников, развращенных иноземной идеологией. Это колокол уже не заговорит никогда, даже склеив-отреставрировав, его невозможно возродить к служению. Так и Святую Русь, и Российскую империю возродить в прежнем виде невозможно. Но русская вера, раскалываемая иноземцами, убиваемая богоборцами, жива. Она искуплена жертвенным подвигом русского народа, сохранившего свою веру в годы террора и Гражданской войны, выигравшего войну Отечественную и многими другими подвигами «во имя» и «за други своя».

Конечно, нельзя отмахиваться от модернизированного развития и прогресса, но, как говорит в предисловии искусствовед, академик А.И.Рожин «Только в сочетании традиционализма и новаторства можно утвердить в сознании современных молодых людей коренное значение исторических связей с предшествующей жизнью России, своего народа».

Чтобы не допустить создания «паллиативного» общества (трансформации родового человека), чаемого западниками, чтобы не потерять культуру, а затем и страну, необходимы такие книги, как книга «Галерея русской исторической живописи». И такие воины на поле сражения за истинную русскую историю, как известный промышленник, благотворитель, российский меценат Сергей Павлович Козубенко, без помощи которого эта книга не обрела бы свой облик в виде прекрасного художественного издания. Учитывая, что Сергей Павлович поддерживает в основном значимые, монументальные проекты, можно сказать, что книга-галерея обладает подобным статусом. С.П.Козубенко участвовал в скульптурных проектах совместно с выдающимся русским скульптором В.М. Клыковым. Они создали памятники В.М. Шукшину на горе Пикет, в его родном селе Сростки Алтайского края; памятник Великой княгине Ольге во Пскове; памятник Прасковье Луполовой, а также П.П. Ершову (скульптор С. Полегаев) в городе Ишиме Тюменской области. При такой обширной деятельности имя благотворителя Козубенко в России известно, однако, не очень широко. Это и понятно, настоящие благодеяния должны быть сокровенными.

Дивное издание «Галерея русской исторической живописи» тоже можно назвать памятником: русским художникам, современным исследователям, издателям, и даже читателям, ведь осилить текст с первой до последней страницы дело сложное, требующее открытой восприимчивой души. Эта книга может быть не только частью библиотек и музеев, но стать полноценным учебником, вместо тех подделок, которые фальсифицируя русскую историю, убивают души молодого поколения. Которые скрывают простую правду, что жизненно необходима межнациональная общность, что победоносно единство поколений, что спасительно приобщение к исконному духовному отечественному опыту, что, по слову Преподобного Сергия Радонежского, мы «единением и любовью спасемся». Существенно понимание смысла человеческого бытия в том, что «прилеплятися Богови благо есть» (Пс. 72: 28).

Книга может стать учебником потому, что в ней говорится: «нравственно-воспитательная роль исторической живописи всегда была чрезвычайно велика, хотя понимали ее в разные эпохи по-разному. Со второй половины XIX века реалистическая историческая живопись развивает его эстетически, обогащает знаниями, учит рассуждать, видеть исторические корни современных явлений… Сегодня мы столкнулись с экспансией ложной культуры, и должны противопоставить ей культуру истинную»²¹. Ту культуру, которая, как полотна В.И.Сурикова, являет созидательную силу, раскрывает действительный смысл русской истории, помогает человеку увидеть незримые реальности и высшие ценности бытия.

Статья предоставлена издательством фонда "Возрождение Тобольска"

¹Гегель Г.В.Ф. Лекции по философии истории. СПб. 1993. С.64.
²Большаков В.И. Галерея русской исторической живописи. Тобольск. ОФ «Возрождение Тобольска». 2021 г., С. 5
³Хомяков А.С. Картина Иванова. Письмо к редактору. С.22
⁴Алпатов М.В. А.Иванов. Жизнь и творчество. Т.II. М., 1956. С.14
⁵Большаков В.И. Галерея русской исторической живописи. Тобольск. ОФ «Возрождение Тобольска». 2021 г., С.158.
⁶Цит по: Швечиков А.Н. Не хлебом одним. Очерки духовного состояния России-СССР в первой половине XX века. М. Родина. 2021 г. С. 22.
⁷Константин (Горянов) митрополит. Чаша Господня и чаша бесовская. СПб, ИД “Родная Ладога”. 2020 г. С.37
⁸Там же С. 34
⁹Большаков В.И. Галерея русской исторической живописи. Тобольск. ОФ «Возрождение Тобольска». 2021 г., С. 212
¹⁰Максимилиан Волошин, Суриков. — «Апполон», 1916, № 6-7, с.54
¹¹Волошин М.Суриков// Аполлон. 1916. N6-7. С. 56.
¹²Байдин В.В. Архетипы и символы русской культуры. СПб, Алтейя. 2021 г., С. 50-51, 71
¹³Константин (Горянов) митрополит. Апокалипсисы революций. СПб. ИД “Родная Ладога” 2018. С.80
¹³Большаков В.И. Галерея русской исторической живописи. Тобольск. ОФ «Возрождение Тобольска». 2021 г., С.378
¹⁴Большаков В.И. Галерея русской исторической живописи. Тобольск. ОФ «Возрождение Тобольска». 2021 г., С.378
¹⁵Большаков В.И. Галерея русской исторической живописи. Тобольск. ОФ «Возрождение Тобольска». 2021 г., С.378
¹⁶Карташов А.В.Святая Русь в путях России// Церковь о государстве. М., 1993. С.42
¹⁷Чистяков П.П. Письма, записные книжки, воспоминания. С.32. Письмо к П.М. Третьякову (осень) 1887г.
¹⁸Третьяков Н.Н. Образ в искусстве. Свято-Введенский монастырь Оптина Пустынь. 2001 г., С.237.
¹⁹Т.Кожевникова. Суриков. М., 2000
²⁰Цит. по: Константин (Горянов) митрополит. Апокалипсисы революций. СПб, ИД «Родная Ладога». 2018 г. С.323
²¹Большаков В.И. Галерея русской исторической живописи. Тобольск. ОФ «Возрождение Тобольска». 2021 г., С. 10.