П
исатель Алексей Варламов расскажет, зачем в наши дни нужен Пушкин, чем по-настоящему хорош Шукшин, и почему в Литинститут могли не брать человека, любящего поэзию Николая Рубцова
Я не очень хороший эксперт в области чтения, потому что редко читаю просто так, для души. А если и читаю либо перечитываю, то Пушкина. И все время что-то новое для себя открываю. И считаю, что в нашем задерганном, идеологически затравленном со всех сторон обществе Пушкин есть противоядие от любых глупостей, крайностей, нелепостей и призраков раскола и смуты.
Николай Рубцов
Не так давно я побывал в Тотьме, где учился Николай Рубцов, и там прочитал том документов, связанных с его биографией. В частности, личное дело студента Литературного института Н. М. Рубцова, изобилующее выговорами, протоколами, справками нелестными. Прочитал и погрузился, как пушкинский Председатель, в глубокую задумчивость. Ибо… учись Рубцов сейчас, что бы я как ректор должен был бы делать? Отчислить несмотря на его гениальность. А может какой-то Рубцов у нас и учится, а мы не замечаем? Но одно время в Литинституте, если абитуриент говорил, что ему нравится Рубцов, то парня не брали. Потому что знали: пить начнет. Это шутка конечно, но в ней есть доля правды. А вот когда перечитываешь стихи Рубцова, то возникает такое драгоценное чувство Родины, России, которое никакие современные пиар-технологии вызвать не могут. И Рубцова я готов читать бесконечно.
Но больше читаю, как правило, по обязанности. Либо, когда пишу свои документальные книги и собираю к нему материалы, либо как член жюри литературных премий (например, “Ясной Поляны” или Горьковской литературной премии), и поэтому читательские впечатления связаны с этим. Сначала о героях двух моих последних биографий.
Василий Шукшин
Очень советую выйти за рамки представлений о Василии Шукшине как о бытописателе, авторе смешных рассказов про разнообразных чудиков, но увидеть в Шукшине глубоко трагическое, неслучайное явление русской жизни, мысли, души. Рекомендую тем, кто не читал прочитать – его рабочие записи, цикл так называемых “Выдуманных рассказов”, а также заново оценить такие шедевры русской прозы, как “Алеша Бесконвойный”, “Сураз”, “Жена мужа в Париж провожала”. Или такие не самые известные рассказы, как “Ночью в бройлерной” и “Как Андрей Иванович Куренков, ювелир, получил 15 суток”, “Сны матери”. Это совершено другой, неожиданный, парадоксальный Шукшин.
Андрей Платонов
К сожалению, многие читали произведения Андрея Платонова либо по журнальным публикациям 90-х годов, либо по советским изданиям. А там масса неточностей, цензурных изъятий и пр. В том числе, в либеральную сторону, когда Платонова хотели “причесать” и вычеркивали из его вещей Сталина, либо заменяли на Ленина. Так вот, надо читать подлинного Платонова. То, что издается сейчас. Либо в ИМЛИ, либо восьмитомник издательства “Время”. Очень рекомендую том писем Андрея Платонова, выпущенный редакцией Елены Шубиной в “АСТ”. Эти письма читаются как роман – пронзительный, надрывный, печальный, смешной, но главное – подлинный.
Павел Басинский
Вообще, уже стало общим местом говорить о том, что сейчас документальная проза переживает расцвет, и это правда, и в качестве примера можно назвать трилогию Павла Басинского о Льве Толстом (“Лев Толстой: бегство из рая”, “Святой против Льва”, “Лев в тени Льва”) – замечательный образец очень тонкого, вдумчивого анализа человеческой души, личности, судьбы. Причем, это тоже было прочитано мною из интереса и внимания к тому, что пишут мои друзья.
Евгений Водолазкин
Среди них, своих друзей, с удовольствием назову Евгения Водолазкина, автора одного из самых значительных, самых неожиданных романов последнего времени “Лавр”. Об этой книге много написано, она не раз премирована, переведена на многие иностранные языки, и все это глубоко неслучайно, все – пример не так часто встречающейся литературной справедливости. Книга о пути человека, о предначертанности и неслучайности всего с нами происходящего.
Гузель Яхина
Этой же теме посвящен один из самых ярких романов этого года “Зулейха открывает глаза” Гузели Яхиной. Татарская деревня начала 30-х годов прошлого века. Казалось бы, что в этом такого уж интересного современному читателю? А вот берет автор романа читателя за руку и ведет в этот мир, и мы видим, чувствуем, осязаем его, потому что это тоже подлинное, не бутафория, не декорация, но сама жизнь, рассказывающая о себе.
Рут Озеки
И последнее. Из зарубежной прозы. Я прочел в этом году почти 30 книг, потому что у премии “Ясная Поляна” появилась новая номинация: лучший иностранный роман на русском языке. Победителем в этом году стал американка японского происхождения Рут Озеки с романом “Моя рыба будет жить”, и я очень рекомендую к прочтению эту историю жизни японской школьницы, открывающую нам Японию с совершенно неожиданной стороны.
А ругать никого не хочу, не буду. Это дело внутрицеховое. Ворон ворону глаз не выклюет.
Фома
