Не приглушенные временем голоса из прошлого

Без малого тридцать лет назад была издана книга Сергея и Тамары Фоминых «Женская Оптина. Материалы к летописи Борисоглебского женского Аносина монастыря». Востребованная разными поколениями читателей она не раз переиздавалась. Также историей родной обители, в том числе и поиском архивных данных в течение продолжительного времени занимались сестры монастыря. Когда материала накопилось достаточно много, возникла потребность как-то его представить. По благословению настоятельницы Борисоглебского Аносина ставропигиального женского монастыря игумении Марии (Солодовниковой) монахиня Алексия (Савичева) и инокиня Иулиания (Захарова) стали готовить к изданию книгу, в которой постарались собрать воедино многие ценные сведения, касающиеся жизни матушки-первоначальницы игумении Евгении (Мещерской) в миру и в монашестве

Отправной точкой стала уникальная архивная находка

Увидевшая свет в начале нынешнего года книга «Процветет обитель моя...» приурочена к двум юбилейным датам – 200-летию Аносиной пустыни, празднование которого проходило 1 октября 2023 года, и 250-летию со дня рождения игумении Евгении (2 марта 2024 года). Состоялись три презентации: в самом монастыре, в библиотеке города Истра (монастырь располагается в Истринском районе Московской области) и недавно – в библиотеке села Павловская Слобода Истринского района. Нам привелось побывать на последней презентации, и нельзя было не почувствовать, как по ходу рассказа аносинских сестер – авторов-составителей этого издания возрастал интерес слушателей ко всему, что связано со становлением и развитием монастыря, расположенного в считанных километрах от их села. Особенно велик был их интерес к личности выдающейся подвижницы игумении Евгении, при имени которой у людей, интересующихся историей женского монашества России XIX века, возникает цепочка ассоциаций: рано потерявшая любимого мужа княгиня; родная тетка поэта Федора Тютчева; основательница той обители, что первой в Московской епархии получила общежительный устав, составленный лично святителем Филаретом Московским...

Отправной точкой для печатного труда, задуманного матушкой Марией (Солодовниковой) с сестрами, стала найденная в архиве Государственного исторического музея рукопись, которая, как выяснилось, является первым жизнеописанием игумении Евгении, составленным со слов игумении Анастасии (Комаровой). Кто же такая игумения Анастасия? Ответ на этот вопрос произвел большое впечатление на людей, только-только начавших погружаться в двухвековую историю монастыря и почувствовавших желание как можно больше узнать о заложенных в нем духовных основах. Оказывается, будущая игумения Анастасия была крепостной княгини Евдокии (мирское имя матушки), прислугой, затем вместе со своей барыней она ушла в монастырь, подвизалась с ней, а после кончины игумении Евгении в 1837 году стала ее преемницей – возглавила Аносину пустынь. То есть в этой ранее нигде не публиковавшейся рукописи (действительно, неожиданный и важный документ) воспоминания об игумении Евгении записаны со слов очевидицы! Как раз того человека, что, будучи со своей мудрой и деятельной наставницей с детства, чуть позже, в годы жизни в монастыре воочию видела, какие непростые, порою скорбные ситуации, та разрешала достойно, проявляя незлобие, искренне, по-христиански прощая всех обидчиков…

Вышедшие из-под пера известного церковного историка архимандрита Григория (Воинова) и писательницы Елизаветы Обуховой (впоследствии принявшей монашество) жизнеописания игумении Евгении были опубликованы в «Женской Оптиной». А самое раннее по времени, так счастливо найденное в ГИМе, вошло в первую часть книги «Процветет обитель моя...», название которой было взято из дневниковых записей внучки матушки-первоначальницы, игумении Евгении (Озеровой): «Если обрящу благодать у Господа по смерти моей – процветет обитель моя, если отвержена буду – и обитель запустеет». При этом сестрам-составителям пришлось поразмышлять над вопросом: как поступить с теми двумя жизнеописаниями, тоже содержащими множество интересных фактов? Публиковать их последовательно, одно за другим, повторяя композицию «Женской Оптины», не хотелось. И в итоге размышлений родилось весьма удачное решение, которое сделало книгу оригинальной, если брать ее оформление (как отметил один рецензентов, сверстана она с особым изяществом), но главное – глубокой, содержательной, подкрепленной богатым архивным материалом. Вот как об этом процессе рассказала на презентации монахиня Алексия:

– И тогда нам пришла мысль, что в это раннее жизнеописание нужно включить какие-то отрывки из двух более поздних, а также из разных исторических документов – воспоминаний, мемуаров, писем. Иными словами, мы решили сделать отдельные вставочки, которые стали бы расширенным комментарием к основному тексту.

Помимо того, что жизнеописание записано со слов очевидицы, другим его большим достоинством монахиня Алексия назвала тот факт, что в него включено очень большое количество фрагментов из несохранившихся дневников игумении Евгении (Мещерской). Начиная с покупки сельца Аносино, расположенного на берегу одной из самых живописных рек Подмосковья – Истры, она вела дневники, однако в XIX веке они были утрачены. Тем не менее, все три автора жизнеописаний подвижницы их цитируют – выходит, на тот момент они еще были доступны. И больше всего цитат содержится в первом жизнеописании.

– Благодаря неотредактированным отрывкам дневников мы имеем возможность услышать прямую речь игумении Евгении, – продолжила монахиня Алексия. – Может, ее речь немного тяжеловесна и изобилует церковнославянизмами, но это именно ее живой голос, ее интонации.

...Посмотрим на одну небольшую вставку и вслушаемся в интонацию этой особо запоминающейся строки из духовного завещания основательницы Аносиной пустыни: «При погребении моем не делать никакой траты, а сколько кто при сем случае пожелает поусердствовать, да обратит свою лепту в пользу неимущих...»

«Семья Тютчевых – созидатели храмов»

Так озаглавлена первая глава второй части книги, являющей собой именно исследовательский текст аносинских сестер. В нем приводятся новые факты, касающиеся уже непосредственно семьи игумении Евгении (Мещерской), урожденной Тютчевой. Здесь тоже отчетливо звучат голоса, не заглушенные временем. Например, голос Василия Андреевича Жуковского. Поэт писал младшей из сестер Тютчевых, Надежде Николаевне Шереметевой, оставшейся после внезапной смерти мужа с тремя малолетними детьми: «Поверьте мне, что люблю вас всем сердцем за вас самих и за ваше несчастье, которое вы умеете делать высоким добром для вашей жизни». В это понятие «высокого добра», несомненно, вошли и неустанная забота о людях, порою Надежде Николаевне совсем неизвестных, и строительство храмов. Весомым ее вкладом в дело храмоздательства стала прекрасная трехпрестольная Покровская церковь в усадьбе Покровское-Шереметево, построенная в честь победы русского оружия в войне 1812 года.

Однако обо всем по порядку. Николай Андреевич Тютчев (1738–1797), глава многодетного семейства, в котором росли три сына и четыре дочери, с немалым успехом ведя дела по приращению земель, считал своим долгом устраивать храмы в принадлежащих ему имениях. В Гореново на Смоленщине (где родилась будущая основательница Аносиной пустыни), в Овстуге на Брянской земле (приданное его супруги Пелагеи Денисовны, и сейчас там крупный центр тютчеведения), в Знаменском под Угличем (основное родовое имение, унаследованное им после смерти старшего брата). О судьбе возведенных там православных святынь, их нынешнем состоянии рассказано в книге. Как и о том, что традицию храмоздательства переняли от отца его дети, что особенно видно на примере дочерей. С чем это связано, пояснила инокиня Иулиания:

– Если сыновья получали в наследство более благоустроенные имения, где храмы так или иначе уже существовали и их надо было либо достраивать, либо перестраивать, поддерживать в них жизнь, то дочерям в приданное доставались имения попроще, в которых храмов не было. И они их строили.

Нередко в биографиях лучших представителей российского дворянства можно встретить удивительные факты, вызывающие уважение и восхищение поступками, способствовавшими формированию благородной и яркой личности. И такие факты – как неоспоримое свидетельство высочайшего духовного подвига – встречаются в биографиях всех четырех сестер Тютчевых. Их жизнь по мирским понятиям нельзя назвать счастливой – все они рано овдовели. Но, потеряв близких людей, не утратили искреннюю веру в Бога и желание благотворить ближним.

Широкую известность снискала делами благотворительности старшая из сестер – Анастасия Николаевна. В процессе работы над книгой авторы нашли в Российской государственной библиотеке (старшим поколениям больше известной под названием «Ленинка») благодарственное письмо к ней императрицы Марии Федоровны, выражающей признательность за активное попечительство в Харьковском институте благородных девиц. Почему в Харьковском? Юная Анастасия вышла замуж за харьковского помещика Надаржинского, представителя древнего рода, который вел свое начало от духовника Петра I – протоиерея Тимофея Надаржинского, ставшего основателем Ахтырского Свято-Троицкого монастыря в Харьковской губернии. Традиционно Надаржинские были ктиторами этой знаменитой обители. И вот спустя время после смерти горячо любимого мужа молодая вдова, чья жизнь теперь протекала между харьковскими имениями и брянскими, возвела в своем родном селе Чернетово, доставшемся ей в наследство от отца, очень необычную для Брянщины в архитектурном плане церковь в виде ротонды. Посвященная Ахтырской иконе Божией Матери, эта церковь отсылает нашу мысль к поминальным храмам ранневизантийского периода...

Утрата дорогих, близких людей предшествовала строительству отличавшейся еще большей оригинальностью церкви Преображения Господня в брянском селе Творишичи второй сестрой – Варварой Николаевной Безобразовой. Ее супруг, морской офицер, погиб во время русско-турецкой войны. Единственный сын – прекрасно воспитанный, образованный – пошел по стопам отца, выбрав военное служение, и стал бессменным адъютантом фельдмаршала Кутузова в Отечественной войне 1812 года. На этой войне оборвалась его жизнь, и Варвара Николаевна в память о муже и сыне решила построить храм, отдав всё, что у нее было. Умирала она в полнейшей нищете, но храм, поражающий своими архитектурными решениями, уникальным убранством интерьера, она выстроила... О вкладе младшей из сестер, Надежде Николаевне, в дело храмоздательства упоминалось выше. Хочется добавить, что не только Жуковский писал ей проникновенные строки. Надежда Николаевна состояла в переписке и с Языковым, и с Гоголем. Гоголь называл ее духовной матерью и просил молитв о нем.

Немного о необычной фреске в храме и Приложениях в книге, помогающих увидеть целостную картину

И одной из самых ярких женщин в семье Тютчевых, как написано в книге «Процветет обитель моя...», была Евдокия (Авдотья) Николаевна, в замужестве – княгиня Мещерская, в монашестве – игумения Евгения. Открываешь книгу, на форзаце видишь иллюстрацию – фреску из небольшого привратного храма обители, посвященного святителю Димитрию Ростовскому. На ней изображены игумения Евгения с предстоящими святителем Филаретом Московским и святителем Димитрием Ростовским, в центре композиции – Пресвятая Троица (храм Живоначальной Троицы с двумя приделами: Богородичным и в память о почившем супруге – Борисоглебским – является главным монастырским храмом). Совершенно ясно, почему на фреске рядом с матушкой-настоятельницей изображен святитель Филарет, который, возглавив Московскую кафедру, способствовал открытию этого первого в епархии общежительного женского монастыря. Он же совершил монашеский постриг княгини Мещерской, и на следующий день она была посвящена в сан игумении Борисоглебской Аносиной обители. Он же освящал и собор Живоначальной Троицы, и храм святителя Димитрия Ростовского Чудотворца.

Что касается святителя Димитрия Ростовского, тут такая история. Овдовев через два месяца после замужества, нося во чреве ребенка, княгиня Евдокия Мещерская находилась на грани отчаяния. И с именем выдающегося духовного писателя, автора житий святых, она связывает свое возрождение к новой жизни. Его сочинения, благотворно подействовавшие на нее в первые горькие годы вдовства, помогли вдове преодолеть состояние душевного смятения. Игумения Евгения называла святителя своим целителем, впоследствии вспоминая «свое обращение от безумного мудрования». И во второй части книги вслед за рассказом о глубоко укоренной в роду Тютчевых традиции храмоздательства идет глава «Любовь к чтению как путь к Богу», где дан анализ той литературы, которой увлекалась Евдокия Николаевна с детства. Вначале это были иностранные писатели, преимущественно французские. (Желая понять, что это за произведения, что это за авторы, аносинские сестры сделали запрос в монастырь Шеветонь в Бельгии, и один из ведущих специалистов по французской средневековой литературе иеромонах Антоний Ламбрехтс, заведующий монастырской библиотекой, прислал им ценные комментарии относительно указанной литературы). А далее, как мы видим, круг чтения княгини Мещерской смещался в сторону святоотеческих творений...

В книге «Процветет обитель моя...» немало всего, что способно заинтересовать широкий круг читателей: монашествующих, историков, архитекторов, краеведов и т. д. Это и рассказ об основании монастыря и его общежительном уставе. И многостраничная глава «Игумения Евгения и сестры», знакомящая нас с емкими и точными матушкиными характеристиками насельниц Аносиной пустыни (надеемся, что данные аспекты будут рассмотрены на готовящейся монастырем научной конференции). Это и сведения о том, как формировался архитектурный ансамбль обители... Большую ценность имеют три Приложения, где особо ярко высвечивается личность святителя Филарета, чьим детищем стал этот монастырь в тридцати верстах от Москвы. Здесь есть и письма владыки к игумении Евгении, и его архипастырские проповеди при освящении Троицкого и Димитриевского храмов с развитием любимой святителем темы – темы богообщения.

Но вернемся к презентации этого замечательного издания, проходившей в одной из старейших библиотек Истринского район – Павлово-Слободской. На многое была непосредственная эмоциональная реакция пришедших на мероприятие людей. А рассказ о некоторых аспектах первой главы Приложения – «Мещерская Е.Н. Беседы с моей дочерью» несказанно поразил зал, заставив поразмышлять вслух, что-то примерить соотносительно нашего времени, своей семьи. Это удивительный документ, где детально, со всеми нюансами засвидетельствован, если можно так выразиться, своеобразный воспитательный эксперимент Евдокии Николаевны, которая выделила десятилетней дочери полностью самостоятельное имущество, «несколько денег», обставила ее комнату и передала прислугу. Также княгиня вручила маленькой княжне – в день ее рождения! – толстую тетрадь и до достижения дочерью шестнадцатилетнего возраста отмечала в ней ее успехи и неудачи в деле духовно-нравственного совершенствования. Дочь ежегодно представляла маме доклад, как она распоряжается своим имуществом, и Евдокия Николаевна в сохранившейся, дошедшей до нас тетради писала советы: над чем надо поработать, что исправить.

Читаем: «Призывая Бога в помощь, я направляла твое воспитание к тому, чтобы ты всегда могла, в каких бы ни была обстоятельствах, находить в самой себе убежище, не зависела бы от других и не искала бы своего отдохновения в пустом рассеянии, которое только химерически облегчит бремя жизни, а на самом деле, окончательно утомив, оставляет пустоту в душе, призванной к вкушению истинного блаженства, а потому не удовлетворяющейся одними наружными приманками». Другая цитата: «Деньгами располагай на твои мелкие нужды, но помни, дочь, читанную тобою повесть «Свистон». Надо уметь иногда отказывать себе в своих желаниях, дабы уберечь деньги на нужное и на пособие бедному, страждущему человеку».

Кстати, о прислуге. Прислуга была нужна не столько для того, чтобы выполнять какие-то поручения юной Анастасии Борисовны, а чтобы княжну, принадлежавшую к классу людей, имеющих подчиненных, научить обходиться с ними правильно. Если конкретнее, то один из важных моментов заключался в воспитании человечности. В частности, в обязанности Анастасии вменялось следить за тем, как девочки выполняют уроки. И впоследствии одна из них не пожелала оставить свою госпожу, княгиню Евдокию Николаевну, когда та ушла в монастырь. Да-да, речь идет об игумении Анастасии (Комаровой), которая возглавила Аносину пустынь после кончины матушки-первоначальницы и настоятельствовала в ней семнадцать лет!

***

Что еще заинтересовало любителей духовного просвещения Истринского района, собравшихся в библиотеке? Приглашение в поездку по памятным местам, связанным с основательницей монастыря игуменией Евгенией. У сестер Борисоглебского Аносина ставропигиального женского монастыря стало доброй традицией ездить с прихожанами обители в бывшие имения князей Мещерских на Смоленской и Брянской земле. Из Павловской Слободы, по рассказу инокини Иулиании, тоже некоторые верующие там побывали. Вообще монастырь периодически организовывает такие паломничества, начиная с того момента, когда в теперь уже далеком 2014 году по благословению матушки Марии сестры предприняли поездку в те края и стали участницами первой после длительного перерыва Божественной литургии в селе Гореново. Служба проходила в храме, оборудованном из строительного вагончика, – и на том месте, где некогда стоял Троицкий собор, заложенный Николаем Андреевичем Тютчевым и достраивавшийся его сыном Николаем, братом игумении Евгении. На сегодня законсервирован открытый во время раскопок фундамент разрушенной церкви, установлен Поклонный крест, основание-голгофа которого сложено из валунов, заложенных некогда в основании храма. Установлены и баннеры, посвященные истории села и Троицкого храма.

...Гореново, Овстуг, Творишичи, Рековичи, Чернетово – везде сестер с прихожанами Аносиной пустыни встречали с большой теплотой, как родных, что вовсе неудивительно. Ведь по сути они и есть родные – духовные родственники с высокой степенью родства, объединенные общей исторической памятью, которая (как мы всё острее с каждым днем это чувствуем) является корнями крепкого древа русского народа. И эти корни нас держат, придают нам силы.