Переводчики – почтовые лошади просвещения.
А.С. Пушкин
Пушкин получил от друзей прозвище «Француз» сразу же после поступления в Цар-скосельский лицей — за превосходное знание французского языка, редкое для двенадца-тилетнего мальчика даже в те годы, когда в домах русских дворян считалось правилом го-ворить и читать по-французски. «…Воспитание его мало заключало в себе русского. Он слы-шал один французский язык; гувернёр его был француз», — вспоминал о детстве Пушкина его брат Лев Сергеевич. Домашняя библиотека Пушкиных «состояла из одних французских сочинений»1. Первые стихи и комедии, которые разыгрывал с сестрой Саша Пушкин, были написаны им на французском языке. Позднее Ольга Сергеевна отмечала, что Пушкин был «настоящим знатоком французской словесности <…> и усвоил себе тот прекрасный фран-цузский слог, которому в письмах его не могли надивиться природные французы»2.
Действительно, многие известные нам письма Пушкина написаны превосходным французским языком. Письмо к П. Я. Чаадаеву от 6 июля 1831 г. Пушкин начинает примеча-тельной фразой: «Друг мой, я буду говорить с вами на языке Европы, я с ним знаком короче, чем с нашим»3. Из дошедших до нас полутора тысяч названий книг его личной библиотеки две трети — на французском языке. Глубиной анализа отличаются критические статьи и за-метки Пушкина о французской литературе, о напечатанных в России переводах французских авторов. Пушкин и сам блестяще выступает в роли переводчика с французского языка на русский, интерпретатора произведений лучших поэтов и писателей Франции, даже в роли мистификатора4.
Многие пушкинские творения включают в себя эпиграфы, слова, предложения и це-лые страницы текста на французском языке.
----------------------------
1 Цит. по: Вересаев В. Пушкин в жизни. Вып. I, М., 1926, с. 17.
2 О. С. Павлищева в передаче П. И. Бартенева. См.: Род и детство Пушкина // Отечественные записки, 1853, ноябрь. См. также: Замечание А. К. Сен-При о письме А. С. Пушкина к П. Я. Чаадаеву от 6 июля 1831 г. в статье «Из пушкинианы П. И. Бартенева» // Летописи Го-сударственного литературного музея. Книга первая. Пушкин. М., 1936, с. 502.
3 См.: Пушкин А. С. Полн. собр. соч. В 16-ти тт., М., 1937—1949, т. 14, с. 187 (Подлинник на франц.).
4 См., напр.: Пушкин А. С. Последний из свойственников Иоанны д’Арк // Пушкин А. С. Полн. собр. соч. в 16 тт., т. 12, с. 153.
Возвратимся к «французским» письмам Пушкина. Он писал их не только соотечес-твенникам, но и “природным” французам — послу Франции в России А.- Г.- П. Баранту, про-фессору А. Жобару, пропагандисту русской литературы во Франции А. Тардифу де Мелло, актёру А. Ваттемару и такой одиозной личности, как «бывший французский офицер» Де-гильи. Этот же язык Пушкин, как правило, использовал для официальных обращений к выс-шим сановникам Российской империи (к царю Александру I1, к министру иностранных дел Нессельроде, к начальнику III отделения Бенкендорфу).
Значительна по объему и содержательна переписка Пушкина с женщинами, его совре-менницами. За редким исключением, пушкинские корреспондентки писали письма на фран-цузском языке (кто с меньшим, кто с бо́льшим умением), и он отвечал им тоже на француз-ском (см., напр.: Сердце в будущем живет… А.С. Пушкин и современницы. В 2 тт. М., 1995. Переводы писем Пушкина сделаны автором настоящей статьи).
Воспоминания современников о Пушкине содержат его многочисленные высказыва-ния на французском языке; некоторые воспоминания сами написаны по-французски.
Все эти материалы в разное время (исключением был, пожалуй, только XIX век) пе-реводились для читателя с французского языка на русский. История донесла до нас имена лишь немногих переводчиков-профессионалов: знание французского языка долгое время, вплоть до 1917 г., было для образованных людей обязательным, и разумеется, каждый пуш-кинист считал себя вправе делать переводы сам. Добрым словом следует помянуть П. В. Ан-ненкова, Л. Н. Майкова, Н. О. Лернера, В. И. Саитова, Б. Л. Модзалевского, Б. В. Казанского, Н. В. Измайлова, М. А. Цявловского и других собирателей, текстологов, комментаторов и пе-реводчиков. Не будь их, мы не могли бы сегодня даже в малой степени приобщиться к этой стороне пушкинского творчества: знание ими французского языка и реалий начала XIX века было несравненно выше сегодняшнего. Поэтому выполненные этими пушкинистами перево-ды перекочёвывают из одного издания произведений Пушкина и документов его эпохи в другое.
И всё же появляются, хотя и редко, новые автографы, остаются не востребованными в архивах письма, дневники и другие документы пушкинского времени на французском языке, а из востребованных лишь малая часть полностью переведена на русский. Уровень новых пе-реводов, к сожалению, ниже уровня «академических» образцов. Причины понятны: эпоха Пушкина уходит от нас все дальше в глубь веков; почти никто из специалистов в области
---------------------------
1 Дошедшие до нас черновики писем А. С. Пушкина к Александру I написаны на француз-ском языке.
французского языка не является знатоком пушкинского творчества; и лишь немногие из пушкинистов знают в необходимой (приближающейся к пушкинской) мере французский язык. Между тем проблема стоит достаточно остро: всё увеличивающаяся в своем объёме литература о Пушкине изобилует цитатами из «французского» Пушкина, ссылками на него и на его современников. Критический подход к этим трудам выявляет несоответствия в пе-реводах одних и тех же текстов, небрежность, незнание правил грамматики и стилистики французского языка, не говоря уже о забвении современной Пушкину русской лексики. От-сюда — существенные фактические ошибки, которые заставляют самих авторов делать оши-бочные выводы, а читателей, не знающих французского языка, — принимать на веру эти вы-воды. Примеры будут приведены ниже.
Обратимся сначала к переводам в Полном академическом собрании сочинений А. С. Пушкина1. Возьмём, например, вышеупомянутую фразу на французском языке из ори-гинала пушкинского письма к Чаадаеву: «Mon ami, je vous parlerai la langue de l’Europe, elle m’est plus familière que la nôtre…» В академическом собрании сочинений дан её перевод: «Друг мой, я буду говорить с вами на языке Европы, он мне привычнее нашего…» Но во французско-русском словаре, которым пользовался Пушкин2 (и в других словарях 20–30-х гг. XIX века), слово “familier, -ère” переводится не как “привычный”, а как «фамильярный, дружеский, откровенный, непринуждённый, коротко знакомый, вольный, свычный». При-лагательному «привычный» строго соответствует французское «habituel» (от существитель-ного «habitude» — «привычка»), менее строго — «coutume» (от «coutume» — «обычай»). Ис-пользовал ли А. С. Пушкин слово «привычнее»? Из «Словаря языка (русского. — В. О.) Пушкина»3 узнаём, что нет, не использовал. Краткое прилагательное «привычен» (которое могло бы дать «более привычен») он употребил лишь однажды, в стихотворении 1823г.:
Но с этим милым городком Я Кишинев равнять не смею, Я слишком с библией знаком И к лести вовсе не привычен.4
------------------------------
1 Далее по тексту все переводы, кроме специально оговоренных случаев, даются по Полному собранию сочинений А. С. Пушкина в 16 тт., М., 1937–1949.
2 Татищев С. Новый Французско-Российский Словарь, современный нынешнему состоянию наук. М., 1832 (См.: Пушкин и его современники. Материалы и исследования. Выпуски IX–X. Библиотека А. С. Пушкина. Библиографическое описание. СПб., 1910, с. 103.)
3 Словарь языка Пушкина в 4 тт., М., 1956–1961.
4 См.: Пушкин А. С. Полн. собр. соч. в 16-ти тт., т. 2, с. 195.
Прилагательное «привычный» в сравнительной степени («более привычный» или «ме-нее привычный») Пушкин вообще не использовал, хотя само оно встречается в его произве-дениях 28 раз. Если учитывать грамматический строй анализируемого французского предло-жения, то из имеющихся в нашем распоряжении вариантов перевода нас могут удовлетво-рить лишь «коротко знакомый» и «свычный». Последним словом Пушкин не пользовался, а словосочетание «коротко знакомый» употреблял, причём и в сравнительной степени, и с прилагательным в краткой форме. Кроме того, оно встречается у него и раньше, и позже 1831 г. На нём, очевидно, и следует остановиться. В результате пушкинское высказывание приобретает в русском переводе смысл, более адекватный французскому тексту оригинала.
Выше поиск соответствующего пушкинскому языку русского аналога всего одного французского слова рассмотрен столь детально потому, что этот пример хорошо иллюстри-рует правила, которыми, по моему мнению, следует руководствоваться при переводе «фран-цузских» текстов Пушкина: использовать французско-русские словари, изданные при жизни Пушкина; сверить найденные в них русские слова со «Словарём языка Пушкина», отбирая, при наличии синонимов, лучшие из них по жанровому (поэзия, художественная проза, пуб-лицистика, дневники, письма и др.) и контекстуальному признаку; проверить частотность ис-пользования Пушкиным отобранных слов; убедиться, что Пушкин пользовался этими сло-вами в период создания данного произведения, а не отказался от них в пользу других, более точных синонимов1.
Такой подход к переводу французских текстов Пушкина поможет приблизиться к их подлинному (пушкинскому) семантическому наполнению и как минимум избежать хотя бы грубых ошибок при переводе.
То, что такие ошибки были сделаны, свидетельствует выполненный автором анализ преддуэльных писем А. С. Пушкина к нидерландскому посланнику в России Л. Геккерну и к шефу жандармов А. Х. Бенкендорфу2. Не касаясь в полном объеме всей проделанной работы (в том числе её текстологической части), отметим в Академическом издании лишь несколько лексических ошибок. Например, в русском переводе так называемого «восстановленного
-------------------------
1 Эти правила перевода впервые предложены мною на 43-м заседании Пушкинской комиссии ИМЛИ 28 мая 1991 г.
2 См.: Орлов В. Е. О двух письмах А. С. Пушкина к Л. Геккерну (ноябрь 1836г. — январь 1837г.) // Филологические науки, 1992, № 2, с. 90-97. Его же: О второй редакции письма А. С. Пушкина к Л. Геккерну (ноябрь 1836г.) // Филологические науки, 1993, № 2, с. 108-114. Его же: Письмо А. С. Пушкина к А. Х. Бенкендорфу от 21 ноября 1836г. (анализ бе-ловой и черновой редакций) // Филологические науки, 1994, № 2, с. 106-115.
текста» письма Пушкина к Геккерну от 17—21 ноября 1836г.1 встречаем слова: «анонимные письма», «пошлость», «юнец», «сфабриковано» и т.п.
Эти слова придают переводу определённую стилистическую окраску, призванную, очевидно, донести до читателя «презрение» автора к подлецам. Но, увы, сам Пушкин никог-да этими словами не пользовался. Все они вошли в широкое употребление уже после его ги-бели. Даже в толковом словаре В. И. Даля, изданном в 1863–1866 гг., ещё нет глагола «фаб-риковать», а слово «юнец» отнесено к местным говорам: на северо-востоке России так на-зывали новобрачного «только в свадебных празднествах и песнях, величая его, на другой день после венца: юнцом молодцом». Между тем в пушкинском языке есть русские слова, удовлетворяющие всем четырём упомянутым правилам перевода: соответственно, для «lettres anonymes» — «безыменные письма», для «plattitude» — «плоскость», для «jeune homme» — «молодой человек», для «avait été fabriqué» — «было изготовлено» и т.д.
Ещё один пример. В упомянутом письме к Бенкендорфу читаем: «On fut, en général, indigné d’une injure aussi lâche et aussi gratuite. Mais tout en répétant que la conduite de ma femme était irréprochable, on disait que le prétexte de cette infamie était la cour assidue que lui fesait Mr Dantes». «Академический» перевод, воспроизводимый во всех трудах пушкинистов, гласит: «В общем, все были возмущены таким подлым и беспричинным оскорблением; но, твердя, что поведение моей жены было безупречно, говорили, что поводом к этой низости было настойчивое ухаживание за нею г-на Дантеса». Перевод не выдерживает критики ни в грамматическом, ни в стилистическом, ни в лексическом отношении. Неопределенно-личное предложение стало личным; Дантес из подлеца превратился в «настойчивого ухаживателя», что будто бы и дало повод к «этой низости» — появлению «анонимных писем»; использо-ванные при переводе слова́ и связи между ними случайны. Для доказательства нужно слиш-ком много места. Привожу поэтому тщательно выверенный автором настоящей статьи перевод данного отрывка2, предоставив специалистам возможность судить о его соответс-твии оригиналу:
«Возмутились вообще оскорблением, столь подлым и столь неосновательным. Но, не переставая повторять, что поведение моей жены было беспорочным, говорили, что поводом этой низости было неутомимое волокитство за нею г-на Дантеса».
Небрежное отношение к пушкинскому эпистолярному наследию проявилось и в
----------------------------
1 См.: Пушкин А. С. Собр. соч. В 10-ти тт., М. — Л., 1949, т. 10, с. 870-871.
2 См.: Орлов В. Е. Письмо А. С. Пушкина к А. Х. Бенкендорфу // Филологические науки, 1994, № 2, с. 106-115.
переводе письма Пушкина к Анне Николаевне Вульф от 21 июля 1825 г. Вот его начало: «Je vous écris après m’être enivré bien tristement; vous voyez que je tiens parole. Hé bien! êtes vous à Riga? avez vous fait des conquêtes? vous marierez-vous bientôt? Avez-vous trouvé des Houlans? mandez-moi tout cela dans le plus grand détail, car vous savez que malgré mes mauvaises plaisanteries, je m’intéresse véritablement à tout ce qui vous concerne»1. Общепринятый перевод: «Пишу вам, мрачно напившись; вы видите, я держу своё слово. Итак, вы уже в Риге? одержи-ваете ли победы? скоро ли выйдете замуж? застали ли уланов? Сообщите мне обо всем этом подробнейшим образом, так как вы знаете, что, несмотря на мои злые шутки, я близко при-нимаю к сердцу всё, что вас касается». В точном же соответствии с оригиналом и используя пушкинскую лексику, следует переводить так: «Пишу вам после того, как был весьма пе-чально пьян; вы видите, я выполняю своё обещание. Ну что же! вы в Риге? вы одержали по-беды? вы вскоре выйдете замуж? Вы нашли уланов? сообщайте мне обо всём этом в малей-ших подробностях, ибо вы знаете, что, несмотря на мои дурные шутки, меня по-настоящему интересует всё, что до вас касается»2.
В 1969 г. появилась книга «А. С. Пушкин. Письма последних лет. 1834–1837»18. Ка-залось бы, в ней должны быть устранены ошибки в переводах «французских» писем Пушки-на, допущенные в Академическом издании. Но обратимся, например, к письму А. С. Пушки-на к П. Я. Чаадаеву от 19 октября 1836г., где Пушкин, в частности, пишет: «Quant à notre nullité historique, décidément je ne puis étre de votre avis. Les guerres d’Oleg et de Sviatoslav, et même les guerres d’apanage n’est-ce pas cette vie d’effervescence aventureuse et d’activité âpre et sans but qui caractérise la jeunesse de tous les peuples? l’invasion des tartares est un triste et grand tableau. Le reveil de la Russie, le développement de sa puissance, sa marche vers l’unité (unité russe bien entendu), les deux Ivan, le drame sublime commencé à Ouglich et terminé au monastére d’Ipatief — quoi? tout celà ne serait pas de l’histoire, mais un rêve pâle et à demi-oublié?»3
В книге дословно повторен перевод Академического издания: «Что же касается нашей исторической ничтожности, то я решительно не могу с вами согласиться. Войны Олега и Святослава и даже удельные усобицы — разве это не та жизнь, полная кипучего брожения и пылкой и бесцельной деятельности, которой отличается юность всех народов? Татарское на-шествие — печальное и великое зрелище. Пробуждение России, развитие её могущества, её движение к единству (к русскому единству, разумеется), оба Ивана, величественная драма, начавшаяся в Угличе и закончившаяся в Ипатьевском монастыре, — как, неужели все это не
------------------------------
1 См.: Пушкин А. С. Полн. собр. соч. в 16-ти тт., т. 13, с. 186.
2 Новый перевод этого письма А. С. Пушкина см.: Сердце в будущем живет… В 2 тт., М., 1995, т. 1, с. 53-58
3 Пушкин А. С. Письма последних лет. 1834–1837, Л., 1969, с. 155-156.
история, а лишь бледный и полузабытый сон?»
Этот отрывок из письма Пушкина часто цитируется в русском переводе. Приглядимся к нему внимательнее. Во-первых, вызывает удивление смягчение усилительного оборота «c’est…qui», применённого Пушкиным в вопросительно-отрицательной форме к слову «vie» («жизнь»). Во-вторых, «кипучее брожение» и «пылкая деятельность» — выражения, стилис-тически немыслимые для пушкинского пера. В-третьих, Пушкин никогда не использовал слов «бесцельная» и «полузабытая», а также глагола «начаться» в форме причастия «начав-шаяся» и глагола «закончить» во всех его формах. И ещё: Пушкин всегда вставлял предлог «до» между вводными словами «что касается» и следующим за ними существительным…
Но есть и более серьезные возражения… самого Пушкина — на перевод словосочетания «les guerres d’apanage». Единственно верный его «перевод» мы находим в пушкинской статье 1830 г., посвящённой критике «Истории русского народа» Н. Полевого: «<…> Россия не ок-репла и не развилась во время княжеских драк (как энергически назвал Карамзин удель-ные междуусобия) но, напротив, ослабла и сделалась лёгкою добычею татар <…>»1. А в статье 1836 г. «Песнь о полку Игореве» Пушкин, критикуя «толкователей» древнего литера-турного памятника, уточняет: «<…> усобица значит ополчение, брань, а не между-усобие»2.
Вооружившись всеми этими сведениями, попробуем перевести на русский язык при-ведённый отрывок из письма Пушкина к Чаадаеву:
«Что касается до нашей исторической ничтожности, то я решительно не могу согла-ситься с вашим мнением. Войны Олега и Святослава и даже удельные междуусобия — не эта ли жизнь, полная отважного волнения в умах и упорной деятельности без всякой цели, имен-но и отличает юность всех народов? нашествие татар одно есть печальная и великая картина. Пробуждение России, развитие её могущества, её стремление к единству (русскому единс-тву, разумеется), оба Ивана, величественная драма, начатая в Угличе и оконченная в Ипать-евском монастыре, — как? неужели всё это станет не фактами истории, но бледными и впо-ловину забытыми грёзами?»
При чтении художественных произведений Пушкина мы сталкиваемся с той же «традицией» некритического подхода к переведённым когда-то с французского языка текстам. В.С. Непомнящий обратил моё внимание на неверный перевод заключительной части эпиграфа к «Евгению Онегину», в т.ч. слова «imaginaire» – как «мнимого». Кроме того,
эпиграф, «взятый» Пушкиным из французского «частного письма», начинается причастным ------------------------------
1 Пушкин А. С. Полн. собр. соч. в 16-ти тт., т. 11, с. 126.
2 Там же, т. 12, с. 150.
оборотом «Pétri de vanité», и именно с этого оборота переводчик начал строить неуклюжую, на русском языке, фразу: «Проникнутый тщеславием, он» и т.д., «придав» автору письма «странный, нечеловеческий образ «изъяснения»1, с которым , критикуя современных ему французских литераторов, Пушкин решительно боролся и в русском языке. В результате перед нами – плохой, да ещё и с неточным смыслом, подстрочник.
Позволю себе предложить такой перевод текста эпиграфа: «Кроме наполнявшего его тщеславия, в нём была ещё та особенная надменность, которая заставляет с неизменным равнодушием признаваться как в добрых, так и в дурных поступках, - следствие мнения о своём превосходстве, быть может воображаемого. Из частного письма.»
Конечно, и этот вариант перевода может быть подвергнут критике. Так, в нём всё же меньше иронии, чем в оригинале. Да и причастия «воображаемый» Пушкин не использовал, хотя глагол «воображать» в разных формах часто встречается в его произведениях. Что ж, по тонкому замечанию В.С. Непомнящего, Пушкин как раз и воспользовался в данном случае французским языком потому, что он давал ему бо́льшую свободу, чем русский.
При невозможности адекватно перевести то или иное пушкинское слово или выраже-ние французского языка на русский следует, очевидно, давать лучший вариант перевода, снабдив его соответствующим указанием: перевод с франц., вариант. Или уж признаться, как сделал сам Пушкин, говоря о Татьяне Лариной: «Она казалась верный снимок / Du comme il faut… (Шишков, прости: / Не знаю, как перевести.)»2.
В любом случае переводчик, взявший на себя труд перевести пушкинские француз-ские тексты на русский язык, должен ясно видеть перед собой цель — максимально прибли-зить перевод к оригиналу в смысловом, стилистическом и лексическом отношениях. В пере-издаваемых и вновь издаваемых книгах и сборниках следует проверить правильность пе-ревода всех, пушкинских и не пушкинских, французских текстов.
В снабженном превосходным комментарием Я. Л. Левкович переиздании книги П. Е. Щеголева «Дуэль и смерть Пушкина», вышедшем в 1987г., дан перевод неофициально-го письма барона Л. Геккерна к министру иностранных дел России К. В. Нессельроде от 1 (13) марта 1837г., в котором Геккерн, в частности, отрицает своё участие в написании ано-нимных писем, полученных Пушкиным: «<…> Примешали моё имя и к другой подлости —
------------------------
1 Пушкин А. С.. Полн. Собр. Соч. в 10-ти тт. Том 7, с.148.
2 Эти слова переводятся с французского языка в собраниях сочинений А. С. Пушкина по-раз-ному. Однако ни один из переводов так и не был принят. Оборот вошел в русский язык фонетической калькой «комильфо».
анонимным письмам! В чьих же интересах можно было прибегнуть к этому оружию, ору-жию самого низкого из преступников, отравителя ?»1. Чем объяснить такой перевод пос-леднего слова (о лексике перевода всего письма говорить не будем)? Кого хотел отравить ав-тор безыменных писем (в данном случае Геккерн)? Действительно, одно из значений фран-цузского слова «empoisonneur» — «отравитель». Но — не единственное и «не подходящее» к
автору безыменных писем (по версии Щеголева — «пасквильных дипломов»), разве что при-дающее некоторую эмоциональную окраску всей фразе. Есть другие, более точно соответс-твующие контексту письма́ значения этого слова — «соблазнитель, развратник», но перевод-чик (Щеголев?) их не использовал, очевидно потому, что они противоречат общепринятой версии преддуэльных событий: ведь сам по себе текст «дипломов» не даёт оснований обви-нять их автора в соответствующих действиях в отношении жены Пушкина.
Ещё один пример — многократно тиражированный перевод слов А. С. Пушкина, ска-занных им княгине В. Ф. Вяземской вечером 14 ноября 1836г.: «<…> я знаю автора аноним-ных писем <…>»2. В письме В. А. Жуковского к А. С. Пушкину эти слова написаны по-фран-цузски: «<…> je connais l’homme des lettres anonymes <…>», и в полном соответствии с ори-гиналом их следует переводить так: «<…> я знаю героя (а не автора. — В. О.) безыменных писем <…>».
Этим примером можно закончить настоящую статью, цель которой — обратить вни-мание на назревшую необходимость нового перевода «французской» пушкинианы. В пер-спективе следовало бы предусмотреть и составление «Словаря французского языка А. С. Пушкина», аналогичного его «Словарю русского языка».
-------------------------------
1 См.: Щеголев П. Е. Дуэль и смерть Пушкина. Исследования и материалы, М., 1987, с. 271.
2 См., напр.: Последний год жизни Пушкина. Переписка. Воспоминания. Дневники, М., 1988, с. 358.
