Новая книга Василия Дворцова объединила две поэмы – «Ермак» и «Правый мир».
Первая поэма «Ермак» – результат многолетних исторических исследований, вылившихся в уникальную по композиции мозаичную панораму русского мира конца XVI века. Через галерею монологов главных героев эпохи – Царя Иоанна Грозного, хана Девлет Герая, князя Хворостинина, короля Стефана Батория, Строганова, и, естественно, Кучума, Мухаммеда-Кули, дочери хана Баяра, атаманов Ивана Кольцо и Ивана Черкаса, самого Оленина Василия-Ермака читатель погружается в водоворот великих событий, принципиально меняющих мировую историю. По мотивам поэмы композитором Олегом Проститовым написана одноимённая опера.
Вторая поэма «Правый мир» посвящена деду автора – Илье Васильевичу Дворцову, кубанскому казаку, чей боевой путь начинался на озере Хасан, продолжился под Ленинградом, и через Сталинград, Украину, Венгрию протянулся до Кенигсберга, а закончился вновь на Востоке – на Большом Хингане. Три тяжёлых ранения, два ордена Красного Знамени, два Красной Звезды, боевые медали. И пятеро детей. На Уроках мужества поэма «Правый мир» изучается в более чем тысяче школ Краснодарского края.
Предлагаем вниманию читателей выдержки из рецензий и отзывов на вышедшие в новом издании произведения.
Валентина Ефимовская, «Нужно поправить родные кресты…»:
«… во времена кровавых смут и войн, когда физическая жизнь человека перестает иметь ценность, когда гибнут страны, рушатся памятники, насилию подвергается память, этот вопрос звучит насущно. Богословы, философы, историки в границах своих наук дают направления поиска, отчасти способствуют разъяснению того смысла, который по природе человека не может быть им понят до конца. Художественная литература в силу своей образной специфики, приближённости к реальности, антропологической укоренённости, используя достижения названных гуманитарных наук, имеет возможность полнее прояснить метафизические смыслы существования, исследовать имманентный и трансцендентный уровни бытия. … … возникает вопрос, почему поэт Василий Дворцов, пишущий о подвиге Ермака, совершённом в землях Сибири, так подробно рассказывает о том, что перед этим происходило на южных и западных рубежах Руси, в каком отношении находились ветви христианства? Наверное, потому, что без ощущения исторического напряжения, а, главное, без понимания разницы категорий «Отец Вселенной» и «хозяин мира» трудно понять промыслительный подвиг нашего великого соотечественника и его сподвижников. В процессе осмысления тысячелетнего противостояния двух теорий мироустройства, сохраняющегося поныне, в поэме происходит как будто сжатие времени, так что подвиг Ермака в его историческом значении приближается к границам нашей эпохи и получает современную оценку…».
Людмила Яцкевич, «Не скудному мирскому слову узорить отчие гроба…»:
«…Новизна композиционного построения поэмы «Ермак» заключается в том, что автор для каждого монолога использует свой словесный код, свой поэтический синтаксис, свою метрическую систему – в целом свою неповторимую мелодию смысла, заложенного в образе каждого героя. Ведь сокровенные черты личности человека определяются не только его индивидуальным духовным достоинством, но и его религией, национальным колоритом его культуры. Всё это впитывает в себя язык героев поэмы и тем самым реализует найденные автором смыслы в поэтический текст. Таким образом, полифония поэмы – многообразие духовных, национальных языковых кодов и мелодий – служит для выражения исторической истины в целом. … … За последнее столетие русский народ, писатели и поэты, утратили монархическое национальное самосознание-представление о православном царстве. В силу этого создание литературного образа православного царя, помазанника Божия, является сверхсложной задачей для современного поэта. Василий Дворцов, на наш взгляд, успешно с этой задачей справился, поскольку в основу образа Иоанна Грозного положил его православное самосознание – понимание царской власти как «Печати и дара Святаго Духа». Этой цели подчинены в поэме «Ермак» особенности языка исповеди царя. … … Метафорический строй проповеди Ермака, отдавшего жизнь за Белого Царя, выражает сильное святое чувство. Этот мужественный духоносный стиль унаследован из древнерусской литературы. Но он близок и нам, современным читателям, которым дорога основная мысль автора поэмы о святом предназначении России, о духовной высоте её судьбы…».
Вячеслав Лютый, «…отдай себя, души не пожалев»:
«…В последние десятилетия в русской лирике жанр поэмы отошёл в тень и стал почти не виден за потоком малых форм. В свою очередь, короткие сюжеты сегодня в избытке наполнены предметами и явлениями малозначительными или частными, когда подробности личной жизни автора высыпаются на доверчивого читателя, как из рога изобилия. В этом смысле поэма – произведение строгое, все пункты которого связаны единым сюжетом, канвой событий или настроением, в котором, так или иначе, содержатся приметы времени, поступки и нравственная оценка происходящего. … … Эпический строй в поэзии в наши дни востребован читателем, но невероятно труден в осуществлении. Лживое время искажает, кажется, любые ракурсы и низводит высокие слова до дежурных сочетаний. В особенности это касается исторических вех XX века. Художник, рискнувший взять в качестве основы для своего большого произведения страницы нашей недавней истории, должен обладать не только острым зрением, но и чувством меры, которое связывает его речь и не дает ей растечься словесным морем, показывая необходимую полноту деталей, изображающих картину литературно отчётливо и внятно.
Поэма Василия Дворцова «Правый мир» кажется вещью дерзкой и достаточно редкой для сегодняшней русской лирики. Её сюжет выхватывает из прошлого детство главного героя на рубеже 1930-х годов, военные действия на озере Хасан, начало Великой Отечественной войны, Сталинградскую битву и схватку с Японией, послевоенное время. Перед нами летопись страны – и одной жизни…»
Игорь Шумейко, «Хасан в поэме Василия Дворцова»:
«Уверен, «Правый мир» будет прочитан и ещё дождётся восторженных рецензий из самых неожиданных углов, по которым, увы, разбрелись представители «экспертного», литературно-критического сообщества. Оценят строки, которыми прадед автора, посреди уроков обращения с шашкой и конём передавал своему «малому» – и основы христианского миропознания, казацкой космогонии. … … читаю поэму Дворцова «Правое дело», где кроме всего прочего прекрасно дана картина боёв у Хасана. И за несколькими, сугубо военными подробностями – даже фамилиями военачальников, удачно вписанных в поэтический ход сюжета, – история народного, солдатского духа, примерно как в «бородинских» главах Льва Толстого. Самое первое доказательство подлинности, прикосновения к истории народного духа в том, что геройских картин «агитационного значения» – нет. Это почти фокус, удача поэмы: изначально желая прославить деда (что может быть естественней!), Дворцов постепенно постигает саму суть того времени, про которое иногда говорят «героическое» просто чтоб побыстрее, одним словом отделаться. … … В сундуке «Литература военных лет» полно штампов (и шедевров) на тему «герои, битвы»: открывай, пользуйся! Но ведь, по правде-то… как мы вползали в те «военные лета»?! Хасан – первый в ряду, далее Халхин-Гол, Финская… Как? А именно, как взвод Ильи Дворцова выходил к сопке Заозёрной: туман, тайна, неразбериха, мысли о предателях, саботажниках, отчаянье… И только потом-потом – взлёт героизма».
СПР
