Дмитрий Сивиркин – известный в Самарской губернии политик, издатель и журналист – представил на суд читателей книгу избранных своих стихотворений.
И до этого на православных сайтах появлялись его стихи – смелые, яркие, неожиданные в своей публицистической остроте. Такие стихи сразу запоминаются.
Например:
Луна – как бледная печать
На черном бланке.
Придется, братцы, отвечать
За все гулянки.
И есть на страшном рубеже
Предел градаций,
Там мы не грешники уже –
Христопродавцы.
Или:
Почти во всем я виноват,
Но не сошлют меня во ад,
Когда с повинной головой
Приду, хоть плохонький, да свой.
Ему не только я, но и авторитетные наши священники не раз говорили: «Дмитрий, пора издавать книгу».
Но он неизменно отвечал: «А зачем?»
В этом ответе читалось нежелание многих учредителей влиятельных сайтов печатать стихи, и вообще – их намерение полностью игнорировать поэзию. По-моему, здесь срабатывает охранительный заслон от моря графомании, которое захлестнуло просторы Интернета.
Лишь иногда, когда мелькнет искра истинной поэзии, то прорвется она к читателю.
Как, например, в случае со стихами и песнями иеромонаха Романа (Матюшина) или с афористичными стихами-притчами краснодарца Николая Зиновьева.
Едва появившись в печати, эта поэзия сразу становится достоянием народа.
Так произошло и с некоторыми стихами Дмитрия Сивиркина, когда он во весь голос, на всю Россию сказал:
Теперь тебе какое дело,
Что все рубашки ближе к телу,
У всех людей, племен и стран?
Зачем чужой одежды ищешь?
Свою, в кровище и гноище,
Ты отдери от старых ран.
Сядь полуголый у дверей,
Гляди на шествие зверей,
Сухие губы облизни,
И ради Божеского страху
Ты эту старую рубаху,
Свою последнюю рубаху,
Отдай кому-нибудь из них.
Когда были опубликованы некоторые, подобные этому, стихотворения Сивиркина, митрополит Самарский и Новокуйбышевский Сергий ( Полёткин) сказал: «Дмитрий, издавай книгу».
А епископ Сызранский и Шигонский Антоний ( Подоровский), главный редактор популярного православного журнала «Духовный собеседник», написал в предисловии к стихам Сивиркина:
«Тематика произведений поэта различна: здесь есть и описания природы, исторических событий, паломнических поездок, и людей – святых и грешных, простых и знаменитых. Но, о чем бы ни писал автор, везде сквозит глубоко христианское мироощущение, трепетное предстояние перед правдой Божьей, надежда на милость Божью, чувство теплой Божественной любви. Два глубоко христианских переживания пронизывают позицию автора: сокрушенное переживание своей греховности – и чувство сострадания и прощения, которое он на русский манер называет жалостью. Автор по-детски непосредственен, прост и бесхитростен – и по-старчески прозревает уготованную Богом вечность».
Замечательно, что таких стихотворений у Сивиркина – не одно и не два, а почти весь сборник состоит из них. Я при чтении сборника сначала помечал стихи, особенно мне понравившиеся, а потом перестал ставить «галочки» – вот это надо процитировать, нет, вот это…
И так – до конца книги.
Все же не удержусь, приведу одно из «сюжетных» стихотворений – оно о старухе, о случайно выпавшей из альбома фотографии.
Казалось бы, мелочь, деталь. Но как она поэтом подана! И как трогает сердце…
Старуха умерла в субботу,
За гробом вился хвостик жидкий,
Потом свалили у подъезда
Её нехитрые пожитки.
И целый месяц возле дома
Валялось фото из альбома.
На перекрестке хаотичном
Валялся, пылью запорошенный,
Мужчина очень симпатичный
В фуражке железнодорожной.
Уже лицо почти что смыло
Той пешеходной заварухой.
Старуха так его любила
И не была тогда старухой.
Она гордилась милой родинкой,
И борщ стоял у них под крышкой,
Она звала его Володенькой,
Он называл её «малышкой».
…Сердитый дворник сплюнул хлестко
И вымел фото с перекрестка.
Я знаю: будет та суббота,
Когда и я на желтом фото,
Неловко выпав из альбома,
Вот так же лягу возле дома.
Надо обязательно сказать, что личное, глубоко пережитое послужило толчком к рождению многих стихов Сивиркина. И потому лучшие из них написаны так, как завещано нам классиком русской поэзии:
Когда строку диктует чувство,
Оно на сцену шлет раба,
И тут кончается искусство,
И дышат почва и судьба.
Да, именно так – почва, судьба.
Но почему книга названа «Русский партизан»? Ведь автор был депутатом Губернской Думы аж четырех созывов. Был и депутатом Государственной Думы, добился воплощения в жизнь некоторых своих значимых для страны инициатив.
Немало сделал и как православный христианин – в память о своем прадеде, священномученике Константине Сухове, построил храм в Заволжском Свято-Ильинском монастыре; не один год, от истоков, вкладывал свои средства в издание уже упомянутого журнала «Духовный собеседник», «Православной народной газеты».
Да и другими добрыми делами отмечен.
И все же приходилось и приходится «партизанить» – то, что не удалось высказать с высоких трибун, высказывается в творчестве.
И когда я погибну лично,
Твердь небесную пронизав,
Мне повесят на грудь табличку,
Что я русский был партизан.
Становится понятным, почему это стихотворение, ставшее теперь и песней, открывает сборник.
Книга очень удачно завершается стихотворением «Словечко умерло».
Вот первая его строфа:
Похоронили маленькое слово.
Да как могли мы это не заметить!
А если, как бывало, спросят снова –
Стой, кто идет? – чего теперь ответить?
Знаешь ли ты пароль? Наш, православный?!
Свои, свои! – готово с губ сорваться
Но слова нет, лежит оно в могиле.
И как теперь к своим пробраться?
О, Господи, помилуй, помоги им.
Но мы знаем пароль. Знаем, как переплыть речку между Жизнью и Смертью. Надо только нести в сердце Христа. И делом на возглас: «Христос воскрес!» ответить: «Воистину воскресе!»
Вот почему это пронзительное стихотворение заканчивается на высокой ноте. Как и весь сборник, о котором хотелось поведать читателю:
Великий отзыв на пароль извечный!
Восстань из праха, стань, как прежде, нужен!
И я с тобою вынырну из речки
На берег правый, где костры и ужин.
Православие.ru
