Как рассказывают о православии современные писатели? К сожалению, очень часто их благие намерения заслоняют реальность. Но ведь не стареет характеристика: крещёные, да не просвещённые. Это по-прежнему о нас.
Думал об этом, когда читал новую книгу писателя Александра Куприянова «Лазарь», которая готовится к выходу в издательстве «АСТ». Вот она-то совсем не вписывается в эти привычные рамки. В храм её главный герой так и не приходит. Хеппи-энда нет. И вообще это не о церковноприходской жизни. А просто о жизни. Храм и священник, правда, появляются, но ненадолго и где-то в стороне от основных событий. К тому же священника вскоре убивают, так и не понятно за что. В книге немало и других жестокостей, а порой — циничных, кощунственных поступков. Но разве не так и в нашей жизни?
Другое дело, что так же, как в реальной жизни, персонажи книги всё время пребывают в состоянии внутренней борьбы добра и зла, и обрести гармонию им крайне сложно. Главный герой мучительно ищет себя и веру. Он переживает немало приключений и перемен участи: студент-библиотекарь, офицер спецназа в горячих точках, отшельник в глухом селе, предприниматель. Даже имена у него меняются. И ему самому трудно понять: кто же он на самом деле? Где он настоящий? И где его любовь, где вера?
Одно из его имён — Лазарь. И он постоянно обращается к двум евангельским Лазарям. К нищему, попавшему в рай. И к другу Христа, умершему и воскрешённому Спасителем. Их истории оказываются неожиданно актуальными в нынешних реалиях, казалось бы, таких далёких от евангельских времён.
Именно поэтому третий Лазарь — герой книги — настойчиво рассказывает библейские сюжеты близким людям. А для них это в новинку. Но ведь и для большинства окружающих нас людей это так.
Вот странность: как и в советские времена, когда Библию было не найти, не купить, не взять в библиотеке, так и сегодня — евангельские слова для очень многих наших сограждан незнакомы. Почему так? Это ко всем нам, верующим, вопрос, а не только к священникам и миссионерам. И тут жёсткий, но честный взгляд на жизнь и на нас самих, вот такой, как в этой книге, возможно, полезнее множества умилительных историй.
Крестовский мост
