«Есть только два вида людей – те, кто говорит Богу: «Да будет воля Твоя», и те, кому Бог говорит: «Да будет твоя воля». Все, кто в аду, сами его выбрали. Ни одна душа, упорно и честно жаждущая радости, туда не попадет…» Мы попросили священников рассказать о книгах, которые изменили их жизнь. О своих любимых произведениях рассказывает протоиерей Николай Степанычев
Дело было в далеком 1995 году. Я учился на первом курсе только открывшейся Тобольской семинарии. Дмитрий Кирьянов, сейчас уже протоиерей и достаточно известный в богословско-философских кругах человек, тогда был моим однокурсником. Совершенно удивительный. Он пришел в семинарию после физико-математического факультета Тюменского университета. К тому времени у него уже был опыт христианского служения, правда пришел он в православие из баптистской церкви, пресвитером которой, если не ошибаюсь, какое-то время был. Начитанный, образованный. Именно поиск истины привел его к идее принять православие и стать священником. Я ценил нашу дружбу. Однажды он дал мне книги Клайва Стейплза Льюиса «Письма Баламута» и «Просто христианство».
Девяностые годы: интернета нет, возможности достать хоть что-то почитать тоже нет. В библиотеке Тобольской семинарии – репринтные издания святых отцов и другая богословская и философская литература. Я, конечно, читал святых отцов, любил Феофана Затворника, Добротолюбие. Но для меня эта литература не то чтобы была не близкой, она была очень сложной. Все-таки язык подвижников IV-V веков для юноши, который к тому же был воспитан в советской семье, был пусть и открытием, но невероятно сложным в плане постижения. А тут Льюис и его «Просто христианство» – книга, основанная на материалах из цикла радиопередач.
Он обращался к англичанам, которые начали терять веру во Христа. Все его выступления были сделаны с такой силой слова, с таким желанием привлечь людей обратно ко Христу, что это совершенно подкупало, как и множество примеров из жизни, которые он приводил. И пусть лекции были прочитаны в 40-е годы XX века, но по всему – Льюис мой современник, язык которого оказался близок и понятен, а примеры, при всей кажущейся внешней сложности, жизненны.
Мы обсуждали труды Льюиса с Кирьяновым. А потом он подсунул мне еще одну книгу со словами: «А эта фантасмагорическая повесть ничуть не хуже, тебя впечатлит. Интересная и глубокая точка зрения писателя на христианство». Он отдал свой зачитанный экземпляр «Расторжения брака», и это еще больше подогрело мой интерес.
Я буквально проглотил книгу. Это было открытие и возможность иными глазами увидеть собственную веру.
Льюис окончательно предстал передо мной пророком, но пророком не в обыденном смысле слова, не человеком, предсказывающим будущее. Он был тем, кто размышлял о воле Божией, об уделе, приготовленном Богом для человечества, о смысле спасения, о смерти Христа, о Его Воскресении, вообще о смысле человеческого бытия. Только представьте, что писал он эту книгу в самый разгар войны, в 1943 году.
К.С. Льюис
Совершенно вымышленный сюжет – группа людей из некоего серого города, который оказывается адом, едут на автобусную экскурсию в преддверие рая – оказывается совершенно захватывающим. По сути, путешественников уговаривают остаться в раю, но по разным причинам люди рвутся обратно в ад. Между героями то и дело завязываются замечательные по своей духовной глубине диалоги, которые развенчивают предрассудки о христианском понимании рая и ада. Многие фразы из этих диалогов – готовые крылатые выражения. Они ничуть не уступают превратившимся в пословицы репликам из «Горя от ума». В этой повести Льюис убедительно демонстрирует, что ад – не наказание, а свободный выбор человека. Для того, чтобы оказаться в раю, достаточно преодолеть собственный эгоизм, который для многих давно естество.
Мне особенно врезался в память диалог между неким Джорджем Макдональдом (шотландским писателем XVIII века, который был не только священником, богословом, но и сказочником) и главным героем. В их беседе легко усматривается параллель. Макдональд для Льюиса тот же, кто Вергилий для Данте в «Божественной комедии».
Например, на вопрос, почему же не все «влезли в автобус», чтобы с экскурсией посетить рай, звучит ответ:
«Каждый, кто хочет, влезет… Есть только два вида людей – те, кто говорит Богу: «Да будет воля Твоя», и те, кому Бог говорит: «Да будет твоя воля». Все, кто в аду, сами его выбрали. Ни одна душа, упорно и честно жаждущая радости, туда не попадет. Алчущие насытятся. Стучите, и отворят вам».
А в другом месте один из Духов призывает Призрак епископа войти в радость рая. У епископа-либерала, вероотступника, который от высокоумия своего впал в глубокую антихристианскую философию и в конечном итоге перестал верить в Воскресение, ничего не получается. Дух призывает его перестать мудрствовать, возвратиться к младенческому состоянию, когда задаешь вопросы и радуешься полученным ответам:
«Я прошу тебя покаяться и поверить, – восклицает Дух.
– Дорогой мой, я и так верю. Мы не во всем согласны, но ты ничего во мне не понял, если тебе кажется, что я не дорожу моей верой.
– Ладно, – сказал Дух. – Поверь в меня.
– В каком смысле?
– Пойди со мной. Поначалу будет больно. Истина причиняет боль всему, что призрачно. Но потом у тебя окрепнут ноги. Идем?
– Занятное предложение… Обдумаю… Конечно, без гарантий рискованно… Я бы хотел удостовериться, что там, у вас, я могу быть полезен… могу развернуть данные мне Богом дары…, что там возможно свободное исследование, царит, я бы сказал, духовная жизнь…
– Нет, – сказал Дух. – Ничего этого я тебе не обещаю. Ты не принесешь пользы, не развернешь дарований – ты получишь прощение. И свободное исследование там не нужно – я веду не в страну вопросов, в страну ответов, и ты увидишь Бога.
– Прекрасно, но это ведь метафоры! Для меня окончательных ответов нет…
– Тебе так кажется, потому что до сих пор ты касался истины только разумом. Я поведу тебя туда, где ты усладишься ею, как медом, познаешь ее, как невесту, утолишь жажду.
– Я не уверен, что жажду новых истин. А как же свободная игра ума? Без нее, знаешь ли, я не могу.
– Ты и будешь свободен, как свободен человек, который выпьет воды по собственной воле. Ты лишишься одной свободы: бежать от воды… Когда-то ты был ребенком. Когда-то ты знал, для чего существуют вопросы. Ты хотел ответа и радовался ему. Вернись в детство, это и сейчас возможно.
– Когда я стал взрослым, я оставил детские глупости.
– И ошибся. Жажда – для воды; вопрос – для ответа… Здесь нет религии. Здесь – Христос. Здесь нет философии. Иди, смотри, и увидишь Того, Кто реальней всех фактов».
Что ни диалог – то открытие, что ни сюжет – то четкие формулировки и описания жизненных ситуаций, с которыми я встречаюсь как христианин, как священник. Все эти страсти, все это самооправдание и неумение поступиться своим эгоизмом настолько узнаваемы, что каждый раз по коже бегут мурашки.
«В жизни бывает так, что люди с пеной у рта проповедуют христианство, забывая о Христе…» – пишет Льюис. О, сколько раз каждый из нас сталкивался с этим. Писатель не только обозначает проблемы, не только дает намеки на суть загвоздок, которыми полна наша жизнь, он объясняет, как выйти из этого замкнутого круга. Порой, когда ко мне приходят за советом люди внешние, невоцерковленные, я даю прочесть им «Расторжение брака». Не всем, но многим. Потому что мне кажется, если человек готов осмыслять себя в этой жизни, пытаться понять, кто для него Христос, что для него христианство, то эта книга способна оказать неоценимую услугу в деле постижения собственной веры.
Помню, был случай, когда женщина пришла и поблагодарила за совет прочесть «Расторжение брака». В этих диалогах она нашла себя, получила ответ на вопрос, который терзал и мучил ее на протяжении многих лет. История касалась диалога о любви матери к сыну, о том, как эгоистическая любовь к ребенку превращает жизнь в ад и для него, и для окружающих. Льюис в книге «Любовь» рассматривает виды любви и дружбы, но именно в «Расторжении брака», в диалоге о материнской любви, сводит все воедино. Один конкретный пример стал квинтэссенцией идеи любви.
«…я для Майкла все делала! Я ему жизнь отдавала…
– Люди не могут долго давать друг другу счастье. А потом – Он и ради тебя это сделал. Он хотел, чтобы твоя животная, инстинктивная любовь преобразилась, и ты полюбила сына, как Он его любит. Нельзя правильно любить человека, пока не любишь Бога. Иногда удается преобразить любовь, так сказать, на ходу. Но с тобой это было невозможно… Оставалось одно: операция. И Бог отрезал от тебя Майкла. Он надеялся, что в одиночестве и тишине проклюнется новый, другой вид любви.
– Какая жестокая чушь! Ты не имеешь права так говорить о материнской любви. Это – самое святое, самое высокое чувство.
– …естественные чувства не высоки и не низки, и святости в них нет. Она возникает, когда они подчинены Богу. Когда же они живут по своей воле, они превращаются в ложных богов… В естественной любви есть то, что ведет в вечность, в естественном обжорстве этого нет. Но в естественной любви есть и то, из-за чего ее можно принять за любовь небесную, и на этом успокоиться. Медь легче принять за золото, чем глину. Если же любовь не преобразить, она загниет, и гниение ее хуже, чем гниение мелких страстей… Всякая любовь воскреснет здесь, у нас; но прежде ее надо похоронить».
Позже я купил себе собственный экземпляр «Расторжения брака». В конце девяностых Льюиса уже много печатали. В 1998 году, к столетию автора, начали выходить первые тома полного собрания сочинений. В толстой с синей обложкой книге соседствовали и «Хроники Нарнии», и «Письма Баламута». Я окончательно сделался постоянным читателем Льюиса. Формулировки, образы, метафоры писателя оказались мне близки и созвучны.
Нет, его книга тогда не дала ответы на бесчисленные юношеские вопросы. Да и не задача книги давать ответы, если это только не Евангелие. Однако «Расторжение брака» указало направление движения, где ответы можно получить.
Льюис помог мне справиться с моими сомнениями и утвердиться в вере.
Я перечитывал «Расторжение брака» много раз, слушал в виде аудиокниги, опять перечитывал. Каждый раз вновь поражаясь глубине этой повести. Льюис не претендовал и не претендует на описание реальности, скорее здесь подошли бы слова апостола Павла о том, что некоторые вещи мы видим «как бы сквозь тусклое стекло, гадательно». Так и Льюис оговаривается, что «меньше всего на свете пытался удовлетворить любопытство тех, кого интересуют подробности вечной жизни», но пусть книга его – выдумка, в нее он «стремился вложить нравственный смысл». Мне кажется, сделал он это блистательно.
Правмир.ru
