Книгу рекомендует ректор Курской духовной семинарии, кандидат филологических наук архимандрит Симеон (Томачинский)
Книгу Юрия Павловича Вяземского, в которой речь идет о последних днях земной жизни Спасителя, я читал в начале Страстной седмицы.
Помню, как, следуя за повествованием, все больше и больше проникался атмосферой событий, которые христиане проживают каждый Великий пост. Проработка характеров, интрига, повороты сюжета, язык — все это на высочайшем уровне и не дает оторваться от чтения. Повествование в книге следует евангельскому рассказу, но при этом многие персонажи романа остаются за рамками того, о чем мы читаем в Евангелии, и здесь вполне возможны художественный вымысел и авторская трактовка событий. Это очень удачный пример творческого подхода писателя, который сочетается с верностью евангельскому повествованию. Я бы рекомендовал эту книгу для того, чтобы глубже понять атмосферу того времени и попытаться найти ответы на вопросы: в чем пружины той интриги, которая крутилась вокруг Пилата, Синедриона и окружающих Христа людей? в чем были главные интересы разных партий? почему и как произошло, что беззаконный суд приговорил к смертной казни Спасителя мира?
Кстати, мне кажется, что книга было бы интересна не только взрослым, но и подросткам.
Автор
Юрий Павлович Вяземский — писатель, телеведущий, кандидат исторических наук, заведующий кафедрой мировой литературы и культуры факультета международной журналистики МГИМО.
Год и история создания
Роман «Сладкие весенние баккуроты. Великий понедельник» был опубликован в 2008 году. На написание книги Вяземского вдохновил булгаковский роман «Мастер и Маргарита», который он считает «чудовищно антиевангельским». Однако самого Булгакова Вяземский называет своим учителем и мастером слова и находит удачным созданный им образ Иешуа Га-Ноцри. Вяземскому захотелось самому написать роман на евангельскую тему и написать иначе, чем это сделал булгаковский Мастер.
О чем книга?
В романе описаны события одного дня — Страстного понедельника, в который, согласно евангельскому повествованию, Иисус Христос изгнал торговцев из Иерусалимского храма, проклял бесплодную смоковницу и рассказал притчи о двух сыновьях и злых виноградарях.
В своем повествовании автор старается не отходить далеко от текста Евангелия. Например, притчи в романе являются точной передачей притч из Евангелия от Матфея. Автор романа прибегает к более серьезной художественной обработке тех образов и сюжетов, которые не так подробно прописаны в евангельском тексте, например, фигур некоторых апостолов. Образ же Христа и Его слова у Вяземского чаще всего передаются другими героями, а Его собственные высказывания в точности повторяют евангельский текст.
В романе можно выделить три сюжетные линии, в которых по-разному находят преломление события Великого Понедельника: видение происходящих событий глазами учеников Спасителя, фарисеев и представителей римской власти в Иудее, в первую очередь Понтия Пилата. Смысловой центр текста — разговоры и споры учеников Христа между собой. Они пытаются понять, кем же является Тот, Кому они верят и за Кем они идут.
Сергей Лукьяненко, писатель:
«Вяземский нашел те приемы, которые позволяют говорить с читателем о Христе, не впадая ни в догматизм, ни в легковесное фантазирование»
Интересные факты
Эпиграф романа соотносится с заглавием книги Вяземского и является отсылкой к эпизоду ершалаимской главы романа «Мастер и Маргарита», в котором Понтий Пилат берет у Левия Матвея пергамент, где тот записывал слова Иешуа Га-Ноцри: «Ему удалось все-таки разобрать, что записанное представляет собою несвязную цепь каких-то изречений, каких-то дат, хозяйственных заметок и поэтических отрывков. Кое-что Пилат прочел: “Смерти нет… Вчера мы ели сладкие весенние баккуроты…”». Как признается сам автор, именно эти строки и побудили его написать книгу.
Баккуроты — это небольшие съедобные скороспелые плоды смоковницы (инжира), которые появляются раньше «основных», спелых. В Евангелии на проклятой Иисусом смоковнице не было никаких плодов.
«Сладкие весенние баккуроты. Великий понедельник» — это первый роман задуманного Вяземским цикла из семи книг, каждая из которых посвящена одному из дней Страстной недели: с Великого Понедельника по Христово Воскресение.
Книга имеет жанровую особенность, которую определил сам автор: это «роман-искушение». Вяземский комментирует это так: «…когда люди говорят о том, что искусство произошло от слова “искушать”, я с ними абсолютно согласен, потому что искусство вообще для этого существует. Это — искушение, потому и мой роман называется прямо: роман-искушение. Искушение не только своего читателя, но прежде всего — самого себя, потому что, если ты не искушаешься, ты не художник, ты не писатель. Но вот в вопросе о цели этого искушения среди художников нет единства. Для меня она в том, чтобы, пройдя через искушения, познать себя и, по возможности, очистить душу».
Большую часть романа составляют диалоги героев. Основные их участники — Филипп, Фаддей и Толмид (Нафанаил) — представители разных религиозно-философских течений: гностицизма, буддизма и зороастризма. Этот прием помогает автору лучше показать мотивы того, почему эти люди последовали за Спасителем.
…Иуда, смотри!
Отрывок из книги Юрия Вяземского «Сладкие весенние баккуроты»
ва человека сидели на горе под старой маслиной перед лицом заката. Один был необыкновенно красив, другой — поразительно уродлив.
Уродливый был весь освещен солнцем. Другой же сидел ближе к маслине, и тень от ствола наполовину закрывала его лицо. Но и по освещенной половине можно было заключить, что человек этот красив и даже очень красив.
Урод смотрел на солнце, и оно отражалось в его белесых, влажных глазах навыкате, словно в двух маленьких зеркалах…
Молчали. Затем уродливый шумно вдохнул и взволнованно выдохнул из себя:
— Какая красота!
Красавец и бровью не повел. Левый его глаз хоть и был направлен в сторону солнца, однако был словно задернут шторкой. Человек смотрел в глубину себя, а шторка на глазах служила для того, чтобы никто не мешал ему разглядывать свои мысли.
— Я много видел закатов, — неуверенно и в то же время вдохновенно продолжал уродец. — Ты знаешь, я люблю ими любоваться… Но такого я никогда не видел!
И снова красавец не ответил. И лицо его оставалось неподвижным.
…Прошло не менее минуты, прежде чем красавец произнес:
— Закат как закат. Что в нем необычного?
Красавец повернул наконец голову. Вторая половина его лица вышла из тени, и красота явилась теперь вполне — редкостной красоты лицо с поразительно правильными и соразмерными чертами, словно оно создавалось по лучшим художественным образцам. Ни малейшего недостатка.
Завеса с глаз красавца спала, и на собеседника устремился внимательный и грустный взор.
Урод сперва смутился, потом виновато и благодарно улыбнулся и сказал:
— Обычно, когда солнце садится, света становится всё меньше и меньше. Небо грустнеет и выцветает. Сумрак наползает на землю… А тут… Смотри, какое яркое и радостное небо! Город искрится и сверкает, как при восходе! И вокруг нас такая ясность, такая четкость! Видна каждая травинка, каждая веточка на маслине…
Он призывал своего собеседника оглянуться вокруг и восхититься этой непривычной красотой…
— Всё дело в Красоте. И именно Красота спасет мир. Потому что это не только Красота… Обычно, когда я смотрю на закат, он подавляет меня. Я любуюсь им, я глаз от него не могу оторвать, но он словно прижимает меня к земле, мне становится грустно и одиноко. Но сегодня у меня совершенно другие ощущения. Потому что я встретился наконец с другим закатом и с другой красотой. И эта красота не подавляет, а возвышает. Даже я, урод, чувствую себя красивым. Даже когда сижу с таким действительно красивым человеком, как ты, Иуда.
Иуда никак не откликнулся на этот комплимент, и лицо его не выразило никаких эмоций. А Филипп радостно объявил:
— Начну с Красоты!.. Это ведь не случайно, что Он родился в Галилее. В Назарете жил, а потом переселился в Капернаум, который еще красивее Назарета и, на мой взгляд, самый красивый город во всей Палестине. Именно там, среди красоты природы, должен был явиться Он, Красота Воплощенная!.. Помнишь, в Ефраиме мы спорили о том, куда Он пойдет дальше. Мы с Андреем полагали — в Десятиградие и дальше в Кесарию к язычникам. Даже Петр не знал. И только Иоанн догадался: в Иерусалим! На Пасху! А Зилот объявил, что ни за что не пустит Его в Иерусалим и силой задержит, если Он не послушается… Ты понимаешь, о чем я говорю? Он выбрал самый красивый праздник! И самое прекрасное время года — цветущую весну!..
— Смотри дальше, — возбужденно продолжал Филипп, хотя Иуда никуда не смотрел и глаза его были закрыты. — Из Ефраима в Город ведет прямая и скорая дорога. Но Он зачем-то пошел обходным путем и сперва направился в сторону Иерихона. Зачем, спрашивается?.. Ты помнишь, Иуда, какая удивительная красота нас встретила, словно вылилась нам навстречу и обняла нас?! Этот пальмовый лес, через который мы проходили. Бальзамовая роща, запах которой мне до сих пор удается сохранить в памяти… А замечательные розовые сады! И паломники, которые выстроились вдоль дороги, чтобы встретить Его и нас. Как прекрасны были их лица!.. Ведь Он специально выбрал этот путь, чтобы мы двигались среди красоты, и красота эта всё возрастала и возрастала на наших глазах, как бы свидетельствуя о том, что Он хочет нам сказать…
<…> А Лазарь! Ты когда-нибудь видел его таким красивым, каким он предстал перед нами вчера и каким он был сегодня? Когда я вошел в горницу и увидел его рядом с Учителем, я сперва подумал, что это Иоанн…
Я хочу сказать, что Он не только исцеляет людей, не только воскрешает из мертвых, — Он им возвращает красоту! И эта красота становится всё более чистой и яркой! Чем дольше мы остаемся с Ним, тем сильнее преображаемся даже внешне…
Отрывок публикуется в сокращении, заголовок дан редакцией
Фома
