Книгу рекомендует теле- и радиоведущая Тутта Ларсен
Автор
Гузель Яхина родилась и выросла в Казани, закончила факультет иностранных языков Казанского педагогического университета, а также сценарный факультет Московской школы кино. Она публиковала свои рассказы в литературных журналах, однако успех ей принес дебютный роман «Зулейха открывает глаза», благодаря которому Яхину называют «самой яркой дебютанткой в истории российской литературы новейшего времени». В 2018 году вышел второй роман писательницы — «Дети мои».
Время написания и публикация
Долгое время писательница нигде не могла опубликовать свое произведение, безуспешно отправляла текст во многие издательства и журнальные редакции. И все же в 2014 году отрывок из него появился в журнале «Сибирские огни», а в 2015 роман вышел отдельной книгой. В одном из своих интервью писательница призналась: «“Зулейха…” — это очень личная вещь, я вынашивала и писала ее почти три года».
История создания
В основе романа о жизни и судьбе раскулаченных лежит история переселения бабушки писательницы. Гузель Яхина поместила свою героиню Зулейху в ту же эпоху (с 1930 по 1946 годы) и провела ее тем же маршрутом: Казань — Красноярск — спецпоселение на Ангаре.
Автор рассказывает, что родителей ее бабушки раскулачили, когда той было всего 7 лет, всех их сослали на Ангару и «высадили на пустом берегу, в глухой тайге». Сначала они жили в землянках, потом удалось построить дом, появилась работа в трудовом поселке на золоторудном комбинате: «Когда подплываешь к этому месту по Ангаре, поселочек, стоящий на высоком пригорке, очень красиво отражается в реке, очень похоже на древнерусский былинный град». Бабушка прожила там целых 16 лет, а после вернулась домой.
Из сибирских рассказов бабушки в романе используется несколько эпизодов. Один из них — самый страшный — о том, как тонет баржа, набитая сотнями поселенцев, запертых в трюмах. Бабушка писательницы видела это всё своими глазами — она в это время находилась на другой барже, шедшей следом.
Сначала Яхина и вовсе хотела сделать главной героиней бабушку. Однако решила «омолодить» героиню и показать путь изменения характера и мировосприятия тридцатилетней женщины: «Мне показалось, что нужный возраст — 30 лет, когда человек еще способен измениться».
Писательница рассказывает, что изначально роман открывался важной сценой (теперь она помещена в центральную часть романа), когда героиня стоит перед гигантской картой Советского Союза и осознает, что она сама — «маленькая песчинка» в этом огромном мире, его часть. «От этой сцены — назад и вперед по ходу действия — стали развиваться, разворачиваться какие-то события. Но отправная точка — маленькая женщина и большая карта», — говорит автор книги.
Содержание
Действие романа начинается в 1930 году и продолжается до 1946 года. В центре повествования — судьба молодой татарской женщины Зулейхи Валиевой, которая живет со строгим мужем и суровой свекровью в деревне в ежедневном рабском труде и постоянных унижениях. Представители новой власти во главе с коммунистом Иваном Игнатовым убивают ее мужа, а беременную Зулейху вместе с другими «кулаками», жителями деревень, петербургскими интеллигентами и прочими «врагами народа» везут в вагонах для скота в Сибирь, где на голом берегу Ангары те, кто смог выжить, строят «социалистический поселок» Семрук. Главным для маленькой женщины в этой новой жизни становится сын Юзуф и материнская самоотверженная любовь к нему.
Интересные факты
Книга получила множество престижных российских литературных премий, среди которых «Книга года», «Большая книга» и «Ясная Поляна».
На сегодняшний день роман переведен на 30 языков, включая фарси, финский и китайский. Автор объясняет успех своей истории за рубежом тем, что психологический план книги для читателей важнее и интереснее, чем политический.
Изначально текст «Зулейхи…» писался как сценарий — отсюда и кинематографичность романа.
Стилистические особенности книги — смешение языков и фольклорный элемент наряду с религиозным. Яхина смешивает татарский и русский (в конце книги помещен словарик), а также вплетает в ткань текста легенды, народные рассказы и поверья о духах и мифологических существах.
Из всех персонажей книги (кроме параллелей образа Зулейхи с бабушкой автора) только один имеет реальный прототип — страшная деспотичная старуха Упыриха, образ которой сложился благодаря рассказам родных писательницы о ее властной родственнице. Все остальное в книге либо вымышлено, либо основано на воспоминаниях раскулаченных, сосланных и переживших ГУЛАГ.
Из-за сложных и серьезных тем коллективизации, репрессий, лагерей, историй о людях, которые лишились родного дома и были помещены в ужасающие условия, «Зулейху…» Яхиной сравнивают с произведениями Солженицына, Шолохова, Гроссмана и Шаламова, а также называют «женским вариантом» романа «Обитель» Захара Прилепина
…Отрывок из романа Гузели Яхиной «Зулейха открывает глаза»
Ангелы в клубе
В этом отрывке один из героев — ссыльный художник Иконников — расписывает поселковый клуб под видом «революционной агитации». Он рисует на его потолке изображения, похожие на иконы на церковном куполе, и располагает их по углам, на тех местах, где в православном храме изображаются ангелы или символы евангелистов.
Также в отрывке появляется сын главной героини Зулейхи — Юзуф.
конников лежал в закатном полумраке и смотрел на роспись… Завтра — предъявлять агитацию. Приедет Кузнец, будет щупать ее хищными глазками, прикидывать, достаточен ли идеологический посыл — а значит, оставить ли ее в клубе или содрать к чертям собачьим и сжечь, а самого автора — вон из мирной семрукской жизни, в лагеря, да подальше…
Иконников до предела выкручивает фитилек керосинки — и поднимает вверх. А там — небесный свод: прозрачная синева, по которой легко, перьями, плывут облака. Четыре человека вырастают из четырех углов потолка, напряженно тянут руки вверх, словно стараясь дотянуться до чего-то в центре… Златовласый врач в крахмально-белом халате, атлетический воин с винтовкой за спиной, агроном со связкой пшеницы и землемером на плече, мать с младенцем на руках — они молоды и сильны; лица — открыты, смелы и чрезвычайно напряжены, в них одно стремление — дотянуться до цели. До какой? В центре потолка — пустота.
— Они тянутся к тому, чего не существует, так?
— Нет, Белла, — Константин Арнольдович прикладывает узенькую ладошку к нижней губе, теребит тощую бороденку, — они тянутся друг к другу.
— Илья Петрович, — спохватывается Изабелла, — а где же собственно агитация?
— Будет, — усмехается тот. — Мне еще одну деталь осталось дописать, как раз за ночь успею…
Кузнец как приехал, — прямиком в клуб, агитацию смотреть. Встал посреди клуба, воткнул глаза в потолок; стоит, бровями шевелит, проникается. Иконников решает немного разрядить обстановку.
— Разрешите, — говорит, — я как автор пару слов про концепцию скажу… про основную идею то есть.
Начальство молчит, громко дышит.
— Агитация представляет собой аллегорию… собирательный образ советского общества, — Иконников поднимает руку поочередно к каждой из парящих в небе фигур. — Защитник отечества — символ доблестных вооруженных сил. Мать с младенцем — всех советских женщин. Красный агроном… он же хлебороб… воплощает земледелие и вытекающее из него процветание нашей страны, а врач — защиту населения от болезней, а также всю советскую научную мысль, вместе взятую… Армия и мирное население, наука и земледелие в едином порыве устремлены к символу революции — красному знамени.
В центре потолка, где вчера еще синело высокое небо, реет гигантский, похожий на ковер-самолет, алый стяг… «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» — течет по его складкам увесистая, шитая толстым золотом надпись. Четыре фигуры по углам росписи, сразу будто уменьшившиеся в размерах, теперь истово тянут руки в определенном направлении — к знамени. <…>
— Ну… — произносит наконец Кузнец. — Пробирает, хвалю. Такому мастеру и артель доверить можно.
И — хлоп Иконникова по сутулому плечу, тот еле на ногах устоял.
Начальство пошло вон, а Илья Петрович остался в клубе. Сел на стремянку, опустил голову в перепачканные краской руки, так и сидел, долго. Когда наконец поднял лицо, с потолка непривычно дохнуло горячим и красным — знамя.
Конечно, это были ангелы. Про них Юзуфу рассказывала мать: что парят они в небесных высях, питаются солнечным светом, иногда, невидимые, встают у людей за плечами и защищают в беде, а являются редко, только чтобы возвестить что-то очень важное. Мать их называла — фэрэштэ. По-русски — ангелы, значит.
Он так и спросил у Ильи Петровича: вы ангелов на потолке нарисовали? Тот заулыбался. Очень даже может быть, говорит.
Однажды, когда Иконникова не было в клубе, Юзуф залез на леса и тщательно изучил почти законченную роспись вблизи. Сначала долго лежал, смотрел на златовласого врача, а тот смотрел на Юзуфа. Глаза у врача были остро-синие, яркие, волос пышный, бараном. «На доктора нашего похож, — решил Юзуф. — Только молодой и без лысины».
Затем смотрел на агронома. Этот был еще моложе, совсем юноша, мечтательный, нежный; щеки бархатные, взгляд восторженный. Ни на кого не похож — не было в Семруке таких радостных лиц.
Иное дело воин: глаза строгие, упрямые, рот в нитку — вылитый комендант. Удивительно, как могут быть похожи люди и ангелы.
Женщина с ребенком была зеленоглаза, темные косы скручены на затылке; дите на руках — крошечное, полуслепое. Юзуф и не знал, что дети при рождении бывают такими мелкими. Интересно, ребенок ангела, когда вырастает, тоже становится ангелом? Додумать не успел — пришел Иконников.
— Ну как, — спрашивает, — рассмотрел? И кто это, по-твоему?
Юзуф слез с лесов, деловито отряхнулся.
— Конечно, — говорит, — ангелы, самые обыкновенные. Каждому понятно. Что я, маленький, что ли, таких вещей не понимать…
Фома
