Книга Екатерины Каликинской «Ключи от столицы, или Удивительные приключения синиц-московок» - лауреат XIX-го Открытого конкурса изданий «Просвещение через книгу». О книге и о детской литературе – наш разговор с автором
- Екатерина Игоревна, прежде чем говорить о книге, дайте представление о вашем богатейшем опыте в детской литературе. Он достоин, мне кажется, хотя бы беглого, но перечисления: «По дорогам Сказанщины», «Парад пуговиц», ««1111 слонов, или Мы из живого уголка», «Империя Чаинки» - что нужно для такого улыбчивого пиршества смыслов, одна только безграничная улыбка этому миру?
- Наверное, нужно еще ощущение: «не могу не писать»… Моя первая книга «Путешествие на Сказанщину» – путешествие брата и сестры по стране русского фольклора – была написана для моих собственных детей 10 и 6 лет, когда обстоятельства заставили меня задуматься о том, что моя жизнь в общем-то конечна. Я задала себе вопрос: что я хотела бы им оставить самое заветное, самое задушевное и дорогое? И написала эту книгу. По главам: каждый день пишу главу и читаю на ночь, а потом бегу писать следующую. Так что нужно еще и упорство и сверхмотивация довести дело до конца. Книга вышла и трижды издавалась. Я знаю молодую матушку, которая, по словам ее супруга, «выросла на этой книге» и теперь читает ее своим детям.
Мне всегда было дорого это ощущение детства и его неограниченных (или кажущихся неограниченными) возможностей и одновременно его связь с какими-то глубинными смыслами.
- Обязан ли автор сам оставаться ребёнком, или он предпринимает героическое реконструирование непоседливой детскости внутри взрослого себя? Это же всё равно что играть в горелки во дворце Снежной Королевы!
- Мне кажется, «обязать» оставаться ребенком нельзя – это или получается, или нет. Оставаться внутри себя ребенком – это словно открыть калитку в потаенный, заросший травой, цветущий и плодоносящий сад, где все тропинки перепутались, а птицы перепархивают с ветки на ветку и иногда садятся тебе на плечи… Там можно просто отдохнуть и придти в себя, набраться сил, чтобы вернуться во взрослую жизнь. Ведь детство – это не только непоседливость, но и восторженное удивление перед Божьим миром, и бесконечное доверие к нему, и доброта ко всем живым тварям. Это немного ангельское все-таки состояние.
- Меняются ли дети от поколения к поколению? Теперь часто говорят «время было такое», спихивая на него неудачи не только свои, но и общие.
- Думаю, что время первого открытия мира, осознание себя в нем, проба своих возможностей – для всех эпох сходное. Различаются только декорации, только костюмы, в которых проигрывается эта драма. Поэтому дети, если, конечно, им с полутора лет не крутят клипы и рилсы, чтобы «чем-то занять», сбивая чистоту и свежесть восприятия, обычно очень живо воспринимают любые истории. Им внятны сказки других народов и других времен. Когда-то я стала читать «Сказанщину» детям своих православных друзей, которые строго дозировали видеопотребление, и поняла, что это, оказывается, триллер. Настолько непосредственным и ярким было восприятие детьми традиционных сюжетов русских народных сказок.
- Ребёнок, призванный продемонстрировать нам неиспорченность, первозданность натуры – кто он внутри вас, на какой характер вы опираетесь и с кем сверялись, если сверялись?
- Я не так уж часто возвращаюсь к ребенку, которым я была, наверное, потому что мне стыдно, как много я потеряла. Могу только вздохнуть об этом. Но этот ребенок мне очень дорог, я от него не отрекусь никогда. Как-то подумала, что дети, то, какие они – это доказательство прежнего состояния души до того, как она начала свое бытие в «мире печали и слез». Если бы души рождались и умирали вместе с телами, то дети были бы просто маленькими неумелыми человечками, которые злятся на всех, что они много чего не могут и не понимают. И они бы быстро научались быть такими же, как взрослые, и становились недобрыми и страшно скучными. Но это не так: в детях есть и доброта, и желание все прощать, и безошибочное чувство правды…. Веяние ангельского мира, которое потом жизнь угашает.
- Расскажите о предложении издательства GRAFO: серия книг о городах России уже открыта Санкт-Петербургом, сформирован даже канон: лучшие городские здания глазами рефлектирующих и любознательных птиц. Как удалось вам не сломать канона, не пойти в собственном направлении?
- Во-первых, идея об исследовании пространства с помощью птиц была несколько лет назад уже осуществлена в моей книге «Вокруг света на птичьем крыле». Там мальчик, родившийся из птичьего яйца, облетает весь земной шар на крыльях разных видов птиц. Эту книгу я начала писать в 2010-е годы и вышла она в 2018-м. Во-вторых, я имела возможность убедиться, насколько детям важна жизнь птиц: такие баталии у нас разыгрывались на презентациях этой книги в школах! Мы вместе с издательством «Аквилегия-М» придумали и проводили игру по этой книге, и она страшно увлекала детей, потому что многие из них еще видят этот живой, непохожий на наш мир природы чистыми глазами и серьезно беспокоятся о его судьбе…
Сама идея – «мир глазами птиц» – мне всегда была очень близка. Птицы послушны могучим природным потокам, которые и люди-то не до конца изучили, а пернатые в них свободно ориентируются. В то же время птицы – это свобода, это отсутствие привычных нам границ, это красота и изящество – рассмотрите внимательно хотя бы городского воробья, или сороку, как они прекрасны! К тому же это самое совершенное устройство для полета, которое человек превзойти не смог и ничего подобного не создал. Об этом, кстати, идет у нас спор между птицами и механизмами в Политехническом музее.
Так что по идее мы просто совпали с издательством GRAFO. А канон я все-таки «поломала», поскольку для меня, как биолога по образованию, было чрезвычайно важно описать реальных птиц, населяющих Москву, со всеми их биологическими особенностями, привычками, предпочтениями. И не только исторические здания исследуют наши птицы, но и метро, и мосты, и парки, и жизнь цирка, и кондитерской фабрики…По ходу дела они вместе с читателями узнают об истории отечественного машиностроения и авиации, открытии электричества и технических решениях при строительстве метро и высоток.
- Вам предлагают в качестве предмета Москву. Что возникло у вас в сознании в первую очередь? Мне и самому интересно, на что опирается наш город, без чего не был бы Москвой. Понятно, что Кремль, понятно, что Дом Пашкова, высотки, но как возникли в повествовании такие разные метро, Политехнический и Третьяковка, и что их между собой связывает?
- Москву я выбрала сама. Мне деликатно предлагали ограничиться Переславлем-Залесским или Угличем. Но я вспомнила девиз своего учителя в журналистике «торговать надо в первом ряду» и сказала: « Конечно, напишу о Москве!». Но, кроме шуток, Москва еще и самый мой любимый город: в нем прошло раннее детство, и по букве «М» на здании вестибюля метро «Спортивная» я училась читать, в нем прошла моя молодость, в нем я нашла свою любовь, обрела семью и вырастила детей, в нем вышли почти все мои книги (хотя некоторые и в Санкт-Петербурге, и в Ростове). Одно время я много путешествовала по миру, имела возможность видеть другие столицы – Копенгаген, Берлин, Париж, Вашингтон – и именно там я поняла, как я люблю Москву. Кстати, я и родилась в день памяти святого благоверного князя Даниила Московского, младшего сына святого Александра Невского, которого называют духовным основателем Москвы. И его помощь и влияние в моей жизни я часто ощущаю.
В Москве я выбрала просто свои самые любимые и значимые места, кроме тех знаковых, которые Вы назвали – три библиотеки (РГБ, Историческая, Тургеневская), бульвары от Сретенского до Тверского, с которыми связаны воспоминания студенческих лет, памятник первопечатнику Ивану Федорову (об этом замечательном москвиче у меня есть отдельная книга «Стрела и река»), Политехнический музей, Музей изобразительных искусств и Третьяковка, куда я часто ходила со своими детьми. Конечно, здание МГУ на Воробьевых горах, где прошли студенческие годы. А связывает все эти места некая формула, некое закодированное сообщение, по которому движутся наши героини. Она связана не только с поиском дверцы, которую открывают «ключи от столицы», оказавшиеся семейной реликвией нашей героини, но и с неким сакральным посланием. Я много думала, что же такого особенного в Москве, что привлекает к ней множество разных людей. Что могло бы стать ее девизом? И сформулировала это послание, как я его понимаю, связала его с историей России и инкрустировала в повесть о синицах-московках.
- Синица-московка – какой вы её увидели и какой создали? Если очеловечили, то есть, придали ей черты человека, речь, мысль, характер, на кого из ваших знакомых, возможно, из школьных лет, она временами похожа, и не автопортрет ли местами она?
- Синица-московка возникла в голове сразу, как только стало ясно, что я буду писать о Москве. Знаете, меня очень трогает, что название этого вида птиц созвучно названию нашего города. Есть, правда, другие версии его происхождения, но мы их оставим в стороне. А синицы – один из любимых моих видов птиц. Конечно, поневоле или намеренно, героев-птиц очеловечиваешь. Но ведь на в самом деле у разных видов птиц разные характеры, это любой орнитолог подтвердит. Есть компанейские неприхотливые галки, поселяющиеся за вывесками магазинов, есть застенчивые, склонные к одиночеству журавли, тщательно скрывающие свои гнезда, есть жесткие, я бы сказала, прагматичные орланы, которым для нормальной жизни нужен охотничий участок не меньше 8 гектар. Есть несказанной красоты колибри, у которых мозг меньше булавочной головки, но они так стремительны и креативны, что им не страшны никакие враги. Есть совы – созерцатели и нелюдимы.
У синиц визитные карточки – любознательность, смелость, быстрота решений, высокий интеллект. К тому же они такие ловкие и нарядные и радуют нас зимой, когда все хмуро и мрачновато. И еще я недавно узнала об их очень милой особенности: они берут под свое «покровительство» сад, очищают его от вредителей, но никогда в этом саду не гнездятся, потому что их гнезда в дуплах, разрушающих деревья. И синицы предпочитают гнездиться чуть в стороне от такого сада, не вредя ему. Но конечно, все время посматривают в стороны: нет ли там чего интересненького? Надеюсь, в чем-то я на них местами похожа)
- Какие авторы современной детской литературы близки вам? Не порекомендуете ли нашим взрослым и юным читателям какие-то понравившиеся вам в последнее время книги?
- Вы знаете, я, наверное, немного старомодна во вкусах: люблю очень хорошую речь и необычные сюжеты, связанные с глубинными проблемами человечества. Поэтому из тех авторов, которые всегда в моем сердце, я могу назвать Сельму Лагерлеф, Оскара Уайльда, конечно Андерсена, конечно Льюиса, конечно Туве Янссон… Из современных авторов мне очень нравится немецкая сказочница Корнелия Функе: у нее прекрасный образный язык, она великолепно создает сказочную атмосферу – насыщенную, красочную, пронизанную токами. Ей удалось изобрести несколько новых сказочных сюжетов, что гораздо труднее, чем новые сюжеты для взрослых… Попробуйте придумать новый способ вхождения в сказочную реальность? А ей это удалось!
Простите, что мне не удалось привести совсем новые и молодые имена… Но у меня сейчас нет потребности в них. Как говорила Женщина в сказке Киплинга о кошке, «я уже заплела свою косу и разожгла костер, у меня есть и Первый Друг, и Первый Слуга». Правда, потом ей все-таки понадобилась кошка…
- Чего, по-вашему, не хватает сегодня детской литературе? Она в большинстве своём сделалась модной не только внешней, но и предприняла усилия для того, чтобы казаться модной и детям – употребляет «словечки», всячески старается походить на современного ребёнка, копирует его и, такое впечатление, подлаживается под него. Нравится ли вам такое бегание за читателем?
- Я совсем не против новых и модных словечек. По утверждению Нины Сергеевны Валгиной, автора классических учебников по русскому языку, у которой я когда-то брала интервью на эту тему, новые и даже неправильные слова – это просто еще одна ступень развития языка. Это и есть его новая жизнь, а «могучий и великий» так велик и могуч, что все выдержит. Но такие словечки почему-то не поселяются на своих местах, а вытесняют другие – вкусные, яркие, многозначные, играющими отблесками нескольких смыслов. Да, ими проще и престижнее пользоваться, но они, как сорняки, не растут где-то на обочине, а захватывают плодородную землю.
Сегодня в детской, и не только детской литературе меня угнетает скудость языка и минимализм изображения, за которым, к сожалению, следует и минимализм мышления… Это модно, это в тренде, да и бумаги издатель может меньше тратить. А как это влияет на развитие интеллекта ребенка – мало кто задумывается. Но ведь наша речь и интеллект связаны напрямую. Родной язык – в нем заложены и глубинные ментальные потенциалы. Он побуждает мозг к многогранному развитию, а не просто передает информацию. Никогда не забуду, как мой трехлетний внук Коля заворожено слушал «Сказку о мертвой царевне и семи богатырях» – как будто перед ним развернули дивную многоцветную ткань, кусок парчи, что ли. Не знаю, сколь много он понимал тогда, это тайна для нас, но то, что наслаждался, что он впитывал знание – это точно…
- Видите ли вы перспективы книжной серии в такой прикладной области, как школьное краеведение? Можно ли с её помощью развить интерес ребят к родному краю, побудить их изучать свои города и навещать иные?
- Я думаю, это прекрасная идея издательства GRAFO. Тем более, что Елена Оганова и ее команда относятся к созданию такой книги очень добросовестно: тщательно проверяют все даты и факты, буквально вымеряют ширину бульваров и расстояние между зданиями! Книга становится виртуальным путешествием. А еще у нас на пути встречаются загадки, квесты, каверзные вопросики… Главное в такой книге – «зацепить» ребенка, пробудить интерес, а дальше хорошо информированные современные дети сами найдут способы насытить свою любознательность. Но первый импульс вполне может дать такая книга, которую можно читать и с родителями – им тоже будет интересно, уверена.
- Как вы отнеслись к награде «Просвещения через книгу»?
Всегда приятна высокая оценка твоего труда со стороны, тем более что с «Просвещением через книгу» меня связывает и первая в моей жизни писательская награда «За лучший дебют», и другие книги, например, детская повесть о святителе Луке «Один в поле воин», признанная в 2016-м году лучшей книгой для детей и подростков. Именно просвещением в конечном итоге мы занимаемся, если хотим не только развлечь и увлечь юных читателей на пару дней, но и оставить какую-то заметку на сердце.
Беседовал Сергей Арутюнов
