Александр Владимирович Богатырёв о своем предназначении быть писателем знал всегда, но о чем он будет говорить в своих статьях, фильмах и книгах, понял не сразу. Он воцерковился ближе к 30 годам и признается, что вся жизнь его и вся писательская деятельность чудесным образом переменились. Прихожанам Сретенского монастыря Александр Богатырёв знаком как автор книг «Ведро незабудок», «Из грек – в варяги» и «Чудо – дело тихое» – эти книги изданы в издательстве Сретенского монастыря. С самой обителью писателя связывает давняя дружба. Он буквально был свидетелем ее возрождения
– Вас многое связывает со Сретенским монастырем…
– Да, многое. С владыкой Тихоном (Шевкуновым) мы были дружны, поскольку делали общее дело – писали сценарии для фильмов православной тематики. Первый раз я приехал в Сретенку, когда это был не монастырь, а приход. Я был свидетелем событий, когда новообновленцы Кочеткова устроили провокацию, пытаясь изгнать верующих, которых окормлял тогда еще иеромонах Тихон. Но скандал послужил ко благу. Провокаторы были изгнаны, и началось возрождение монастыря. Многие годы, когда я оказывался в Москве, всегда приходил в Сретенку. Здесь прекрасные службы, хор, атмосфера. Столько сделано. Открыта семинария. А возведение нового храма – вообще что-то невероятное! В наши годы, в центре Москвы! Просто чудо!
– Что в творчестве литератора – главный труд и ценность? Созидание?
– Писательство – дело таинственное. Довольно дерзко вообще приступать к изложению высоких идей. Для этого надо быть человеком не только образованным, это не главное. Есенин был не бог весть какого образования, а поэт талантливый. Я слово «творчество» не люблю, у нас один Творец. Если захочет Господь через тебя что-то передать, постарайся быть достойным.
Я с детства что-то рифмовал, придумывал, иногда записывал. Лет в 5–6 мне хотелось то пожарным стать (думал: «Вот это и есть счастье – быть пожарным!»), то летчиком. Космонавтом тоже. Но все это быстро прошло. Я всегда знал, что я – писатель! Когда закончил университет, цензура была свирепой, меня не печатали. Я понял, что литературная карьера мне не грозит, и... пошел в ночные сторожа. Я мог ночью писать и на казенной машинке печатать. Я послал несколько рассказов в журнал «Литературная учеба». Меня потом редактор вызвал и говорит: «Мне понравились ваши рассказы, но наши ребята-комсомольцы решительно против того, чтобы мы вас печатали. А вы не могли бы путевые заметки написать для нас?» Я отвечаю: «С удовольствием!» И меня послали в командировку в Среднюю Азию, в Самарканд и в Душанбе. Так я начал заниматься литературным переводом. Несколько моих рассказов напечатали в журнале «Дружба народов». Несколько лет занимался переводами, написал два сценария.
– Вы сказали, что сразу определяли себя как писателя. А помните ли Вы момент, когда пришли к православию и поняли, что Вы с Богом?
– Прекрасно помню, что, когда я воцерковился (мне было 27–28 лет), я стал писать по-другому. И темы моих рассказов стали о том, как человек обретает веру. До этого я писал дерзкие поэмы, за которые можно было и лишиться возможности наблюдать небо голубое. Знаете, когда человек воцерковляется и регулярно ходит в храм, вообще в голову не придет хохмить и использовать какие-то сюжеты, которые не имеют отношения к православному миру.
– Есть ли сейчас православная журналистика? Как она себя чувствует?
– Если мы с вами разговариваем – значит, она есть. А какова она?.. Мне кажется, что самая виртуозная журналистика – это проповеди протоиерея Андрея Ткачёва. Он настолько виртуозно владеет словом, очень образован, умен, у него молниеносная реакция, а на недружественные выходки в его адрес отвечает невероятно остроумно. Я думаю, что в данный момент, когда молодежь очень трудно увлечь чем-то серьезным, такой жанр очень актуален. Я бы назвал некоторые его выступления (с оговорками и извинениями) «богословской эстрадой».
– Должна ли православная журналистика ориентироваться не только на воцерковленных людей, но и множить круг своих читателей, зрителей?
– Люди читают мало, все сидят в телефонах и ТикТоках. Как их увлечь? Тут тебе картинки яркие, и читать, напрягаться не надо. А православные журналисты тебе что-то благочестивое рассказывают, и никакой «движухи»… Ну, что выберет молодой человек? Как его привлечь? Не знаю…
Еще странное явление – православные блогеры. Я видел таких… В Сочи собрались, сделали какую-то инсталляцию, а потом на камеру начали кричать: «Батюшка онлайн! Батюшка онлайн!» Если так будут молодежь привлекать, я не знаю…
Помню, как в голодные годы проблему посещаемости театра в городе Кудымкаре решали: в антракте в буфете продавали сосиски! И очередь за билетами была километровая. Правда, на втором действии не было уже никого, кроме режиссера…
– А как можно достучаться до душ и сердец?
– Как говорит мой духовник (ныне покойный отец Василий Ермаков), надо усилить молитву. Детям о родителях, родителям – о детях. К сожалению, мероприятиями невозможно привлечь в храм…
Меня в церковь привело большое горе. Так тряхнуло меня, что я понял: только Господь может помочь. И у меня все наладилось, я сам не знаю как.
Однажды, будучи таким вольнодумцем-писателем, в мастерской своего друга художника-авангардиста встретил человека, которому нужно было срочно написать сценарий про Самарканд. Я за ночь написал сценарий, меня пригласили на съемки консультантом-помощником. Наш фильм был признан лучшим из 20 фильмов этого проекта.
Потом у меня приняли с десяток сценариев. А после трех фильмов о Сибири, где я половину материала снял в качестве режиссера, мне дали постановку. Я снял (по моему сценарию) фильм «Отрок военный» о последнем паже Российской империи М.И. Вальберге. После этого пошли заказы. Меня пригласили поработать в жюри фестиваля «Радонеж», потом еще в жюри пяти других фестивалей. Господь все так устроил чудесным образом, что я только успеваю головой крутить и смотреть, с какой стороны всякие милости Господни посыпятся на меня. И я по-прежнему в каждый приезд в Москву спешу в Сретенский монастырь.
Совет мой такой: воцерковляться, жить по заповедям, много о себе не думать. И за все благодарить Господа.
