Этим летом в издательстве «Сибирская благозвонница» вышла новая повесть писательницы Вероники Захаровой (Черных) – «Икона». Она воспроизводит историю, реально случившуюся в Куйбышеве (нынешней Самаре) в 1956 г. Молодежная компания собралась встретить новый год; девушка Зоя Карноухова, не дождавшись кавалера по имени Николай, решила потанцевать с иконой святителя Николая Чудотворца, окаменела и до самой Пасхи простояла на одном месте, не в силах сдвинуться с места. Об этой повести и о новых замыслах мы и беседуем с Вероникой Николаевной Черных.
– Вероника Николаевна, поздравляем Вас с выходом новой книги. Расскажите, пожалуйста, как она появилась на свет?
– Об истории, которая легла в основу сюжета, я узнала случайно: прочитала маленькую книжку воспоминаний очевидцев. Но я не думала писать о ней книгу. Толчком послужил фильм 2009 года «Чудо» режиссёра Александра Прошкина. Его сюжет основан на этом событии. Я отправилась посмотреть, и меня поразило несоответствие фильма правде, я была возмущена тем, как режиссер исказил факты. Например, священника он показал трусом, который сбежал от этого чуда. А его сыну – мальчику, который был готов отказаться от Бога, вдруг удается вынуть икону из окаменевших рук Зои, хотя никто, даже священник, не мог этого сделать. Представьте себе: человек отрекается от Бога – и именно он забирает икону!
Даже видеоряд был неправильный: в действительности у героини не было такого жуткого вида, как в фильме. По свидетельствам очевидцев, ее кожа была белая, как бы мраморная, по плечам вились локоны, и вообще во всëм происшедшем не было ничего страшного, кроме самого факта, что по попущению Божьему девушка окаменела после кощунства, которое совершила.
Это возмущение и навело меня на мысль восстановить историческую правду. Я стала искать в интернете документальные источники, нашла документальный фильм об этом случае. Оказалось, что у нас в Снежинске живет дальняя родственница того самого милиционера, который ночью дежурил и услышал крики Зои «Земля горит! Мы погибаем в грехах!», а потом рассказывал об этом. Ну, а мне оставалось только привести факты в хронологический порядок и описать их художественным языком.
– Но имена героев изменены?
– Действующих лиц пришлось переименовать. Сделать это посоветовал архимандрит Рафаил (Карелин) из Тбилиси: всë-таки это художественное произведение, а не документальное, могут быть какие-то несоответствия правде – мы же не знаем точно, как всë было на самом деле. Неизвестно, например, что случилось с Зоей впоследствии, есть только гипотезы. Я воспользовалась одной из них – о том, что она пошла в Троице-Сергиеву лавру, но финал всë равно получился открытый. Неизвестны и судьбы друзей Зои, которые пришли на вечеринку, где произошло чудесное событие. По моей версии, все они крестились, а как было на самом деле, не знаю.
Повесть начинается с того, что две журналистки едут в женский монастырь, чтобы сделать материалы для газет. Одна верующая, воцерковленная, другая – неверующая, хотя и крещёная когда-то. Цель у них одна: рассказать о монастырской жизни, только с разных позиций: религиозной и мирской. Они встречают монахиню, которая, отвечая на вопрос о своем приходе в монастырь, рассказывает им историю Зои (у меня она представлена как Вера Карандеева). А в финале мы опять возвращаемся в тот же монастырь, в настоящее время, и узнаëм, то произошло с журналистками после рассказа старой монахини, какой духовный путь проходит каждая из них.
Повесть написана в 2011 году и пять лет оставалась под спудом. Однажды я списалась с Леонидом Германовичем Рудиным, который возглавляет издательство «Общество сохранения литературного наследия», и предложила ему повесть. Он ответил: «Мы бы с удовольствием её взяли, только у нас профиль другой – документалистика, исторические исследования, труды святых отцов, справочники». И дал мне электронный адрес другого издательства – «Сибирской благозвонницы». Я на свой страх и риск отправила туда образцы моего творчества. За изучение взялась редактор Елена Нифанова. Вскоре она перезвонила и сказала: «Я сейчас на одной из православных выставок, устала донельзя, но открыла вашу «Икону» и читала всю ночь. Мы берем еë в работу».
Повесть сверстали, изготовили макет, она прошла через Издательский Совет Русской Православной Церкви (с двумя незначительными замечаниями) и в июне этого года вышла в свет.
– Удалось ли Вам найти кого-нибудь из очевидцев событий, которые Вы описали?
– Лично я разговаривала только с родственницей милиционера, который был свидетелем этих событий. А уже после выхода книги случайно узнала, что настоятель нашего храма в честь святого преподобного Сергия Радонежского протоиерей Павел Федосов служил в Самаре и хорошо знаком с этой историей. В остальном в моëм распоряжении был только интернет. Там нашлось много материалов, в том числе свидетельства очевидцев – с именами, фамилиями, фотографиями и т. д. Некоторые материалы были в форме гипотез – и я их как гипотезы и преподносила.
– Вы упомянули, что советовались по поводу книги с архимандритом Рафаилом (Карелиным). Как это получилось?
– У нас на приходе есть женщина, в прошлом радиожурналист, очень знающий и умный человек. Она переписывалась с отцом Рафаилом и в 2007 году предложила мне с ним связаться, ведь он и сам писатель, может быть, что-то подскажет. Я написала отцу Рафаилу, он попросил прислать рассказы. У батюшки уже были проблемы со зрением, но тогда он еще кое-что читал сам. Сейчас отвечает его помощник – видимо, батюшка ему диктует.
Отец Рафаил одобрил путь, по которому я пошла, только сделал некоторые замечания по стилистике, касающиеся речи персонажей. Дело в том, что я пишу для людей мирских, и мне приходится вкладывать в уста героев какой-то диалект, разные сленговые словечки. Ругательные слова у меня под запретом, но некоторые другие выражения, которые используют, например, подростки, в книги попадают, иначе их речь будет выглядеть неестественно. И батюшка согласился: раз вы пишете о людях мирских, то, видимо, вкладывать в их уста такие слова оправданно.
Я присылала отцу Рафаилу отрывки из моих произведений, в том числе и из «Иконы», советовалась, в отдельных случаях просила благословения. В итоге он благословил меня и на эту книжку, и на некоторые другие. Он мне очень помог, и некоторые советы попали прямо в точку.
– Какие советы отца Рафаила оказались особенно полезными?
– Например, я писала сказку «Сводите ребёнка в зоопарк» про рисование на коже. Аквагрим, татуировки, пирсинг – все эти вещи для меня неприемлемы как порча «государственного» (т. е., Божиего) имущества. И вот придумалась сказка о том, что, когда на ребенка накладывают аквагрим, он превращается в то существо, которое изображено у него на лице: в зверя, бабочку, цветочек… Судьба героев сказки оказалась разной, у некоторых – трагической. Но, поскольку мне надо было логически завершить этот сюжет так, чтобы победило добро, я вывела главным героем директора зоопарка, который вдруг взял и превратился в гонимого сатаной Господа Иисуса Христа. И Жертвоприношение описала. Когда отец Рафаил прочëл этот эпизод, то ответил очень сурово: это кощунство, это недопустимо! А я и сама чувствовала: что-то не то делаю. Переделала, конечно, кардинально.
– Вы всегда так тщательно прорабатываете сюжеты книг? Например, повесть «Интернат 3.0» тоже основана на документальном материале?
– «Интернат 3.0» родился из заметки главного редактора «Русского дома» Алексея Крупина о ювенальной юстиции. В качестве примера послужила реальная история: мальчик-игроман из неполной семьи все деньги просаживал в компьютерном клубе. Однажды он случайно ударился дома, синяк увидел омбудсмен, расспросил, мальчик пожаловался на жизнь и на маму – и его забрали из семьи. На момент выхода журнала мама подростка пыталась его как-то оттуда вызволить. А дальше я полезла в интернет, в печатные СМИ, стала искать материалы о детдомах и детдомовцах. Например, случаи с погибшими девочками – абсолютно реальные. И у каждого героя повести есть свои прототипы. Только какие-то детали я досочинила.
Каждая книга начинается со сбора материалов. Я работаю в научно-технической библиотеке, из газет мы выписываем «Аргументы и факты», «Российскую газету» и «Труд». В них встречаются разные случаи, судьбы людей, которые прямо просятся в книгу. Я собираю их в папку, а потом использую в работе. Сейчас, например, у меня готова половина книги с рабочим названием «Вербовщик»; для оставшейся половины есть материалы, которые надо привести в соответствие с замыслом, влить эти истории в судьбы героев.
Еще одна книга на стадии замысла и мысленной проработки. Недавно у нас в городе скончалась от рака молодая женщина, православная христианка. Она прожила три года после того, как ей поставили диагноз, но за это время успела переменить очень многих людей вокруг. Они стали по-другому относиться к жизни, к проблемам, с которыми они сталкиваются. Эта женщина, Ирина, всю себя отдавала, была готова сделать всë для всех и оказалась настолько сильной личностью и искренней христианкой, что мне подумалось: невозможно обойти это молчанием, надо написать книгу о еë жизни. Ведь это подвиг: терпеть свою болезнь и каждый день проживать так, чтобы помогать людям, творить добро. Но бывает и наоборот: человек заболел – и все должны вокруг него крутиться, он никому ничего не отдаëт. Один такой случай я знаю лично и тоже думаю включить его в книгу.
– Бывает ли у Вас так, что герой начинает «проявлять характер» и совершать поступки, которые изначально не были Вами предусмотрены? Помните, Пушкин удивлялся, какую шутку «выкинула» с ним его Татьяна, – взяла да и вышла замуж.
– У меня иногда по-другому выходит: хочу написать рассказ – а герой сопротивляется и говорит: не хочу рассказ, пиши повесть. Так случилось с моей первой большой книгой «Поводырь»: я хотела написать маленький рассказик о том, как дочь выгнала на улицу отца и он жил во дворе (такой сюжет я видела по телевизору), – а герой засопротивлялся, и пришлось написать книгу. Начинаешь с малого, заканчиваешь большим.
– Насколько я знаю, Вы состоите в творческом коллективе поэтов, писателей и музыкантов Снежинска, вместе с которым время от времени выезжаете в окрестные города…
– Да, это Объединение свободного творчества, возглавляемого членом Союза писателей России Андреем Бойковым. Там я много лет. Мы проводим много поэтических вечеров в городе, а в соседний город Озёрск поехали в прошлом сезоне впервые. Но вообще меня больше заботят выступления перед детьми и подростками, чем перед взрослыми. Наше ОСТ охватывало и эту аудиторию, но редко. Хотя именно подрастающему поколению надо чаще говорить о слове.
Я очень переживаю из-за того, что наши дети разговаривают языком настолько простым, что проще уже некуда. Мат у них в крови буквально с младенчества. Поэзию знают зачастую лишь из школьной программы. Два года назад я пришла в управление образования с предложением проводить на уроках в школах литературно-музыкальные композиции на простые темы: «Времена года», «Любовь и жизнь» (для старшеклассников), день матери, день учителя, День победы, 8 марта…. Попробовали – и решили, что это, на самом деле, полезно. Теперь школы с удовольствием зовут к себе на выступления поэтов и музыкантов нашего Объединения свободного творчества. Особенно учителям нравится тема «День победы». Наш бард Сергей Кинякин написал очень хорошие песни о войне. Мы составили программу из своих стихов, его песен и песен других авторов – и пошли в классы. Был случай, когда три пятиклассника, прослушав нашу композицию на своём уроке, остались на следующий, а одна девочка пришла и на третий урок! Мы видели, что глаза у ребят становятся другие. Ведь о войне им рассказывают молодые люди, и не общими, банальными словами, а берут случаи из жизни (воспоминания своих родных или истории из СМИ) и описывают их в стихах и песнях. Это совсем по-другому воспринимается.
В этом году «Аргументы и факты. Челябинск» опубликовали разворот с воспоминаниями о войне. Там были настолько пронзительные вещи! Крошечный эпизод – но сердце колотится, и рождается стихотворение. К примеру, артистка рассказала, как в январе 1943 г., когда наши войска прорывали блокаду Ленинграда, на Пулковские высоты ехала труппа артистов, и на обочине дороги, среди пурги, они увидели фигуру человека. Соскочили и видят: стоит на коленях замерзший до смерти молоденький старший лейтенант. Женщина написала проникновенные слова: этот лейтенант даже мертвый стоял на посту, он охранял свою страну, не упал на землю. Таких людей было очень много. Они боялись смерти – и всë-таки шли на смерть, потому что для них важнее был свобода родины, спасение жизни близких. Благодаря им мы живы. Когда я прихожу в класс, то начинаю говорить с ребятами именно о этом: вы живëте сегодня только потому, что тот пулковский лейтенант погиб за вас. И они задумываются.
Мы возили эту программу в Озерск, в воинскую часть – и в залах была полная тишина. В воинской части никто не вздремну, хотя солдаты пришли после ночного дежурства и были очень уставшие, а поэзия, как и музыка, способна усыплять. Вот ради этого мы и пишем, и выступаем – чтобы молодежь знала, за что ей, может быть, когда-нибудь придëтся воевать телом и душой. Чтобы она понимала, что любовь к родине – это не только гимн. Это мы сами. Наша земля. Наша вера. Наш язык. Наш духовный и душевный мир.
Беседовал Игорь Цуканов
Источник: Сайт издательства "Символик"
