Лауреат конкурса «Просвещение через книгу» Владислав Петрушко рассказывает о своем научном труде «История Русской Церкви. Первый патриарший период»
— Владислав Игоревич, для кого эта книга? Она предназначена для самостоятельного изучения, или это учебное пособие?
— Это не учебник в классическом понимании, а лекции, которые читаются в рамках курса истории Русской Православной Церкви в ПСТГУ — материал примерно двух семестров. Если говорить об учебном процессе, то ее чтение должно сопровождаться определенной работой, изучением источников — самостоятельным, или в рамках семинаров учебного курса. Прежде всего, книга предназначена для студентов высших духовных школ. Но думаю, что и для всех, кто интересуется русской церковной историей, она будет интересна.
— Для ее понимания достаточно школьного курса истории?
— Думаю, нужна еще дополнительная основа, ведь в средней школе не дают знаний, достаточных для понимания проблем, связанных с вероучением, с каноническим устроением церковной жизни и т.д. Тем более, что в данном случае речь идет о продолжении предыдущего курса, посвященного истории Русской Церкви с древнейших времен и до учреждения патриаршества. Нынешнее издание и было задумано как продолжение ранее вышедшей книги, где рассказывается о предыдущем этапе русской церковной истории. Впрочем, моя дочь-десятиклассница прочла эту книгу и уверяет, что все прекрасно поняла.
— Это книга для воцерковленных людей?
— Она адресована в первую очередь студентам высших духовных школ. Возможно, неверующему может быть сложно разделить приведенные в этой работе взгляды, например, когда речь идет о чудотворных иконах или событиях, которые человек религиозный воспринимает как чудо. Но в целом, повторю, это академическое издание, и я не думаю, что взгляд неверующего специалиста на изложенные в книге вопросы будет чем-то принципиально отличаться. Исследователь-атеист может отвергать Церковь, но он не может игнорировать ее роли в истории нашей страны, особенно, если речь идет о событиях XVII века.
— Книга посвящена той части нашей истории, которая включает в себя и Смуту, и церковный раскол. Эти темы не раз привлекали внимание и ученых, и популяризаторов, и пропагандистов самых разных идеологий… Что нового и важного удалось сказать сейчас?
— Думаю, что в моей книге нет каких-то особых открытий или радикального пересмотра взгляда на те или иные события. Но мне казалось важным акцентировать внимание на тех моментах русской истории XVII века, которые созвучны современным нам событиям, оставаясь актуальными и сегодня.
В том числе это касается Смутного времени. Отмечая День народного единства, мы зачастую склонны воспринимать Смуту начала XVII века исключительно как результат воздействия внешних сил. Но, ни в коем случае не умаляя их участия, мы должны понимать, что вряд ли произошедшее было бы возможно, если бы русский народ в то время не находился в состоянии глубокого кризиса, прежде всего — духовного. Всматриваясь в события Смуты XVII века, следует видеть не только и не столько происки врагов, но и то, какие возможности для них создало само русское общество того времени. Мне кажется, это актуально и для нашего современного состояния.
К сожалению, сегодня, как мне кажется, очень мало исследований посвящено русской церковной истории XVII века. Даже полноценная биография патриарха Никона, которую можно было бы признать объективной и всеохватывающей, к настоящему времени до сих пор не написана. Хотя очевидно, что опубликованные до революции работы уже, к сожалению, безнадежно устарели. А между тем, реформа патриарха Никона и старообрядческий раскол — это проблемы, которые и сегодня исключительно актуальны.
Я убежден, что о трагедии раскола нужно говорить честно. У тех, кто задумал и проводил церковные реформы, были для этого важные причины, но и у тех, кто их не принял (особенно в том очень несовершенном и непродуманном виде, в каком идея реформ была реализована), тоже была своя правда. До сих пор в нашей историографии преобладали достаточно однобокие взгляды на историю раскола: либо апология патриарха Никона и его реформ и осуждение старообрядчества, либо прямо противоположная позиция. Но нужен объективный взгляд на эти события, прежде всего, чтобы застраховать себя от повторения подобных трагедий.
Хочется надеяться, что издание, о котором мы говорим, поможет повысить интерес к этой теме, как и вообще к русской церковной истории XVII века, в том числе конца этого мятежного столетия. Это преддверие Петровских реформ, которые мы склонны воспринимать как насилие над Церковью, — и только. Но мне кажется, необходимо честно взглянуть на состояние церковной жизни той эпохи. Безусловно, насилие со стороны государства в отношении Церкви было, и было бы нелепо это отрицать. Но было и другое — то, что могло это насилие спровоцировать, начиная с очень сложного взгляда на церковно-государственные отношения, который демонстрировал патриарх Никон. Было и многое другое в церковной жизни, что тоже отразилось на церковной реформе царя Петра. Например, кризисное состояние монашеской жизни, что, на мой взгляд, сильно повлияло на негативное отношение Петра I к монастырям и монашеству, побудило его начать процесс секуляризации. Проблемным был и вопрос церковного образования, устроения духовных школ, который так и не был должным образом решен в Москве вплоть до самого конца XVII века, и многое другое.
XVII век — крайне сложное время, проблемы которого очень сильно перекликаются с современными. И внимательнее взглянуть на него вообще было бы очень полезно для нашей исторической науки.
— Сейчас популярен жанр «альтернативной истории», описывающий несбывшиеся варианты ее развития. Можно ли предположить, какими путями могла бы пойти Россия, если бы в Москве не было в свое время установлено патриаршество?
— Скептически отношусь к этому жанру и в целом к художественной литературе или фильмам на исторические сюжеты: слишком часто там встречаются грубые фактические ошибки, а иногда и радикальное извращение исторических событий. Что могло бы быть, не случись того или иного события, сказать сложно, точнее, почти всегда невозможно. И тем не менее, мне кажется глубоко промыслительным то, что накануне Смуты на Руси, пусть и не без определенных проблем, было установлено патриаршество. То, что наша страна выстояла в Смутное время, в немалой степени заслуга наших великих патриархов — святителей Иова и Гермогена, а также и Филарета (Романова), с именем которого связано восстановление страны после Смуты. И роль этого патриарха — основателя династии Романовых, как мне кажется, очень недооценена в нашей истории, и не только в церковной. И в XX веке Русская Церковь, скорее всего, не выстояла бы, если бы в России не было бы возрождено патриаршество, ставшее основой жизни Церкви, символом, знаменем, вокруг которого собирались верующие.
— Каким темам будут посвящены Ваши следующие книги?
— Хотелось бы издать работу, посвященную церковной истории Западной Руси в период ее самостоятельного бытия, с середины XV и до конца XVII века. И, параллельно лекционному курсу, я издаю также «Очерки по истории Русской Церкви». Это издание задумано в четырех томах, первый из них вышел два года назад, в нем рассматриваются события до середины XV века (с древнейших времен до Флорентийской унии). По сравнению с лекциями это более научная книга, где указаны источники, присутствует библиографический аппарат — то, что не подразумевается в лекционном курсе. Сейчас подготовлен второй том «Очерков», он посвящен периоду от начала автокефалии Русской Церкви до учреждения Московского патриаршества. Надеюсь, эта книга скоро увидит свет.
Беседовал Илья Агафонов/«Православное книжное обозрение»
