29 июля отмечается день памяти святой мученицы Иулии Карфагенской. Эта угодница Божия почему-то не очень известна: даже те, кто носит имя Юлии, чаще бывают крещены в честь других святых с тем же или схожим именем. Но недавно эта подвижница стала для меня очень дорога. Я прочла книгу о ней – «Странствие Орфея», написанную православным журналистом и писателем Алиной Сергейчук. Повесть (а точнее – дилогия) произвела на меня большое впечатление. Благодаря увлекательному стилю повествования, живой речи, ярким образам создается ощущение, что читатель является непосредственным участником событий.
Удивительно описано житие св. Иулии: ее образ становится настолько близким и живым, настолько проникаешься любовью к этой мученице первых веков, величием ее подвига, что невозможно не начать молиться ей. Как удалось без приторности, но очень правдиво, искренне и с большой любовью к святой мученице Иулии написать эту книгу, мы поговорили с ее автором
– Алина, вы не могли бы вкратце напомнить читателям житие мученицы Иулии?
– Житие святой Иулии, приведенное в «Четьях Минеях» святителя Димитрия Ростовского, совсем небольшое, но если вдуматься, то оно поражает. Девочка из благородной христианской семьи лишается родителей, попадает в чужие места, в рабство к язычникам – и, невзирая ни на что, сохраняет свою веру. Мы знаем, что, переживая переходный возраст, многие дети и в благоприятной обстановке теряют веру – а тут полное одиночество перед враждебным развращенным миром, унижения, тяжелая непривычная работа – и девочка в 10, 12, 14 лет хранит себя в верности Христу, целомудрии, доброте. А ведь это мир поздней античности, когда греко-римское язычество уже практически изжило себя, и общество буквально загнивало. Был распространен противоестественный разврат, разочарование во всем, пресыщение, – это чем-то напоминает худшие проявления современности. И вот, Иулия хранит веру во Христа, хотя ее пытаются от нее отвратить: насмехаются, грозят, наказывают. К счастью, хозяин, к которому она попала, был практичным человеком, и когда стало ясно, что девочка не поддается давлению, ее оставили в покое, потому что она честно работала. Тоже интересная деталь: в плену, резко опустившись, как сказали бы сегодня, на самый низ социальной лестницы, она не впала в депрессию, не начала саботировать работу – а, как сказано в житии, «трудилась, как для Христа». Не из-под палки, а для Христа. Поэтому работа ее не разрушала, не принижала… А Бог благословил ее труды. И когда Иулия подросла, хозяин – он был купцом – понял, что ее труд приносит прибыль, и поставил ее над своим имуществом, даже стал брать в деловые поездки. А потом настало время ее креста – в прямом смысле слова. Корабль, на котором они плыли в Галлию – это современная Франция – сделал остановку у берега Корсики, где отмечали некий языческий праздник. Идолопоклонники схватили Иулию, стали требовать от нее принести жертву вместе с ними, а когда она отказалась, подвергли истязаниям и уже полуживую распяли на кресте. Кстати, именно в этом страшном эпизоде житие доносит до нас едва ли не единственные сохранившиеся слова святой Иулии: «Христос страдал за меня, а я страдаю за Него». И еще: «Моя свобода – в том, чтобы чистой совестью служить Христу» – так она ответила на предложение выкупить ее и отпустить на свободу взамен на отречение.
– Как пришла идея написать эту книгу? Почему именно о святой Иулии, она же не является вашей святой покровительницей по имени?
– Вы знаете, говорят, что когда мы чувствуем особую любовь к какому-то святому, это значит, что он сам обратил на нас внимание и помолился о нас.
В юности я с интересом читала жития святых, составленные святителем Димитрием Ростовским. Некоторые из них особенно запали в душу. А особенно – июльские, и не случайно. Так получилось, что я ездила с группой студентов в один провинциальный монастырь, и мне дали послушание читать за трапезой своим товарищам. Дело было, как вы поняли, на каникулах, в июле. Может быть, угодникам Божиим понравилось, что я о них читаю… душа как-то по-особому откликалась на жития, которые я тогда читала вслух.
Но, конечно, есть и моменты, благодаря которым святой становится особенно близким нам. Всем нам приходится работать, находиться у кого-то в подчинении, иногда – выбирать между большими материальными благами и возможностью, к примеру, чаще бывать в храме, жить так, как просит душа. И вот, эти слова, о свободе жить по-христиански, меня особенно тронули. Эта духовная свобода – и готовность трудиться по совести, для Христа, а не для начальника, даже когда приходится подчиняться, – замечательный ориентир.
Я с детства сочиняла какие-то истории, пыталась писать книги, повзрослев, выпустила сборник рассказов «Блики жизни». И периодически меня посещало желание написать что-то более крупное. И вот, однажды я приступила… и сначала думала, что история о святой Иулии будет лишь одной из новелл. Но получилось самостоятельное произведение.
– Как вы собирали материал, какими источниками пользовались?
– Источники я использовала разные, не только православные, но и западные, потому что святая Иулия жила задолго до разделения на православных и католиков, причем на Западе. Я сопоставила разные версии ее жизнеописания, и в результате получилась своеобразная реконструкция. Об этом я рассказала в исторической справке, которую поместила в книге. Дело в том, что о святой Иулии многое неизвестно, есть противоречия. Одни источники относят ее жизнь к V веку нашей эры, другие – к VII… Но некоторые важные детали указывают, что скорее всего, она жила в III столетии.
– Какие именно?
– Например, святитель Димитрий пишет, что святая Иулия находилась в рабстве в Сирии Палестинской – а эта провинция Римской Империи существовала всего лишь до IV века. Но это даже не главное. Главное – как и почему Иулия оказалась в рабстве. Представьте себе: единая Римская Империя – и вдруг одну из ее частей подвергают разграблению, а жителей продают в рабство в другую. Как такое было возможно? – Наверное, только в результате какого-то внутреннего конфликта, а не войны с вандалами, к которой относят пленение Иулии приверженцы версии о V веке. А внутренний конфликт между Римом и Карфагеном, являвшимся уже его провинцией, был в III веке по Рождестве Христовом. Это была жестокая история, и какая-то удивительно современная. Области громадной Римской Империи – провинции – управлялись подчиненными Императору правителями. В Карфагене правил проконсул Гордиан. И у него был враг – Капеллиан, легат соседней провинции, Нумидии. И вот, этот Капеллиан стал подбивать жителей Карфагена на бунт против Рима. Обещал поддержку. Гордиан был против, но бунт подняли без него, а его явочным порядком объявили Императором, так что ему оставалось только воевать с Римом. И в этот момент Капеллиан «забыл» все свои обещания и встал на сторону Рима. Естественно, Карфаген разгромили, Гордиана и его приближенных убили, жителей продали в рабство. Говоря современным языком, их просто «подставили». И вот тогда-то Иулию, девочку из богатой и знатной семьи, могли продать в рабство. Потому что ее отец был приближенным Гордиана, и его или убили, или казнили. И наконец: Иулия подвергалась притеснениям за свою веру в рабстве, затем была жестоко казнена за нее – могло ли такое быть после эдикта Константина Великого, который сделал христианство государственной религией Римской Империи уже в IV веке?
– А детали: чем именно святая Иулия занималась в рабстве и т.п., – они откуда взялись?
– Конечно, я изучала быт, ремесла, нравы той эпохи. И провела своеобразное «расследование». К примеру: чем могла заниматься Иулия, чтобы хозяин поставил ее начальницей и брал с собой в поездки? Он был купцом – но она-то едва ли у него за деловые переговоры отвечала или на рынке торговала, все же роль женщины в общественной жизни тогда была ограничена. Скорее, она занималась каким-то женским ремеслом, руководила другими мастерицами и могла выбрать и закупить для мастерской расходные материалы, в чем господин попросту не разбирался, поэтому он и повез ее с собой. Я предположила, что Иулия и ее подруги ткали ковры – шпалеры, сегодня их чаще называют гобеленами. Достойные образцы этого искусства стоили дорого и могли приносить хорошую прибыль.
А еще мне многое сказала география. Если посмотреть на карту Средиземноморья, то получается, что Иулию захватили в Карфагене – это нынешний Тунис, увезли в Сирию Палестинскую – это Израиль, Святая Земля. А в свое последнее путешествие она плыла мимо родного Карфагена, потом корабль направился к Галлии – Франции, огибая Корсику, и пристал к корсиканскому берегу. Там все и случилось. Представляете, что переживала Иулия, когда вдали виднелся родной берег? А если предположить, что Господь в какой-то мере дал ей предчувствовать свою судьбу?.. Есть такое понятие: каждый христианин – а особенно святые – в своей жизни повторяет путь Спасителя. Конечно, в многократно уменьшенном масштабе, но у каждого есть своя Голгофа – а может быть, и воскресение. А святая Иулия пострадала на Кресте – Господь сподобил ее стать Его отражением. И, думается, ее Гефсимания была именно в этот момент, когда корабль плыл вдоль берегов Карфагена.
– Как удалось проникнуть сердцем в житие святой?
– Скорее, это оно проникло в мое сердце. После написания первой повести я несколько месяцев ходила окрыленная… это можно сравнить с чистой и светлой влюбленностью, только об этом и думала.
А потом написала вторую часть – святая Иулия присутствует в ней уже незримо, поскольку события происходят после ее мученического подвига, а на первый план выходят герои, которые сопровождали мученицу в первой части: ее друзья, хозяин с семейством и т.п. Потому что некоторые персонажи получились очень интересными, хотелось проследить, что было с ними дальше. Например, хозяин Иулии купец Евсевий. Согласно житию, он пытался защитить мученицу, но язычники напоили его так, что он уснул, и, пока он не пробудился, истязали святую. Евсевий проснулся, когда Иулия уже испускала дух на кресте… Когда пишешь о таких вещах, проникаешься состоянием всех героев повествования – и возникает вопрос: а как случившееся повлияло на них? Мог ли тот же Евсевий после пережитого остаться язычником? – Я предположила, что он обратился к вере во Христа. Но человек он неидеальный, негероический – и что такой человек будет делать, когда возникнет опасность страданий за веру? – Кстати, это актуальный вопрос для всех нас, ибо все мы неидеальны, а жизнь непредсказуема. И вот, вторую часть я писала, часто даже не зная, что случится на следующей странице: повествование как бы вело меня.
А главная его мысль – как раз путь человека к Богу. И конечно, дух первых христиан, общины, которая включала самых разных людей: отважных и робких, горячо стремящихся ко Христу – и тех, кто видит истинность веры, но, скажем так, не горит желанием идти на любые скорби за нее… Но Бог любит каждого, и каждого призывает к Себе. Этому и посвящена вторая часть – собственно «Странствие Орфея».
– А почему книга так называется?
– Первые христиане зашифровывали образ Спасителя под изображением мифологического Орфея, который то спускается в Аид за своей возлюбленной, то привлекает всех живущих красотой своей музыки… Эта аллегория упоминается в книге. Спаситель привлекает к себе каждую душу, Он, будучи Добрым Пастырем, странствует – отправляется на поиски каждой заблудшей овечки. Таков глубинный смысл названия книги: путь души и Бога навстречу друг другу. Невесты Христовой Иулии – и еще многих, самых разных христиан – к Небесному Жениху… Но, конечно, есть и более простой смысл: «Орфеем» зовется корабль, на котором по Промыслу Божию совершают путешествия герои обеих частей книги – он их как бы объединяет, на его борту они многое узнают друг о друге.
– Где находятся мощи святой Иулии? Была ли у вас возможность поклониться им?
– Большая часть мощей находится в итальянском городе Брешиа, малая частица – на Корсике, и еще часть – в Ливорно. Насколько я знаю, в России, во всяком случае, в Москве, ее мощей нет. Я хотела съездить на Корсику, но не успела: началась эпопея с ковидом, потом – противостояние России с Западом… Кстати, говоря о мощах святой Иулии, хочется поделиться несбыточной мечтой – чтобы эта святыня была принесена в Россию. Тем более что в Италии ее не так уж и почитают.
Раньше в Брешиа святой Иулии был посвящен большой храм в центре города, даже монастырь, он являлся центром паломничества. А потом стала происходить все большая секуляризация общества, и мощи святой переносили во все менее значимые храмы… Пока, наконец, в 1957-м году они не оказались в семинарской церкви в предгорьях Альп. В ХХ веке на католическом Западе происходила кампания по изучению исторических источников житий святых и «деканонизации» тех угодников Божиих, сведения о которых не удалось подтвердить. Кажется, это в какой-то мере коснулось и святой Иулии. Как я уже сказала, в истории ее жизни много белых пятен. Для нас это нормально: житие надо читать сердцем, а не рассудком. Мало ли какие сведения не сохранились в веках! А в Италии мощи угодницы Божией «стыдливо» отправили далеко за город. Я видела их фотографии: голые косточки, изломанные, лежат на блюде под престолом. Ни раки, ни облачения! А ведь мученица Иулия была девой, подвижницей, житие сообщает, что она пребывала в почти постоянном посте, разрешая его только в воскресные дни, ночами молилась… Едва ли ей понравилось бы, что ее мощи лежат вот так… раздетыми. Хотя, конечно, там и скелет уже не сохранился, кости изломанные – то ли от времени, то ли ее так истерзали перед смертью…
– Какой момент в книге особенно дорог вам?
– Знаете, когда пишешь книгу, то бывает чувство, что в ней далеко не все от тебя зависит. В некоторых эпизодах герои поступают совсем не так, как ты от них ожидаешь. Например, там есть такой момент: язычники нашли Иулию на корабле, где она по приказу хозяина спряталась, когда он с другими слугами отправился на Корсику отмечать языческий праздник. Кстати, сопоставив время страдания Иулии с римским календарем, я предположила, что это были Посейдонии, торжество в честь морского божества. И вот, ее везет в лодке на берег сам губернатор Корсики, Феликс Сакс – его имя сохранилось. И конечно, он пытается как-то уговорить ее, запугать… И в изначальном варианте у меня в этом месте был длинный диалог. А когда я писала уже начисто – Иулия просто замолчала и ушла в молитву, не стала она говорить с этим Феликсом. Ее муки ждут, потом встреча со Христом – а она будет говорить с этим мерзавцем?..
Странствие Орфея. Книга Алины Сергейчук
– Тем паче, каким мерзавцем!
– Да, у меня получилась кольцевая композиция: Феликс Сакс оказался тем самым человеком, который предал отца Иулии, когда ей было 10 лет. Это из-за него она лишилась семьи, родины, а он, выслужившись, стал губернатором Корсики. Он ее и казнил. Кстати, при таком ходе событий понятно, почему ее так истязали, почему рабыне уделили такое внимание – нет бы просто убили… А тут – этот Феликс, которого мучила совесть за предательство отца Иулии, хотел отыграться, одержать моральную победу, заставив хотя бы его дочь отречься от Христа. Но Иулия его духовно победила… Конечно, это смелое предположение. Но ведь житие – это не документ, а словесная икона. И главный момент в книге для меня – как раз этот: Иулия узнает Феликса и в ужасе взывает ко Христу: «Господи! Я знаю, что меня ожидает, и что выстоять я смогу только Твоей силой. Но что я буду делать, если меня захлестнет противная Тебе ненависть?!» В ужасе – не перед страданиями, а перед тем, что ее сердце поддастся злобе, презрению – и потеряет связь со Христом. И она уходит в молитву. И не говорит больше ни слова, пока ее не начинают мучить.
– Сегодня иногда приходится слышать мнение, что жития святых мучеников далеки от истины, что не могли они радоваться в страданиях, проявлять нечеловеческую твердость…
– Я бы предложила таким людям прочесть древние источники. Святитель Димитрий Ростовский писал жития не из головы. Сохранились протоколы допросов мучеников, ими пользовались составители житий, потом последующие писатели опирались на труды предыдущих. А еще до нас дошли писания самих мучеников и их современников. Пожалуй, самое известное из них – дневник святой Перпетуи, кстати, она была казнена в Карфагене в самом начале III века, и отец Иулии вполне мог быть свидетелем ее страданий. Так вот, Перпетуя, знатная карфагенянка, вела дневник, находясь в темнице и ожидая суда за веру, казни. Она писала о том, что чувствовали она и ее товарищи по заключению. И говорила о мученичестве не как о чем-то, чего хочется любой ценой избежать, а как о лестнице, ведущей ко Христу, по которой она действительно желает подняться. Есть еще более поразительные тексты – описания страданий святых, составленные их современниками. Например, свидетельство о святых мучениках Лионских. Там были разные люди: и сильные мужчины, и юные женщины, и мальчик… И они подбадривали друг друга в таких муках, о которых даже читать страшно, и радовались, видя, как их собратья мужественно терпят. Действительно было такое восприятие, такое ощущение, я бы сказала – вдохновение благодати у них. А иначе и быть не могло: иначе христианство среди гонений не распространилось бы. Как сотни, тысячи язычников могли обращаться в веру, за которую жестоко пытают и убивают – причем часто они обращались, именно увидев, как христиане умирают? Это было возможно, только если во время самих страданий христиане зримо являли торжество духа.
А изобразить это невозможно. Понять это в какой-то мере можно, только если подумать, что мученики пострадали много столетий назад – и, пострадав, сразу пришли ко Христу, и пребывают с Ним, в Его любви, и будут радоваться общению с Ним вечно. Они удостоились самой светлой и высокой участи, какая только может быть, а испытания – это миг на фоне вечности. Древние мученики умели увидеть эту встречу со Христом, эту перспективу, этот шанс, который был для них так важен и вожделенен, что его не заслонял страх перед страданиями, которые начнутся здесь и сейчас. Это действительно была любовь, побеждающая страх и смерть.
