На VIII Международном славянском литературном форуме, проходившем в Иркутске стихотворная книга поэта Александра Орлова «Разнозимье» получила статуэтку «Бронзовый Витязь» и специальный приз Издательского Совета Русской Православной Церкви в благословение за труды, понесённые на ниве духовного просвещения и издательской деятельности. Мы побеседовали с лауреатом.
– Вы в литературе уже достаточно давно. До этого – читательский опыт. Произошли ли за это время принципиальные перемены? Или сегодня перед поэтом стоят те же задачи, что и 10, 20, 30 лет назад?
– Для меня поэзия словно идеальная женщина, которая не терпит диктата, умеет любить, и требует взамен всю жизнь поэта, а главная задача – в сохранении классических очертаний самой поэзии, но к этому осмыслению способны не все. По восприятию мне близко стихотворение Варлама Шаламова:
Поэзия – дело седых,
Не мальчиков, а мужчин,
Израненных, немолодых,
Покрытых рубцами морщин
Сто жизней проживших сполна,
Не мальчиков, а мужчин,
Поднявшихся с самого дна
К заоблачной дали вершин.
Познание горных высот,
Подводных душевных глубин,
Поэзия – вызревший плод
И белое пламя седин.
Оговорюсь, что белое пламя седин, не биологическое определение. Бёрнс, Байрон, Шелли, Пушкин, Лермонтов, Есенин, Гумилёв и многие другие испытали это ценой жизни и смерти. В этом стихотворении Шаламов подтверждает своё же высказывание: «Поэзия – это опыт». Я не просто цитирую. Присоединяюсь к этим словам, как поэт и педагог и чувствую это с каждым годом острее, так как поэзия учит, и стихи мы слышим с детства, вопрос как они приживаются в нас, становятся частью или вызывают отторжение.
Вдумайтесь поэт – служитель Господа и поэзии, он подобен священнику в служащему Богу в храме, он является борцом за душевную чистоту, за восприятия свободы как высшего проявления духа, который является врагом свободы материальной.
Размышляя над текстами, которые приходится читать везде – в сетевых ресурсах, «толстых» журналах; слышать на поэтических вечерах и творческих семинарах, становится заметно, что в большинстве стихотворных повествований отсутствует главное: внятность мышления и стройность конфигурации. Создаётся впечатление, что самопровозглашённые стихотворцы являются владельцами природной безвкусицы, словно они не знакомы с отечественным учением о мысли, вооружённой рифмой. Это явление можно охарактеризовать как попытку дехристианизации слова.
Почему так? По-моему это факт духовного омертвения, а ведь ещё Иоганн-Вольфганг Гёте предупреждал: «Каждый писатель до известной степени изображает в своих сочинениях самого себя, часто даже вопреки своей воле». И поэт если хотите стражник и врачеватель одновременно, так как поэзия способна защищать и спасать, она подобна молитве и псалмам, вспомните как строки Константина Симонова или Александра Твардовского дарили надежду на жизнь во время Великой Отечественной войны. Поэтому задачи, стоящие перед поэтом неизменны. У Владимира Кострова есть строки, в которых сказано всё:
А даже смертью утверждать
Бессмертье своего народа.
– Кто из других авторов, получивших «Золотого Витязя» (не только в этом году) Вам наиболее близок и почему?
– Так случилось, что два года назад в гостях у семейства Костровых я увидел сборник стихов сербского поэта Зорана Костича, а в Иркутске мы познакомились, и его стихи остались у меня в голове, сердце, я могу цитировать строки, например:
У Бога нету ближе, чем Россия,
А у России только Бог и есть.
… или это
От остального мира всё дальше
к небесам стал предельно ближе,
его дух изуродован раньше
да только не стал он ниже.
Это о нас русских пишет лучший сербский поэт. По моему мнению, такое мог написать только человек с русским сердцем, искренне любящий Россию. Также на меня произвели впечатление стихи первого президента Сербской Республики, лауреата «Золотого Витязя» 2017 года Радована Караджича, как это:
На камень древней славы
Карабкаюсь единственным путём:
Со злом не разминуться нам вдвоём.
Налево извивается гадюка.
Направо пропасть. Прямо - только Бог.
Вообще за последние годы лауреатами «Золотого Витязя» в номинации «Поэзия» стали Геннадий Красников, Виктор Петров, Константин Скворцов, Вадим Терёхин, Игорь Тюленев, дипломантами Наталья Гранцева, Надежда Кондакова, в номинации «Дебют» побеждали Екатерина Ратникова, Григорий Шувалов и многие другие, так что существует большой выбор авторов разных поколений, но почитающих традиционные каноны.
– Возможно ли в наше время написать поэму или связанный единой образной системой цикл? И чему будет посвящена такая поэма, если ее автором будете Вы?
– Это более чем возможно, так как сейчас я закончил так называемый Смоленский цикл, а поэма «Смоляне» из этого цикла уже опубликована в журнале «День и ночь». Теперь в работе волжский цикл с рабочим названием «Сны береговика» и в нём тоже будет поэма «Бабушка». Жажда возврата в прошлый век, желания сопереживания, задача ещё раз напомнить о событиях, людях, времени характерна всем, кто чтит и помнит горький и великий минувший век. Это невозможно забыть, как написанное в 1941 году стихотворение Сергея Наровчатова помните:
Я проходил, скрипя зубами, мимо
Сожжёных сёл, казнённых городов,
По горестной, по русской, по родимой,
Завещанной от дедов и отцов.
Запоминал над деревнями пламя,
И ветер, разносивший жаркий прах,
И девушек, библейскими гвоздями
Распятых на райкомовских дверях.
– Кто Ваши читатели? Если ли среди них Ваши ученики?
– Мой читательский круг разнообразен. Вообще я придерживаюсь мнения, что в современном мире поэзия вызывает интерес в большей части у интеллектуальной элиты. Ежедневно мы говорим о стихах с Сергеем Арутюновым, когда я бываю в Переделкино, часами разговариваем о поэзии с Владимиром Андреевичем Костровым, это мои первые читатели.
Конечно же, моя семья и в первую очередь дядя Александр Сергеевич Орлов. Люблю конструктивную критику Галины Климовой, о стихах я получаю отзывы поэтов Екатерины Блынской, Олега Будина, Сергея Бреля, Сергея Геворкяна, Дмитрия Иващенко, Любови Колесник, Ольги Козэль, Марины Марьяшиной, Екатерины Монастырской, Марины Саввиных… критиков Александра Евсюкова, Ольги Ефимовой, Анастасии Черновой, Сергея Шулакова... Во время «Золтой Витязь» в Иркутске было приятно слышать отзывы после прочтения лауреатской книги Зорана Костича, Владимира Крупина, Виктора Потанина, Валерия Хайрюзова….
Мои стихи любит читать монахиня Новодевичьего монастыря Агния, и помощник председателя ИС РПЦ иеромонах Макарий (Комогоров), участники Международного детско-юношеского конкурса имени И.С. Шмелёва, их родители, бывшие ученики, студенты и выпускники московских вузов, учителя, воспитатели, работники департамента образования Москвы, и столичного методического центра, офицеры российской армии, в общем, этот список можно продолжать и продолжать.
В общем, когда я задумываюсь о читателях, вижу близких людей, а самых близких именую друзьями на протяжении десятков лет, и как в детстве в мыслях о них меня ласкают строки Ярослава Смелякова:
Если я заболею,
к врачам обращаться не стану,
Обращаюсь к друзьям
не сочтите, что это в бреду…
– В последние годы нередко говорят о «православной поэзии». Существует ли такой феномен? И на какие традиции в русской словесности она опирается?
– Совсем недавно лауреат «Золотого Витязя» Ирина Ордынская попросила у меня стихотворную подборку для её православного сайта «Эхо Бога», разумеется, она выбрала из книги духовные стихи, называя их православными, но вы знаете для меня, вообще нет творчества вне религии. Другое дело, что в наши дни появилось много стихотворений на религиозную тематику, но когда их не было?
Вы знаете, когда святой преподобный Герман Аляскинский на острове Еловый услышал строки Гаврила Державина:
О ты, пространством бесконечный,
Живый в движеньи вещества,
Теченьем времени превечный,
Без лиц, в трех лицах божества!
Дух всюду сущий и единый,
Кому нет места и причины,
Кого никто постичь не мог,
Кто все собою наполняет,
Объемлет, зиждет, сохраняет,
Кого мы называем — Бог!..,
то сказал: «Это по вдохновению Божию писано». Понимаете, стихи, написанные на религиозную тематику это высшие проявление присутствия Бога в себе, вокруг себя, во всём, но конечно не у всех. Стоит понимать, что культура каждого народа складывается из совокупности ценностей, унаследованных за всю историю существования.
Наша русская национальная культура как результат творческой деятельности человека формировалась под влиянием православия, при этом сохраняя и преобразовывая всё лучшее, что было создано в творческих процессах дохристианского периода.
Преимущественно христианская поэзия обращена к Спасителю, Святой Троице, Пресвятой Деве Марии, Ангельскому чину, и существует не так много примеров стихотворного обращения, к избранникам Божиим причисленных к Собору Всех Святых на земле Российской просиявших.
На моей памяти это обращения Михаила Ломоносова к святителю Дмитрию Ростовскому, Апполона Майкова к святому благоверному великому князю Александру Невскому, Кондратия Рылеева к святому благоверному князю Дмитрию Донскому, Фёдора Тютчева к святому равноапостольному Кириллу учителю словенскому, Ивана Бунина к святому блаженному Прокопию Вятскому Христа ради юродивому, Николая Гумилёва к святому преподобному Андрею Рублёву, Анны Ахматовой к святой преподобной Евфросинии Московской, Максимилиана Волошина к святому преподобному Серафиму Саровскому, Игоря Северянина к святителю Иосафу Белгородскому, Сергея Соловьёва к святому преподобному Сергию Радонежскому и святым преподобным старцам Оптинским, Сергея Бехтеева к святому преподобному Серафиму Саровскому святому праведному Иоанну Кронштадтскому, и святому царю страстотерпцу Николаю II, к семейству царственных страстотерпцев обращались Марина Цветаева, и Георгий Иванов, Алексей К. Толстой к святому преподобному Илье Муромцу, Алексей Толстой к святому равноапостольному князю Владимиру, Борис Чичибабин к святым благоверным князьям-страстотерпцам Борису и Глебу, Юрий Кублановский к святой преподобномученице великой княгине Елизавете Фёдоровне, Олеся Николаева к святой равноапостольной княгине Ольге, Галина Климова к святой блаженной Ксении Петербуржской…
Это и есть самая настоящая православная поэзия! Она опирается на историю Русской Православной Церкви, на непоколебимость традиций русской словесности, на слово, дарованное свыше.
Вопросы задавал Арсений Замостьянов
