В интервью «ПМ» известная писательница, номинант Патриаршей литературной премии – 2013 вспоминает, как порвала с КПСС, объясняет, почему завидует сама себе, и признается, что не умеет сочинять
Из столицы – в Сергиев Посад на ПМЖ
– Наталья Евгеньевна, в 1990 году вы отправились пешком из Москвы в Иерусалим – чтобы написать необычный материал в газету «Рабочая трибуна». Со Святой земли вы вернулись уже другим человеком…
– Поход в Иерусалим разделил мою жизнь на две части. Я стала верующим человеком. Вернувшись, написала заявление на выход из компартии. Затем было много других поездок по святым местам, которые меня, конечно, укрепляли. Кроме того, в моей жизни произошло важное событие: я переселилась из столицы в Сергиев Посад. Там раньше жила, работала экскурсоводом. Теперь, получается, вернулась.
– По столице не скучаете?
– Люблю небольшие русские города, там мне спокойно живется. А в Москве немного теряюсь. Суечусь, поддаюсь состоянию общей нервозности, которой, как мне кажется, пропитан даже сам воздух.
– У вас есть любимый писатель?
– Иван Шмелев. Не знаю второго писателя, который мог бы одним словом передать все состояние человека. Не устаю его читать и перечитывать, хотя потом мне бывает сложно писать самой. Такая глубина открывается!
Не забывайте корни
– Семь лет вы были главным редактором издательства «Святая гора», работая над выпуском творений преподобного Паисия Святогорца – восьми томов его сочинений «Слова»…
– Это был счастливый период! Огромные тиражи, фуры с книгами отправлялись из издательства по магазинам. Старец Паисий стал настолько родным, что когда у меня случилась беда, я сразу полетела в Салоники на его могилу.
ВСЕ МОИ ГЕРОИ – РЕАЛЬНЫЕ ЛЮДИ; МОГУ ПОМЕНЯТЬ НЕКОТОРЫЕ СИТУАЦИИ, ИМЕНА… НО В ОСНОВЕ – РЕАЛЬНЫЕ ИСТОРИИ
– Какое поучение старца, на ваш взгляд, сегодня звучит наиболее актуально?
– Он очень много говорит о даре рассуждения. Вот на что нам, современным христианам, надо обратить пристальное внимание. Его отсутствие ведет к страшным трагедиям, ведь мы любим стремительно жить и столь же стремительно принимать решения.
– Какие духовные трудности, на ваш взгляд, присущи именно нашему времени?
– Причину многих современных проблем вижу только в том, что утрачена вера. Как, например, раньше выходили замуж? Существовала особая культура, которая настраивала человека на определенный лад. А теперь вспомните наши свадьбы – этих уродливых пупсов на капотах машин, всю эту пошлость. Мы забываем свои корни! Об этом и нужно говорить современному человеку.
Радость на пепелище
– Вы быстро пишете? Или, быть может, как Флобер, который мог размышлять над одним словом полдня?..
– Пишу быстро, а вот с темой живу долго. Например, к своей последней книге «Женщина в пестром» подбиралась два года. Там героиня – одна девушка – разрушает семью священника. Думала: вправе ли поднимать такую тему? Потом, взяв благословение, решила так: темы священника я касаться не буду, это мне не по чину. А вот судьбу самой девушки проследить могу. Почему с ней такое случилось? Нашла корни, показала, что образец страстной любви она видела еще у своей мамы. У меня всегда избыток тем и цейтнот. Все мои герои – реальные люди; единственное, меняю некоторые ситуации, имена… Но в основе всегда лежит реальная история. Придумывать, сочинять не умею. По большому счету, это непрофессионально.
– Но ведь встретиться с реальной историей, понять человека тоже очень непросто…
– Надо почувствовать его боль. Иногда спрашивают: «Как вы все выдерживаете?» Отвечаю: «А кто говорит, что я все выдерживаю?» Но иначе нельзя. Или ты все отдаешь, или это будет словоблудие. Вижу сгусток грехов, но мне все равно нужно своего героя полюбить, иначе никогда не напишу про него правильно. За что его любить?! А ты найди за что! Без такого труда все будет тривиально банальным назиданием. А в книгах назиданию не место.
– Над чем сейчас работаете?
– Пишу повесть «Натюрморт с разбитой чашкой» и живу в некоем затворе. Есть люди, которые, все потеряв, все обрели, потому что нашли Бога. А я хочу рассказать о человеке, который все имел, но потерял, потому что потерял Бога. Как иконописец постепенно замкнулся на одних натюрмортах. Чашка – символ его разбитой жизни. Пишется тяжело, потому что повесть не сюжетная, строится на внутренних переживаниях. И все-таки… то, что я делаю – для меня не работа, а праздник. Иногда просыпаюсь и сама себе завидую. Думаю: сейчас встану, выпью кофе, сяду перед чистым листом бумаги и… буду писать. К этой радости до сих пор не привыкла, всегда ощущаю как новую.
– Не меньшая радость, наверное, получить отклик от читателей… Вы его чувствуете?
– Летом у меня случилась большая беда: сгорел дом в Абхазии на берегу моря. Я там жила по полгода, с мая по октябрь. Туда всегда приезжало множество гостей, которые отдыхали, общались друг с другом… Потом даже создавались новые семьи! И вот утром на Троицу ушла в храм, вернулась – дома нет. Я не представляла, что люди могут так откликнуться! Было ощущение, что вся Россия помогает. Куда-то звали меня отдохнуть, приносили одежду; незнакомые люди звонили с Дальнего Востока со словами поддержки. Я просто плакала, эта беда стала счастьем. Такой вот парадокс. Хочу сказать спасибо всем, кто поддержал меня в беде. Это горе я пережила только благодаря читателям!
Биографическая справка
Наталья Евгеньевна Сухинина
Журналист, писатель, общественный деятель. После окончания факультета журналистики МГУ им. М.В. Ломоносова работала в различных периодических изданиях. В 1990 году выступила одним из организаторов возрождения православного паломничества на Святую Землю. Писала путевые очерки, которые публиковались в газете «Рабочая трибуна», где тогда работала.
Православная Москва
