О круге чтения и творческих проектах рассказал писатель Валерий Лепахин,
номинант Патриаршей литературной премии 2013 и 2021 годов
— Валерий Владимирович, как Вы проводите лето-2023?
— Этим летом я посетил Черногорию. Конечно, это — зелёные горы, синяя Адриатика, древние храмы и монастыри. Но оказалось (гостиницу заказывал сын), что мы будем отдыхать в двух шагах от Будвы, а там живёт мой друг, философ, искусствовед и литературовед, академик Синиша Елушич. Так пришла ко мне летом нечаянная радость. Благодаря ему, я детально познакомился с прекрасной древней Будвой, с монастырями и храмами Черногории, которые расположены вокруг города, а их более пятидесяти. В монастыре Прасквица, по благословению игумена, я подержал в руках грамоты Екатерины II и Павла I о даровании монастырю пожертвований и царского покровительства. В храмах радовался с удивлением: в каждом тебя встречают иконы не только черногорских, сербских, византийских, но и русских святых — чаще всего преподобных Сергия Радонежского и Серафима Саровского, царственных страстотерпцев — всей святой семьи, блаженных Ксении Петербуржской и Матроны Московской, святителя Луки Крымского.
В домашней библиотеке Синиши оказался сербский перевод моей монографии «Икона и иконичность». Такой сюрприз! Книга вышла в Белграде ещё в 2014 году, а я ни сном, ни духом.
Поездка вдохновила меня на новый рассказ, который я там же и закончил. Это случилось на берегу моря в селе Каменово, где мы остановились. Рассказ посвящён иконам, которыми я занимаюсь всю свою жизнь как литературовед, искусствовед и как писатель, а действие происходит в России и Черногории.
— Какие стихи, посвящённые лету, можете процитировать?
— С удовольствием приведу несколько строф.
Из Тютчева.
Какое лето, что за лето!
Да это просто колдовство —
И как, спрошу, далось нам это
Так ни с того и ни с сего?..
Помню, что много лет назад читал начало этого стихотворения студентам литфака и спрашивал: чьи это строки? Называли Евтушенко, Тарковского, Ахматову и других, но никто не назвал Тютчева. Действительно, строки звучат настолько современно, что трудно поверить: они написаны в далёком 1854 году и очень скоро им исполнится 170 лет.
Из Тарковского.
Вот и лето прошло,
Словно и не бывало.
На пригреве тепло.
Только этого мало.
Всё, что сбыться могло,
Мне, как лист пятипалый,
Прямо в руки легло.
Только этого мало.
Один из моих героев переписал вторую строфу:
Всё, что сбыться могло,
Словно лист пятипалый,
Мне в ладони легло.
Только этого мало.
А зачем он примазался к поэту, не знаю. Надо бы спросить моего героя из повести «Снайп», но он погиб по воле автора.
Из Пушкина.
Ох, лето красное! любил бы я тебя,
Когда б не зной, да пыль, да комары, да мухи.
Ты, все душевные способности губя,
Нас мучишь; как поля, мы страждем от засухи…
Из Василия Костерина (мой литературный псевдоним).
Дождик окна позавесил
Серой влажной пылью.
Уж невесел, так не весел, —
Не утешишь былью.
А под солнцем за оконцем
Дождик светел, ласков,
Капли звонко, как червонцы,
Забавляют сказкой.
Вы заметили, конечно, что все процитированные стихи — лишь отрывки. Полный же текст ждёт нас в разных сборниках или собраниях сочинений.
— Какие писательские музеи, усадьбы любите посещать?
— Посещал многие, но люблю только музей-квартиру Достоевского возле храма Владимирской иконы Божией Матери в Петербурге. Удивительное ощущение охватывает в этой квартире человека, даже если он не любит Достоевского — чувство реального присутствия в этом месте великого гения.
— Летом школьники обычно читают классику по списку для уроков литературы. Что Вам нравится перечитывать из «школьной программы»? Как воспринимаете хрестоматийные произведения из сегодняшнего дня?
— «Школьную программу», которую положено читать школьникам, знаю слабо, однако уверен, что русская классика XIX века должна составлять её основу и ядро. В современной русской словесности нет писателей равных Пушкину, Лермонтову, Гоголю, Достоевскому, Толстому или Чехову. И когда превозносят писателя лишь за то, что он стал лауреатом «Большой книги» или почившего «Русского Букера», мне становится грустно. Названные классики не получали премий, а Толстой в своё время даже отказался от шнобелевской премии (по-другому её теперь и называть невозможно). Мне вспоминаются стихи Пастернака: «Позорно, ничего не знача, быть притчей на устах у всех». К сожалению, в школьную программу иногда включают писателей, которых забудут через десяток лет, или писателей талантливых, но политизированных заточенных на злобу дня. А если берут классиков, то выбирают не самые сильные произведения. Критерий отбора опять актуальность или связь с темой, например, свободной любви у Чехова или Бунина, которая у них далеко не главная, а для школьников она не обязательна. К сожалению, иногда пытаются протащить в школьную программу даже писателей, которые выказывают откровенное пренебрежение к словесности XIX века, при этом по-постмодернистски паразитируя на ней. Или писатели-конформисты: они поняли, как и о чём надо писать в нынешних условиях, чтобы тебя издавали, чтобы ты получал литературные премии. Держат нос по ветру. Таких было немало и в Советском Союзе, только те служили партии, а эти чаще всего постмодернизму и глобальному либерализму. И как хорошо, что у нас есть безупречный критерий оценки не только современной, но и мировой литературы — наша классика. Итак, равнение на классику!
Беседовала Татьяна Медведева/
Издательский совет
