Как увлечь школьников классикой? Этот вопрос волнует многих педагогов и родителей.
Учитель Николай Лобастов рассказывает о русских писателях так, что его ученики с увлечением читают и Толстого, и Достоевского, и Тургенева, – потому что они затрагивают их души. Преподаватель убежден: во главу угла нужно ставить мировоззренческие вопросы и тогда это найдет отклик в детях. Сам Николай Лобастов – автор книги «Записки сельского учителя», в которой он смотрит на русскую литературу сквозь призму Евангелия, богословия и философских трудов русских мыслителей.
– Николай Алексеевич, как сегодня преподается литература в школе?
– Учителя прежде всего готовят ребят к экзаменам, нацеливают их на результат. И ученики прекрасно понимают, что уроки литературы – это просто этап в жизни: надо сдать экзамены и все. Конечно, этого недостаточно. Русская литература всегда искала смысл жизни, отвечала на главные вопросы человеческого бытия. Наша словесность помогала человеку построить свою личность. Конечно, нужно читать книги не только для того, чтобы «получить высокие баллы» на экзаменах, а для того, чтобы разобраться: кто я? в чем мое предназначение? Сегодня, увы, у нас в преподавании преобладает либеральный взгляд на литературу, православная позиция замалчивается, а на явную пропаганду греха и разврата иных авторов – закрывают глаза. Я же, когда говорю о литературе, предлагаю взглянуть на нее с Евангельских позиций. Я делаю акцент на том, что часть русских писателей, несмотря на вольнодумство юности и молодости, с годами пришла к Православию: Пушкин, Крылов, Гоголь, Достоевский, Гончаров... А у других духовные искания лежали в иной плоскости, а то и в отталкивании от Церкви. Здесь мы можем вспомнить такие имена как Тургенев, Чехов, Толстой, Бунин, Горький, поэтов Серебряного века. Когда рассказываешь о мировоззрении писателей – это всегда вызывает интерес у детей.
– Но понятны ли писатели XIX века и их герои современным школьникам?
– Понятны, если учитель может их заинтересовать. В школьные годы дети только знакомятся с русской классикой, а потом будут возвращаться к ней, уже став взрослыми людьми. Если смотреть на классику как на попытку разобраться в вечных вопросах бытия, то тогда она интересна в любом возрасте. Вот я только что разговаривал со своей бывшей ученицей: у нее умерла родственница, и она задавала мне вопросы про смерть, про Бога. В разговоре пришлось вспомнить Соню Мармеладову. Это – всегда о нас, а не о социальном положении самодержавного государства. Ведь Достоевский специально накрутил «черноты», чтобы ярче доказать мысль: нет предела для человеческой любви – Соня пожертвовала своим телом ради голодных детей. Удивительная жертвенность – вот что волновало Достоевского. На уроках надо выходить к вечным темам, к тому, что касается каждого и всегда, тогда ученикам будет интересно. У нас же все еще толкование школьных произведений подводят под какие-то искусственные идеи, от ума – материализма, марксизма, позитивизма и т.п. Возьмем «Записки охотника» Тургенева. Когда-то писали, что эта книга помогла побороть крепостное право. Некоторые учителя до сих пор об этом говорят. А «Записки охотника» родились в результате банальной страсти автора. Все мы имеем страсти – игромания, зависимость от гаджетов, шопинги. А у Тургенева была страсть к охоте. И он из Парижа ехал через всю Европу в Россию поохотиться во время сезона. И никакого желания побороть крепостное право у него в тот момент не было, это все выдумки толкователей. И таких примеров можно привести великое множество. Конечно, «Записки охотника» – это и проявление ностальгии уехавшего на Запад писателя, это и галерея прекрасных образов крестьян – описывая их, Тургенев выступает и как талантливый художник, и как наблюдатель. Но говоря о Тургеневе, надо обязательно коснуться темы страстей. Ведь эти страсти сопровождали его всю жизнь: охота, барство, гурманство, собирание картин, женщины. Заметьте, главный комплимент у него для положительного героя – «страстный», все отрицательные – «бесстрастны». Любовную страсть он впервые поставил выше брака, потом эти темы будут развивать Куприн и Бунин. Многое в его судьбе непонятно: как можно сотнями убивать пташек на охоте или жить рядом с чужой женой? Долгие годы писатель провел вдали от родины, в Европе, в старости тяжело заболел – у него был рак позвоночника, он страшно мучился, думал о самоубийстве, перед смертью не стал причащаться, называл себя неверующим. Разбирая творчество Тургенева, можно поговорить о западниках, либералах, нигилистах, об отношении «отцов и детей» – все эти темы актуальны и для нашего времени.
– В этом году отмечается юбилей Льва Толстого. Как вы относитесь к этой грандиозной фигуре?
– Бог ему дал талант психолога и художника. В литературе он рисовал прекрасные картины, достоверно показывал человеческие типы: Болконские и Ростовы – они разные: одни прагматичные, другие – душевные. Это чистой воды психология, и не более того. Глубже, как Достоевский, он был неспособен понять человека. Сын Толстого Лев Львович писал из Парижа: «Толстой был первой и главной причиной революции. Никто не сделал более разрушительной работы ни в одной стране, чем Толстой. Отрицание государства, Церкви, войны, собственности, семьи. Что могло произойти, когда эта отрава проникла насквозь мозги русского мужика? Революция была подготовлена им». Надо понимать, что человек, с одной стороны, получает талант, а, с другой стороны, в своем мировоззрении, в понимании основных вещей – он может кардинально заблудиться. Это разные вещи. Цензура все поздние вещи Толстого, его публицистику просто запрещала, а на Западе они тут же выходили на всех европейских языках. Для меня Толстой фигура – опасная. Символично, что его очень любят либералы. На Западе вышло около тридцати экранизаций «Анны Карениной»! Интересно разобраться в философии Толстого. Например, он первый у нас в государстве покусился на основу, фундамент, краеугольный камень нашего мировоззрения, на котором стоит вся наша русская культура, – понятие личности. Уже в «Войне и мире» он отрицал роль личности в истории. Затем стал отрицать Личность Иисуса Христа и личность каждого человека, считая, что человек двусоставен: тело и дух – безличный «бог». Никто до него на это фундаментальное понятие не покушался. Отсюда страшные заблуждения, разрушающие весь наш менталитет, всю основу нашей культуры. Пацифизм, ненависть к Церкви, активная поддержка сектантов, оправдание разврата, разрушение семьи...
– А вот такая сложная тема: конфликт Толстого и Церкви – надо ли об этом рассказывать школьникам?
– Да, конечно. Это надо в первую очередь рассказывать. Толстой – это слом нашей традиционной жизни. Он не продолжает линию Пушкина, Гоголя, Крылова – писателей, которые пришли к Православию. Он шел другой дорогой. Возьмем такой сюжет: Толстой и Достоевский – два гиганта, современники, и ни разу в жизни не встречались. Почему? Потому что они олицетворяют два пути России – разные и расходящиеся. Толстой ведет нас на либеральный путь. Достоевский возвращает к выбору князя Владимира, нашему традиционному пути. Толстой не признавал ни государство, ни армию, ни Церковь. Его теория питает и либерализм, и космополитизм, и экуменизм. Удивительно, что государство не справилось с Толстым – человеком, который рубил сук, на котором сидит. Думали: Лев Николаевич – такой талантливый, такой признанный, и не знали, что с ним делать. Когда я исследовал Толстого, то главное слово, которое мне приходило на ум: «иезуит».
– Вы упомянули Достоевского. И часто, с сожалением, говорите о том, что его главная книга «Братья Карамазовы» не включена в школьную программу...
– Для меня «Братья Карамазовы» – это вершина русской, да и мировой литературы. На мой взгляд, эту книгу нужно обязательно изучать в школе. Пускай Достоевского будет больше, пускай Федор Михайлович кого-то потеснит, все писатели неравнозначны. И время показало, что к Достоевскому даже близко никто не подошел до сих пор по глубине понимания человека. Я бы «Братьев Карамазовых» обязательно включил. Иначе нонсенс: самое великое произведение в мировой литературе принадлежит нам, и мы, русские, это богатство не изучаем. Поздний Достоевский пришел к проповеди христианства в своем творчестве. Он затрагивает многие мировоззренческие темы: Запад и Русская цивилизация, либерализм, социализм, теодицея, гуманизм, свобода, прогресс, христианская любовь. И решает их в русле Православия. Все эти вопросы значимы и сегодня, и нужно обязательно говорить об этом со школьниками. Достоевский всегда будет современен, потому что смог прорваться к вечности.
– В этом году еще и у Максима Горького юбилей. Как вы относитесь к «буревестнику революции»?
– Я недавно закончил шестую часть «Записок», где у меня есть глава о Горьком. Я думал, что мало любителей этого писателя, что его в школе в советские времена навязывали, и трудно было найти учеников, которым бы нравилось его творчество. Но сейчас к этой фигуре, действительно, интерес растет. Горький стоял у истоков советской литературы. Так как у него был авторитет на международной арене, Сталин его использовал в области культуры для оправдания насилия молодого советского государства. Можно сказать, что часть вины за это лежит и на Горьком – он был связан с партией большевиков. Как писатель, он создал много произведений. Когда читаешь все подряд, – просто в ужас приходишь, что он себе позволяет и что оправдывает. Многие ценят его роман «Жизнь Клима Самгина», но опять же он не смог понять суть человека, так как не видел его религиозной сущности, а напридумывал о человеке своих теорий – фальшивых, далеких от реальности. Я считаю, что Горький неплохо отображал время, но он упорно не замечал главного – религиозной основы русского самосознания. Нам, учителям, надо в этом разбираться, доходить до сути и показывать ее ученикам.
– В мировоззрении Горького, действительно, много ницшеанства, поклонения человеку…
– Да, того, что сегодня называется постгуманизмом. Многие большевики и примкнувшая к ним интеллигенция верили, что в революции они будут создавать нового человека. Почему Горький поехал на Соловки? Ему было это интересно: увидеть «фабрики», где перековывают людей. Из отбросов общества делают социально адаптированных. У Горького было много хороших личных качеств: доброта, искренность, он многим помогал. Но он не был серьезным мыслителем, поэтому Сталин его совершенно не опасался. Сталин его хорошо знал и использовал, держал на коротком поводке. Горький был убежден, что они создадут новый тип человека и новое общество. Если до него в Серебряном веке писатели занимались богоискательством, то Горький пошел дальше – он занимался «богостроительством». Это все вырастало из теории эволюции, теории Дарвина. Горький легко соглашался со Сталиным. Он искренне верил, что в лагерях все асоциальные элементы перековываются. И недаром у него босяки – главные герои, что так удивляло современников. Из них легче было делать нового человека. Горький ненавидел крестьян, считал, что они собственники и носители традиционного консервативного взгляда. А эта консервативность только мешает прогрессу (как, впрочем, думают и нынешние либералы). Человека будущего надо создавать с чистого листа, – считали они, – поэтому они ориентировались на люмпена, босяка, напрочь оторванного от почвы. Достоевского Горький ненавидел лютой ненавистью, потому что тот почвенник. Почва, связь с традицией – тоже были помехой. Большевики говорили: «Мы новый мир построим» – построили, но ненадолго, все рухнуло, потому что в основе лежало безбожие. А ведь русская душа по природе своей – христианка. Поэтому русские люди и не принимали Горького, больше любили запрещенного Есенина, например.
– А каких современных писателей включать в школьную программу? Много дискуссий на эту тему. Как это определить?
– Сегодня в книжном мире полное разнообразие: можно найти все. Поэтому дело не в книгах, а в нас. Когда мы поставим задачу – какого человека хотим воспитать в школе, тогда и книги найдутся. Литература неразрывно связана с идеями, с идеологией. А сегодня предлагают: надо потрафить ученику, лишь бы он читал, пусть ему будет «прикольно», «классно» на уроках литературы, чтобы он не особо напрягался, чувствовал себя как рыба в воде. Современная или несовременная литература – суть не в этом, а в том, отвечает ли она на вечные вопросы? А перед человеком всегда один вопрос: как мне прожить? для чего я родился? Есть ли тот совершенный Первообраз, которому я должен соответствовать? И круг чтения нужно формировать из книг, в которых делаются попытки ответить на эти вопросы. А такие книги сегодня есть, только они не востребованы – вот в чем главная проблема. Либеральной идеологии они не нужны.
– Сегодня также много спорят на тему: чем должна быть литература – проповедью или чистым художеством?
– Художество ради художества – это такой хитрый ход опять-таки либералов. Он соотносится с нашей известной ошибкой в Конституции без идеологии. Но за этим утверждением тоже стоит настоящая идеология – размывания целей и смыслов. Отсутствие идеологии – не просто новая идеология, но разрушительная, опаснее пресловутого коммунизма. И разговоры про чистое художество в литературе – это хитрый ход, где все равно спрятана какая-то идея и пропаганда. Любое слово имеет содержание. Сначала содержание, а потом оно ищет себе форму, наоборот не бывает. Кто говорит о форме без содержания, тот просто или не признается себе, или лукавит. Когда человек что-то читает, он уже становится другим. Если дали ему пустоту, читатель и останется с пустотой в голове. И будет только хохмить или, еще хуже, плясать на гробах, предавать Родину, уезжать туда, где лучше кормят, сдавать своих родителей в дом престарелых. И он это сделает только по одной причине – что ни о чем не думал тогда, когда необходимо было это делать. Помните, у Высоцкого: «нужные книги в детстве не прочитал»? Я не верю в чистое художество. Это лукавство, придуманное с определенной целью, атрибутика либеральной идеологии. Любое произведение – это проповедь определенных взглядов и образа жизни. Сам человек и его образ жизни – это уже проповедь. Что уж говорить о его продукте в области культуры! Она всегда подвигает человека к движению – вверх или вниз.
Столетие
