Удивительное свойство русской поэзии: в ней никогда не торжествовали космополиты. Стоит попристальнее всмотреться в тех, для кого Россия ни в ремесле, ни в жизни не переставала быть матерью, и внутренний настрой уже меняется к лучшему
Беседа с пермским поэтом Игорем Тюленевым.
- Игорь Николаевич, сегодня какие только ловкачи не выдают себя за поэтов-патриотов. Удобно: сразу образуется «круг поддержки» - «наш человек», «рубаха-парень», как бы дурно ни писал. Много ли сегодня на русском литературном поле откровенных подделок? Отчего так далеко задвинут единственный критерий – мастерство?
- Согласен с Вами… многие пишут и печатают свои слабые стихотворения. Вроде нет уже никаких привилегий (как это было в СССР), а всё равно хочется охмурить музу и заползти на Парнас. А ради этого назваться могут кем угодно: сегодня – либерал, завтра – патриот, послезавтра – уже монархист, лишь бы попасть в обойму.
Но есть и талантливое меньшинство, которое не знает в какую сторону шагать, так всё для них мутно и путано. Нужно возжечь свечу или запалить костёр до небес, чтобы осветить все тайные тропы и метущиеся по ним заблудшие души. Чтобы помочь русским людям выйти к свету. Потому что враги России все светонос¬ные тоннели умудряются захлопнуть перед нашим курносым носом.
Когда умер последний русский гений и мой учитель Юрий Кузнецов, у меня было ощущение, что и поэзия умерла… Нет!!! Пока живёт в русской глубинке Муза и заглядывает на кухоньку к провинциальным авторам – Поэзия бессмертна. А поэты, как Божьи искры, одна разгорится, а другая потухнет, но в итоге «Костёр рябины красной» будет гореть и в Перми, и в Москве, и в Иркутске и в далекой глубинке… Богата талантами земля русская, но труден путь талантливого русского поэта к читателю в современном мире торговцев и иуд.
- Говорят, русскость не является величиной, производной от состояния генов, но состоянием духа. Так ли это? Что значит для вас – быть русским поэтом? И что такое – русская поэтическая традиция, каковы её составные части, отображающиеся и в современном письме?
- Классическая русская литература подарила миру огромную душу – на весь земной шар хватает…
Хотелось бы вспомнить слова гениальный русского композитора Георгия Свиридова о том, что «…русское искусство должно быть простым, потому что оно христианское искусство. Христос ведь прост. Никакой двойственности. А вот Иуда – сложная натура. Сложная, потому что он предатель».
Любая страна, любая мировая держава чтит своих национальных поэтов. Пусть это будет Англия с Шекспиром или Германия с Гёте.
Солнцем русской поэзии является, бесспорно, Александр Сергеевич Пушкин, о чём писал Гоголь: «Явление чрезвычайное и, может быть, единственное явление русского духа», ему вторил Фёдор Михайлович Достоевский: «Явление Пушкина есть доказательство, что дерево цивилизации уже дозрело до плодов и что плоды его не гнилые, а великолепные, золотые плоды...».
Здесь уместно было бы вспомнить о гнилых плодах перестройки, когда бронзовому памятнику поэта А.С.Пушкину работы скульптора Вячеслава Клыкова в Перми не везло с самого начала. Либеральные чиновники сначала скульптуру «потеряли», и она провалялась на задворках завода имени Свердлова (убийцы царской семьи) около восьми лет, а потом никак не могли найти для неё места в городе.
Ваш покорный слуга выступил по «Маяку» и опубликовал в центральной прессе статью «Куда увезли Пушкина». Были многочисленные обращения к властям городской литературной общественности. Пушкина «нашли» и поставили в небольшом неухоженном скверике на улице Сибирской, по которой в Сибирь в кандалах прогнали когда-то великого поклонника великого русского поэта Фёдора Достоевского.
Русская поэзия – это, конечно, червленое знамя, это цвет крови, цвет солнца, цвет жизни, цвет огня. Европейская поэзия? Наверное, бледное какое-нибудь знамя больше переходящее в голубизну… Поэтому там поэзии нет. А в России поэзия была, есть и будет, такая же яркая и горячая, как и её знамя, ибо под таким знаменем она никогда не будет бездушной, скучной и пустой.
- Что даёт вам силы слышать себя, своё слово в ситуации, когда речь каждого из нас приглушена, оттеснена на дальние подступы и бездушным канцеляритом, и ничего не значащими медийными конструкциями, и глумливым слэнгом?
– Мы не имеем права проигрывать Битву. Наши предки и гениальные русские поэты нам этого не простят. Если вдруг не будет у русских поэзии, то они не смогут говорить ни друг с другом, ни с Богом, ни с другими народами, не смогут понять их. Без поэзии нет музыки, мира и даже войн – «поэт во стане русских воинов».
В поэзии нужно быть солдатом. Поэзии нужно служить – помня о долге, верности и чести, поэтому я постоянно чувствую свою ответственность за всё происходящее на моей Родине, в моем Отечестве. В начале перестройки организовал отделение Товарищество русских художников Перми, был председателем регионального отделения общественно-политического движения «ДУХОВНОЕ НАСЛЕДИЕ», баллотировался по спискам движения «ДУХОВНОЕ НАСЛЕДИЕ» в Государственную Думу по Уральскому региону; входил в состав Всероссийского комитета спасения национальной культуры, с 2004 года избран секретарем Союза писателей России, езжу по стране с писательскими делегациями, выступаю перед читателями, работаю в жюри литературных конкурсов, веду поэтическую лабораторию в институте культуры.
Не могу оставаться равнодушным поэтом-летописцем истории Отечества. В настоящее время возглавляю гражданский комитет «В защиту культурного наследия» Пермского края.
- Слово «империя» для вас нечто большее, чем даже оно само. Одна из поэтических наград, которых вы удостоены, включает в себя именно его. Что для вас – Империя? Символ, способный воплотиться, или исключительно небесный идеал? Намёк на судьбу народа, которая многажды сбывалась, но затем постоянно сбивалась с пути, возвращаясь к некоему оптимуму – «Самодержавию, Православию, Народности», например?
- «Я плакал над разрушенной страной, упавшей в пропасть с пика Коммунизма!» — как писал я в стихотворении «Советское кино». А в другом продолжал: «Империя, дождись! Не торопись, не рви с Россией пуповину». О какой Империи в стихах шла речь?
Конечно, речь идёт об Империи Духа. Границы советской Империи сузились, но контуры-то её остались. И мы всё-таки имперские люди, русские — в особенности. Тех уже не вернуть. Что мы, будем Таджикистан к себе присоединять? Киргизов? Казахов? Нет, конечно. Пускай они живут сами по себе. А нам бы себя вспомнить. И вздохнуть полной грудью, чтобы соединить наш дух с пространством, которым мы сейчас владеем и на которое покушаются многие. Такое пространство без имперского мышления существовать не может. В противном случае мы не сумеем его защитить.
А значит, как я писал в Крыму:
Пусть разгорятся угольки в золе
От речи, разрывающей пространство.
Затем, чтобы оставить на Земле
В границах Русь и в берегах Славянство!
- Как нужно, на ваш взгляд, писать для России? Мало ответить – «предельно, максимально хорошо». Зависит ли вообще от меры вложенного труда то, что даётся лишь после бытия? Можно годами выкручивать себе жилы, надрываться, но так и не почувствовать, что сделался частью словесности. Следует ли верить отчаянию в себе? Или человеческое терпение действительно должно простираться за грань личного бытия?
- Писать нужно так, как только ты можешь! В полную силу! «Всё у меня о России – даже когда о тебе» сказал русский поэт и был прав.
Заверяю вас, что нет читателя благодарнее, чем простой русский человек. Там нас действительно ждут. В русской глубинке выступление поэтов собирает полные залы…
Вся сила и мощь зреет в провинции. Поэзия развивается не по горизонтали, а по вертикали: от земли – к небу, от души к Богу…
Поэтому унывать некогда, да и грех!
- Каков сегодня литературный процесс в Пермском крае? Что происходит в нём, что готовится произойти? Сколькие краевые журналы и альманахи упрямо продолжают издаваться, сколькие и какие авторы заслуживают внимания?
- В Перми раз в квартал выходит газета с небольшим тиражом «Пермский писатель» и ежегодный альманах «Литературная Пермь» - тираж 300 экз. Выходит антология пермской литературы. Но в совет по культуре города и губернии – пермских писателей не приглашают в последнее время. Так местная либеральная власть относится к нам…
- Насколько привержено русской поэтической традиции новое поколение пермских стихотворцев? Отвергает ли её, и кто, как вы думаете, способствует тому, чтобы молодые сделались «изменниками»? По личному опыту знаю, что для того, чтобы полюбить, принять, надобно сначала что-то (порой его же) и отвергнуть…
- Выделить никого не могу. Бывая в других краях, обратил внимание на то, что в городах центральной России пишут в основном под Бродского, а в деревнях – под Рубцова и Есенина. Но имен назвать не могу.
Многие годы вел в Пермском Институте культуры поэтическую лабораторию, ребята все талантливые, способные, даже сборники выпускали, но… Настоящей поэзии, повторяю, нет. Мало сердца, души. И особенно поэтических образов. А всё же русская поэзия – это мышление образами.
Например, в Перми каждый год летом проходит фестиваль поэзии «Компрос». Поэты из Перми и других городов (Красноярск, Екатеринбург, Ижевск, Нижний Новгород, Тюмень, Соликамск, Кунгур, Березники, Краснокамск) на речном трамвайчике, громко названном «Кораблем поэтов», в течение трех часов катались по Каме. Участники читали свои стихи, а авторитетное жюри оценивало их мастерство по пятибалльной системе, как в школе на уроках литературы.
Честно сказать, самодеятельные поэты, называвшие себя «самопальными неистовыми гениями», не смогли (за редким исключением) поразить зрителей талантом. Зато с лихвой окунули в свое креативное видение мира с новыми, доселе неслыханными словосочетаниями, до которых в свое время не додумались даже «синеблузники-футуристы» Владимир Маяковский, который был дважды в Перми и его друг пермяк Василий Каменский.
Вот некоторые «перлы»: «человек не скотина, но верится в это всё реже», «подмигнул из противогаза», «пока живут циклопы цвета», «не сдохнешь, Ольга, не сдохнешь, дура!», «древнерусские мечи завоют комарами», «мыши грызли мои стихи», «башка изнутри суха», «цепляясь носом за топляки», «салат бы в морду каждому, скоты!» и так далее…
Действительно, в этом – вся «самая поэза», когда «порют такую порь» и «пишут свои текстА».
Поэтому немудрено, что члены жюри, куда был приглашён и ваш покорный слуга все как один ставили, в основном, «единицу». Хотя всем нужно было ставить оценку «ноль»! Вот такая пермская молодая поэзия. И даже те, кто пишет в русской поэтической традиции, к сожалению, такие же графоманы. Ну, а повлиял на молодых в Перми – это галерист Гельман со товарищи, нагрянувший в наш город с красными безголовыми человечками и дикими проектами.
Бывший замдиректора ОРТ Гельман и сам себя неплохо пиарил, создавая в глазах пермских начальников и банкиров образ успешного менеджера от искусства. Мол, и в Америке его знают, и в Европе, а значит, и о вас узнают господа гордеевы и чиркуновы, и о вашем городе будут тамошние менестрели слагать легенды и гимны. И будет Пермь прославлена в веках и золотом напишет ваши имена на своих обломках...
Но шутки в сторону – всё слишком серьёзно. «На классическом искусстве трудно делать большой и быстрый гешефт», – выписал я из интернет-дневника неизвестного пермякам Гельмана. Выше я вспоминал о круглом столе, который состоялся в краевой газете «Звезда». Я тогда заявил Гельману, что он со своими «художниками» служит мамоне, а не Богу, ибо настоящий творец боговдохновленный! Галерист сжал губки в куриную гузку и даже сматерился и чуть не убежал с круглого стола... Но последнее слово осталось за нами. Когда наш гость стал рассказывать о «гениальном» папе-драматурге (не стану утверждать, но вроде он писал пьесы о Ленине), я вспомнил фразу радиокомментатора Стилавина, что природа так устала, что уже отдыхает не на детях гениев, а на детях идиотов.
В итоге общественность Перми восстала не без моего участия и выгнала Гельмана вместе с губернатором Чиркуновым из губернии!
А вот как откликались люди в стихах на наши битвы с либеральными клоунами. Хочу процитировать письмо, которое я получил из Вятской губернии:
Уважаемый Игорь Николаевич!
Посылаю Вам русскую народную песню "В Перми великой, православной", записанную на просторах Вятской земли. Новых Вам успехов и побед!
Светлана Сырнева, г.Киров
В Перми великой, православной,
где много храмов и икон,
вдруг завелася галерея,
в ней злобный гельман жил, дракон.
Имел он гнусные картины
и их за деньги продавал.
Губил он девушек невинных
и малых деток растлевал.
А в той Перми многострадальной
поэт Тюленев проживал
и часто, часто в Божьем Храме,
расправив бороду, стоял.
И было тут ему виденье:
сошел Архангел Гавриил.
«Низвергни гельмана, Игорий,
покуда всех он не растлил!»
И вот на площади широкой
не ветры буйные взвились –
то два гиганта в бой кровавый,
Тюленев с гельманом, сошлись!
Честной народ кругом сбежался,
и все дивились, стар и млад,
как ходят в битве рукопашной
поэт и богомерзкий гад.
Поганый змей скользил и вился,
дыханьем белый свет коптил.
Но тут Тюленев изловчился,
за жабры гельмана схватил.
Рукой он праведной, могучей
тотчас же пасть ему порвал.
И гельман грянулся о землю,
а весь народ возликовал.
Тут в воздух шапки полетели,
запели все колокола.
Толпа героя подхватила
и на руках его несла!
По берегам широкой Камы
гуляли пенные ковши,
и сам Тюленев не однажды
к ним приложился от души.
Поэт живой и невредимый,
из бороды лишь вырван клок.
Но сей ущерб неблагодарный
испортить вид его не мог.
И снова Пермь великославна,
сияет дивной красотой.
Испепелилась галерея
и воцарился Дух Святой!
Все старшие поколения в России всегда жалуются на плохую молодёжь и слабую литературу. Но литература отражает состояние сегодняшнего общества! Что на зеркало пенять, если рожа крива? А Бог не умер, как говорил Фридрих Ницше. Просто Господь воскресает в мятущихся русских душах в очередной раз!
- Следите ли вы периодически за московскими (федеральными) литературными новостями? Какими они вам видятся, что за тенденции можно усмотреть? Есть ли авторы, которые близки вам по вне-территориальному признаку?
- Я учился в Литинституте у нашего гения – Юрия Кузнецова, он был руководителем поэтического семинара, а я старостой. Я дружил с ним. Юрий Поликарпович даже на мой юбилей приезжал в Пермь. Конечно, есть авторы, ныне живущие, чьи произведения я всегда читаю. Это Станислав Куняев, Василий Казанцев, Владимир Костров, Вячеслав Артёмов, Михаил Попов, Александр Орлов, Олег Чухонцев, Николай Зиновьев – в то же время все эти авторы мои друзья или хорошие знакомые. Кроме Казанцева и Чухонцева.
К сожалению, молодая поэтическая поросль пока не привлекает моего внимания. Надеюсь, что это пока…
- Согласны ли вы с тем, что тайный Бог русской поэзии – Удаль, способность разом разделаться с рутиной, одним взмахом смести серость в угол, и «запировать на просторе», даже если сам он сер, подёрнут задумчивыми туманами, заштрихован снежной крупкой? Удаль – также способность души к упоению, восторгу, крайне присущая вам. Правда или нет?
- Конечно, можно сразу вспомнить русских поэтов Ивана Баркова и Сергея Есенина с циклом «Москва кабацкая». Удаль, воля, бесшабашность – поэту легче, чем остальным гражданам, потому что у поэта только один начальник – Это Господь Бог! Всегда настоящий русский поэт идёт напролом или поперёк потока, ни на кого не оглядываясь! Не знаю правильно это или нет? Но это так! А может, эта удаль нужна нам, чтобы прикрыть как кольчугой ранимую душу и распахнутое настежь сердце? Хотя для врагов нужно оставить львиный рык!
- Какие свои строки вы привели бы в качестве эпиграфа к собственной жизни?
- «Пока жива Россия – я бессмертен»
или
«Я спрятал в стихи твоё фото,
Красивая мама моя...»
- Что в поэзии казалось вам наиболее важным, когда вам было двадцать, и что кажется таковым сегодня? Изменилось ли вообще данное ваше воззрение с годами?
- Вообще-то не важно, какое время и какое сейчас общество на дворе – для меня ничего не изменилось. Как писал, так и пишу, так, надеюсь, и дальше буду писать. Для мысли и образа нет преград. Можно вспомнить Сервантеса, который писал свой знаменитый рыцарский роман – в тюрьме…
В первую очередь я просто без этого (поэзии) уже не могу жить, а уж потом можно и высказаться, и создавать произведение искусства, по мере того, сколько тебе таланта отпустил Господь. И всё... Ну, а темы остались вечные!
- Как и чем связаны между собой Поэзия и Вера? Может ли атеист (хотя на словах таких у нас почти не осталось) оказаться глубиннее, сущностнее верующего, или, если такое произошло, он никакой и не атеист, а верующий ещё глубже, чем веру лишь декларирующие?
- Вера – это тайна! Поэзия – это тайна! Душа – это тайна! Все священные тексты-молитвы, с которыми мы обращаемся к Богу – поэзия высочайшего уровня!
«Рифму русский народ полюбил сразу» — заметил когда-то Фёдор Михайлович Достоевский. Я бы добавил, что любит до сих пор! К сожалению, Москва поэтическая за последние годы мутировала в Москву банкиров и чиновников. Убийца нашего великого реформатора Петра Столыпина Мордка Богров говорил, что жизнь — тысяча съеденных котлет… А вот для русского человека жизнь — другое: это борьба и молитва! Естественно атеист не сможет написать талантливей и глубже верующего поэта. Ибо Божью искру - дарует только Господь!
С нашим обществом всё более-менее понятно. Хочу рассказать о зонах, ибо живу на Урале, в краю, где всегда было много лагерей. На российских зонах мне приходилось неоднократно выступать, в том числе и в детских колониях. Был я и на самой страшной для зеков зоне — «Белом Лебеде». Бывая на зонах, я всегда прошу показать мне биб-лиотеки и поэтические сборники.
Вот парад имён — Пушкин, Тютчев, Лермонтов, Фет и, конечно же, Сергей Есенин! Все книги одинаково засалены и потрёпаны. Читатель, вот горние вершины русской поэзии, которые видны даже из-за колючей проволоки и высоких заборов с вертухаями на вышках!
Есть у меня давнее доперестроечное стихотворение «В родительском доме». Процитирую, а потом поясню:
В родительском доме
Не жить мне и дня.
В родительском доме —
Чужая родня,
Чужие портреты
Висят на стене,
Чужие заветы
Бормочут во сне.
Чужие с чужими
Твердят о чужом,
И страшно мне с ними
Быть в доме своём.
Когда это стихотворение прочитала моя мачеха — она долго рыдала от обиды, думая, что это о ней сказано.
Зек, сидящий за убийство, переписал его из областной газеты «Звезда», не мудрствуя лукаво — поставил вместо моей фамилии свою и отдал в лагерную газету «На волю с чистой совестью». Потому что думал — это стихотворение о нём.
И только морской офицер, приехавший к родителям в отпуск, понял правильно замысел автора. Он понял, что ждёт Россию в недалёком будущем.
Александр Твардовский сказал замечательно: «То, что я напишу, не напишет Лев Толстой». А нам остаётся надеяться, что в нашем любезном Отечестве хорошие книги будут всегда востребованы и сегодня, и завтра, и всегда…
А русские поэты – писать стихи!
