Почему Вологодчина?
— Алексей Николаевич, действие многих ваших произведений происходит на Вологодчине. Почему такой интерес именно к нашей земле?
- Я — москвич в третьем поколении, но меня всегда тянуло к русской деревне. Еще студентом побывал в Карелии, на Русском Севере. С тех пор северное море люблю больше, чем южное. Однажды купил лодку, палатку и поплыл по реке Вожеге. В одной из деревень у магазина познакомился со стариком. Разговорился с ним, он сказал, что есть один дом, предложил купить. Показал, я сразу в него влюбился, купил. В течение долгого времени приезжал в Вожегодский район. Недалеко была деревня Василия Белова — Тимониха. Лесом километров сорок. Близость к Тимонихе была почему-то очень важна для меня.
- А как вы познакомились с Василием Беловым?
- Не могу похвастаться близким знакомством. В 2001 году я приезжал в Вологду вести семинар для начинающих авторов. Я подарил ему вышедшую в «Новом мире» свою деревенскую повесть. К моему удивлению, он прочитал произведение буквально за ночь и вернул с различными пометками — понравилось — не понравилось. Вердикт вынес очень приятный для меня. Разбор, который Белов учинил повести «Дом в деревне», одна из драгоценнейших реликвий, хранящихся у меня.
Безусловно, Василий Иванович — великий русский писатель. Его необходимо читать, перечитывать, преподавать в школе. Недавно я перечитал его «Все впереди» — непонятый, беспочвенно разруганный критиками роман. На мой взгляд — провидческое произведение, в котором Белов предсказал многое, что произошло с нами.
— Что вы думаете о взаимоотношениях Белова и Шукшина?
- Это была настоящая дружба. У обоих были похожие судьбы — не было отцов, они пробивались через мнимое или реальное презрение к деревенским городской интеллигенции. Они дружили, поддерживали друг друга в трудные годы. У них были разные взгляды на русский путь. И в 90-ые годы Василий Белов и Валентин Распутин выбрали один путь, Виктор Астафьев — другой. Часто думаю — с кем бы пошел Шукшин? Но уверен, если бы даже с Беловым пошли в разные стороны, они бы не рассорились, не стали врагами. Потому что их связывало нечто большее.
Какой диагноз у писателя?
— Как вы считаете, нужен ли сейчас Литинститут? Да и вообще, можно ли научить писать?
- Институт несколько лет назад перешел из ведомства министерства образования к министерству культуры. Глобальные сокращения нас не коснулись, наоборот, набор увеличивается. Институт с интереснейшей историей, богатыми традициями. Один тот факт, что в нашем Литинституте учились Василий Белов и Николай Рубцов, на мой взгляд, лучший аргумент и доказательство необходимости существования этого вуза.
-Каким, на ваш взгляд, должен быть настоящий писатель?
- На этот вопрос у меня нет внятного ответа. Совестливым — наверное, да. Но бывают и бессовестные. Честным? Бывают писатели и бесчестные. Многообразие писательских типов опрокидывает любое утверждение о писательских качествах. Однако моя литературная практика показывает: он должен быть образованный, начитанный. Даже самородки, которые вроде пришли из природы, неизвестно откуда — они много читали: Шукшин, Платонов, Клюев.
- Что заставляет людей писать?
- Мне кажется, что люди пишут, когда у них присутствует какое-то глубинное неблагополучие, какая-то рана, травма, полученная чаще всего в детстве или отрочестве. Чтобы писать, человек должен понимать, что ему есть что сказать, что его что-то мучает, мешает спокойно жить, просится наружу. Когда я создавал биографии ЖЗЛ, для меня было важным попытаться найти этот момент, когда человек вдруг начал писать, когда в нем начинает брожение. Литература растет из больного человека. Человек должен быть больным, чтобы стать писателем.
Что сложней?
- Сложно ли сочетать в себе прозаика, создающего художественные произведения, и писать документальные повествования для серии «ЖЗЛ»?
- Я думал заниматься исключительно художественной литературой. В серии «ЖЗЛ» я стал автором биографии Михаила Пришвина. Потом как-то так случилось, что работал в Словении. Там у меня было много свободного времени, а проза почему-то не писалась. Там я и написал несколько книжек. В ЖЗЛ вышли биографии Александра Грина, Алексея Толстого, Григория Распутина, Михаила Булгакова, Андрея Платонова. Все эти люди были современниками, они родились и воспитывались при одной, дореволюционной системе ценностей. Все, кроме Распутина, пережили революцию. Они оказались в совершенно другой действительности, к которой должны были приспосабливаться. Кстати, бабушка у меня была очень одаренная, но ей приходилось много работать, на литературу сил не оставалось. Она родилась в начале века, благодаря ее рассказам то время стало для меня родным. Когда я стал писать о нем — мостик уже был.
Некоторые герои из документального повествования перешли в вышедший в 2014 году роман «Мысленный волк». В какой-то момент возникла мысль на основе подлинных биографий писателей написать роман художественный. Героями его стали и реальные персонажи, и вымышленные, которые, возможно, существовали, но выводить которых в документальной биографии из-за отсутствия точных данных я не мог.
VologdaLife
