Можно бесконечно продолжать споры о том, существует ли отдельное, православное направление в прозе и поэзии и что можно к нему отнести. Ясно одно: произведения, утверждающие высокие общечеловеческие ценности, всегда будут находить отклик в сердцах читателей. Об этом мы беседуем с прозаиком и кинодраматургом, лауреатом Патриаршей литературной премии Александром Сегенем.
«ЛГ»-ДОСЬЕ
Александр Юрьевич Сегень родился в 1959 году в Москве. Окончил Литературный институт имени А.М. Горького и аспирантуру. Автор множества романов и повестей, в том числе: «Похоронный марш», «Страшный пассажир», «Русский ураган», «Тамерлан», «Поющий король», «Поп» и других, а также ряда киносценариев («Последняя осень патриарха», «Выстрелы в Донском монастыре», «Хождение за три пустыни» и др.). Доцент Литературного института им. А.М. Горького. Лауреат Патриаршей премии имени святых равноапостольных Кирилла и Мефодия «За значительный вклад в развитие русской литературы», Горьковской, Бунинской и других престижных литературных премий. Обладатель Гран-при Всероссийского фестиваля кино для детей и юношества «Золотой витязь» – за сценарий «Флавиан» (2011).
– Александр Юрьевич, как вы относитесь к светской православной литературе? Имеет ли она право считаться отдельным направлением? И если да, то в чём её главная задача?
– Православная литература – это Священное писание, труды отцов Церкви, богословов. Светскую православную литературу я не признаю. Есть просто хорошая литература и плохая. Хорошая несёт в себе заряд человечности, обращена к людям, светится добром и любовью. И тогда она христианская по своей сути. И в ней необязательно описывать верующих, священников, быт церкви, богослужения. Хорошая советская литература была по сути христианской, хотя и советской. Точно так же, как советский кинематограф, давший миру несравненные шедевры в 60-е и 70-е годы.
– Есть ли сегодня литературные награды (кроме Патриаршей литературной премии), которые поддерживали бы православных авторов?
– Есть. Это две премии имени Александра Невского, обе вручаются в Петербурге. Одна – историко-литературная, вторая – «За значительный вклад в развитие русской литературы». Такая же формулировка, кстати, звучит и у Патриаршей премии. Есть ещё ежегодная премия Издательского совета Русской Православной Церкви.
– Вы автор книг о Филарете Московском и Алексии II – обе они вышли внушительными тиражами и не раз переиздавались. Как вы думаете, с чем связан всё возрастающий интерес читателей к биографиям святых и церковных деятелей? Скажем, в серии ЖЗЛ появляется всё больше книг такого рода…
– Я автор множества книг. Книги о Филарете Московском, Алексии II и митрополите Алексии Московском, вдохновителе освобождения Руси от Золотой Орды, – это лишь часть моего писательства. Есть у меня и сатирические произведения, и о любви земной, и о наших современниках. В прошлом году у меня вышли сразу два романа. Первый – о выдающемся спортсмене, борце, он победил на Олимпийских играх в Монреале. Получил накануне перелом двух рёбер, а потом нёс флаг своей страны на закрытии Игр, зная, что в знаменосца советской сборной, возможно, будут стрелять, потому что были телефонные звонки с предупреждениями. Называется роман «Знамя твоих побед». Второй имеет китайское название «Циньен», что означает «Молодость». Это роман о любви русской девушки, дочери белоэмигранта, и молодого китайского коммуниста. Действие разворачивается в Шанхае, затем в Париже, где показана жизнь писателей-эмигрантов, потом – в СССР и Китае до 1971 года. Сейчас я работаю над романом о советских кинематографистах второй половины ХХ века. А писать для серии ЖЗЛ более не намерен.
Конечно, биографии церковных деятелей вызывают интерес у определённой части современных читателей. И прежде всего потому, что до недавнего времени они были недоступны. Но если биография Алексия II очень интересна, поскольку мы ещё помним этого великого человека, то биографии его предшественников привлекают меньше внимания, будь то патриархи Пимен (Извеков), Алексий I (Симанский), Сергий (Страгородский), даже Тихон (Беллавин). Кстати, последняя фигура весьма важная в истории до и после 1917 года, а полноценной биографии до сих пор нет. Не все даже знают, почему он Беллавин с двумя «л»: потому что священникам зачастую давали красивые фамилии, производные от итальянских слов. Белла виа – прекрасный путь. Книга о митрополите Филарете (Дроздове) распродавалась труднее, чем об Алексии II. Выйди сейчас книга о митрополите Платоне (Левшине), она ещё тяжелее будет расходиться. Так что не вижу общей тенденции жадно интересоваться книгами о церковных деятелях в целом.
– А вы сами планируете обратиться к жизнеописанию кого-нибудь ещё из выдающихся представителей Церкви?
– Пока нет. А вот моя жена, замечательная писательница Наталья Романова-Сегень, недавно закончила, на мой взгляд, выдающуюся книгу о великой княгине Елизавете Фёдоровне, в которой развеяла многие мифы, накопившиеся за сто лет после её гибели, во многом благодаря стараниям не всегда добросовестных исследователей. О Елизавете Фёдоровне написано немало книг, но эту я считаю наиболее глубокой и правдивой. В конце июля она будет опубликована в издательстве «Вече», которое много делает для возрождения реальной картины русской истории.
– Многие ваши произведения посвящены сильным мира сего: Тамерлану, Карлу Великому, Ричарду Львиное Сердце, Александру Невскому… Чем привлекательны фигуры великих правителей? И можно ли сказать о них что-то новое после всего того, что уже написано?
– Яркие исторические личности сами по себе необычайно интересны, потому и хочется о них писать. В их судьбах часто происходило такое, чего не придумаешь. Современные авторы нередко берутся писать о нынешних людях, показывая их неприглядность, серость, тупость. Зачем это надо? Читатель должен учиться жить ярко и красиво, брать пример с великих людей, сколь ни банально это прозвучит. А новое можно найти и сказать о каждом, даже о тех, про которых написаны многочисленные тома.
– Вы уже 20 лет преподаёте в Литинституте на кафедре литературного мастерства, ведёте семинар прозы. Какие они – сегодняшние студенты? И чему, на ваш взгляд, важнее всего научить начинающих писателей?
– Да, ровно 20 лет, вы правы. Студенты разные. Многие попадают в институт случайно, с трудом добираются до защиты диплома и потом не возвращаются к творчеству. Некоторые стремятся подражать модным сочинителям, превзойти, к примеру, в мерзости Сорокина, что априори невозможно, ибо этот человек опустил читателя на самое дно – ниже некуда. Гораздо меньше таких, кто по-настоящему устремлён в литературу, хочет внести свой вклад. Кажется, у Алексея Фёдоровича Лосева я читал, что слово «автор» происходит от древнеримского понятия «ауктор» – так называли полководца, присоединившего к Риму хотя бы небольшую новую территорию. Это потом в римском праве так стали называть человека, совершившего некое действие, виновника какого-либо плохого или хорошего события. Автор-писатель – это тот, кто добавил хотя бы небольшую территорию к великой империи мировой литературы. Вот что должен знать начинающий литератор и стремиться к этому.
Литературная газета
