Торжество Божьей музыки поэт Александр Логинов слышит по-особенному, он внимает ей в окружении суровой и девственной красоты. Он словно передаёт стихотворный привет от таёжных массивов и бескрайней тундры, арктических вод, и одиноких островов. Именно поэтому в его стихах чувствуется душевное одиночество, направленное на постижение всего созданного, земного и небесного, явственного и непостижимого. Его поэзия представляет собой редкую оттепель во время пасмурной и ветреной зимы жизни: она согревает, сочувствует, взывает к покаянию.

Александр ОРЛОВ


РОЖДЕСТВЕНСКИЕ СТРОФЫ

1.

Ровно в полночь, когда над землею небесный пастух
На прогулку выводит веселое звездное стадо,
И, томясь ожиданьем, восстает человеческий дух,
Темных сил и страстей прорывая глухую осаду,

Где-то там, в закутке даже самой заблудшей души,
Родилось что-то светлое, легкое, как дуновенье…
Это семя любви проросло в заповедной тиши,
А навстречу ему пролились волхованье и пенье.

Вышла Дева Мария, дитя прижимая к груди,
И склонились пред ней пастухи и волхвы,
и подъемля
Сына Божьего к небу, она прошептала: - Гляди!
Так впервые увидел Христос нашу грешную землю.

И на стеклах оконных расцвели ледяные цветы,
И над Млечной дорогой к нам в души струящейся плавно,
Разгоралась, сияла Звезда Рождества, с высоты
Освещая наш путь к торжеству света истин и правды.

2.

Лейся, сеево млечной пыли,
Звездной музыки торжество!
Он пришел, чтобы возлюбили
Люди ближнего своего.

Он явился под хор небесный -
В сердце радость, душа чиста.
Это ангелы светлой песней
Восславляют приход Христа.

Снят покров с заповедной тайны,
И плывут с четырех сторон
Перезвоны цветов хрустальных,
Колокольчиковый перезвон.

Просыпайтесь, лесные чащи!
Эй вы, ёлочки, – в гости ждем!
С опрокинутой звездной чаши
Льются ноты златым дождем.

Запевают за далью дали
И морозная пыли взвесь.
Главный колокол посылает
Радость миру, благую весть:

- Он уже среди нас! Он с нами!
Славь Христовое Рождество!
Лейся в души, владей сердцами
Божьей музыки торжество.



3.

…Когда подступит одиночество -
Вечерний Ангел нас отыщет.
Мы вознесем молитву: - Отче наш!..
Отныне духом мы не нищие.

Спасибо, Господи, за вестников
С рождественского небосвода.
К нам с песнею по лунным лестницам
Вновь ангелы любви нисходят.

Мы стали вновь друг другу близкими,
Сердца - открытые и искренние.
Тьмы истин отступили низкие,
Зато открылись света истины.

Теперь мы видим в каждой матери
Святую Деву-Богородицу,
Цветы любви на снежной скатерти.
Поет душа небесной горлицей.

Возлюбим и мужей-заступников
За их суровость и за нежность,
И дело ратное и трудное
Поддержим Верой и Надеждой!

Лишь тот, кто и по бездорожию
Пронес Иисуса лик отеческий,
Не обижая тварей Божиих,
Зовется сыном человеческим.

В разливе детских глаз сияющих -
Загадочное звезд мерцание.
И это значит, что не все еще
Создатель приоткрыл им тайны,

Что ждет их чудо - откровение
Христовых заповедных слов,
Что жизнь не знает берегов,
Что в этом мире сокровенном
Любовь - рождает лишь Любовь.

4.

Угасают звезды в вышине.
Утро Рождества плывет над миром,
В городе на Северной Двине
Освящая каждую квартиру.

Настигает странников в пути,
Согревает сирых и убогих.
Шепчут губы: - Господи, прости!
Но теперь ясней к Тебе дорога.

Если есть согласие в сердцах,
Значит, будет мир родному дому,
Душами не овладеет страх,
Доброе да не уступит злому!

И когда Господний сонм светил
Застилает темью туча злая,
Райский страж Архангел Михаил
Дьявола мечом своим пронзает.

Божие свершилось: - Аз воздам!
И опять горит неистребимо
В небе Вифлеемская звезда
Радости, согласия над миром.

Нас зовет к добру и чистоте
Колокола песня заревая.
До тех пор, пока мы во Христе,
В нас струится кровь его живая!..


* * *

Незаметно подкрались, швырнули в глаза
Горсть песка беспощадные годы.
Смотришь в небо – но это не те небеса,
Глянешь в воду – не те уже воды.

Остается одно: жить, как Бог повелел,
От истока – неспешно – к исходу,
Не метая друг в друга отравленных стрел,
Сохраняя свой дух и породу.

И строку поднимать, как в атаку полки,
Отрабатывать лет своих ссуду,
Даже если бессонно ночные стрелки
За тобою следят отовсюду.

И когда подойдешь ты к заветной двери
И замрешь на мгновенье в смятеньи –
Колокольную песню начнут звонари,
Возвестив о твоем возвращеньи.

Ты бессмертен, ты сам своих дней звездочет.
Солнца бег направляя к востоку,
Сквозь тебя покоренное время течет
От исхода обратно к истоку,

Где в античной глуши младокрылых дубрав,
Слыша тайные гулы и зовы,
Погружаясь в глубины земли, аргонавт
Ищет золоторунное слово,

Где слились воедино восход и закат
И богов колесницы сверкают,
Разъяренные кони храпят и летят
Все по кругу, по самому краю.

* * *

Закат побагровел от взорванного солнца.
И вздрогнула земля, и кувырком – во мглу.
Былинки ли коснись, громады гор дотронься,
Все стонет, и дрожит, и плачет: «Не могу!»

Ужели наша жизнь на знаках Зодиака
Мышиная возня, травы полночный бред?
Закроем ли глаза – не вырвемся из мрака,
Откроем – бьет в лицо неотразимый свет.

Чем нестерпимей он, тем яростней влеченье
Войти в него, пройти, не опуская век, -
Паденье пережить, и смерть, и возрожденье
Седых материков и утомленных рек.

Но мчится разум наш по замкнутому кругу,
И тут один исход, он равнодушно крут –
Над бездною замрем в смятенье и испуге,
Но беспощаден гон и хищно хлещет кнут.

И кажется, вот-вот в воронке мирозданья
Земная жизнь и смысл исчезнут без следа.
Космический паук прервет свое вязанье
И потеряет нить. И выпадет звезда.

Как давит тишина! Мир на куски разломан.
И сердца островок закован в жгучий лед.
И все трудней сберечь тепло родного дома,
Души орлиный взор, и клекот, и полет.

* * *

Воронье раскаркалось. Ангелы уснули.
Вот в такие ночи рвется жизни нить.
Отливает братец мой серебряную пулю,
Хочет в сердце самое беса поразить.

«Пуля будет славная, - шепчет он, - Прицельная».
Что ж так ухмыляется за спиною бес?
Отливает пулю брат из креста нательного.
Капелька за капелькой истекает крест.

А под утро матушка в скорби безысходной
Припадет со стоном к голове хмельной:
« Что с тобою станется без креста Господня?
Лучше бы разверзлись тверди подо мной!»

В мутном небе движутся лунные обозы.
Матушка склоняется над мертвым серебром:
«Отливал ты пулю, а отлились слезы.
Может, через слезы мы тебя спасем...»

* * *

Помню, в детстве, как только ступлю за порог –
Золото солнышка течет по вискам.
Засмотрюсь на небо: а где ж там Бог?
Поклонюсь в пояс ромашкам и василькам.

И – по росному полю, к оврагу, где
Изойду слезами под черемухой белой-белой…
Выплачусь в одиночестве.
И при первой звезде –
К дому огородами, тихий, несмелый...

Жутко мне, жутко. Уханье сов.
На крылечке мамка. Улыбается горько:
– Много ли изловил, сынок, ночных светлячков?
Выверну карманы: а там гнилушки – и только.

-Завтра из дому ногой ни-ни!
И учти, на засов тебя запирать не стану.
Солнечных зайчиков будешь ловить – они
Тебя не обманут…

По утреннему туману ушли и отец, и мать.
Вычернились цветы и новые дали всходы.
А я все ловлю, ловлю солнечных зайчиков…
и не могу поймать.
Зимы проходят, весны... Годы.

На вечернем крылечке, по осколкам собрав зарю,
Как младенца ее на груди, возле сердца, прячу.
И всю ночь напролет в суровую даль смотрю,
Перед словом заветным склоняя чело, плачу.


ОТТЕПЕЛЬ

Хочется думать и плакать.
Что же случилось со мной?
Плачут котенок, собака
Плачет петух вырезной.

Плачут оконные стекла.
Плачет безлиственный лес.
Плачет, как Дарья по Проклу,
Дымная прорубь небес.

Оттепель. Плачет природа.
В мире сплошной кавардак.
Выйду ли в гущу народа,
Слышу: «Все нынче не так…»

«Что же не так? - вопрошаю.-
Всюду есть сахар и хлеб.
В каждом поселке пивная.
Все есть – для всяких потреб».

«Это ль зима? – скажут.- Горькость».
Морщат тяжелые лбы.
Вот и морозная стойкость
В нас пропадает. Увы,

Все объяснить людям силясь,
Стыну, что кол в городьбе…
Мы сострадать разучились
Небу, природе, себе.


СЕВЕР

Мы братья с ним. Хотя я тоже сед,
Но перед ним не больше, чем мальчишка:
Любитель юшки, мелкий рыбачишка,
Ловец удачи - словом, не аскет.

Мне нужен дом под крышей и очаг.
Нужна еда – не яства сплошь, но все же…
В морозы чтоб шубейка на плечах,
И сапоги на случай бездорожья.

Я загодя, в преддверье холодов,
Рублю дровишки, конопачу щели…
Минуты – в дни, а там и дни – в недели.
Но нет для песен подходящих слов.

И вот когда осточертеет быт
И прочий вздор – иду к таежным схронам,
Где сиверко сопит в еловых кронах
И глухо и простуженно ворчит.

Но мне плевать на хляби ноября!
И пусть предзимье нынче затянулось,
Сырое небо источает снулость –
Иду - свищу. Свищу во все края.

А Север – то за мною по пятам,
То забегает чуть вперед – он всюду.
Глядит в глаза, тоскливо, как зануда,
Упорно повторяет по слогам:

« Не слишком ли беспечен ты, мой брат,
В преддверье надвигающейся стужи?
Простуженный – кому ты будешь нужен?
Жизнь просвистишь – кто будет тебе рад?

Давай-ка, посидим у костерка.
Сегодня одиноко так и зябко.
К тому же Арктика, родная наша бабка,
Грозилась припугнуть тебя слегка.

Да и меня, признаюсь, довела
До ручки эта слякотная сырость…»
И через миг над головою взвилась
Слепящая, клубящаяся мгла.

И холодок по сердцу пробежал,
Взорвалась тишина в ушах со звоном.
В лицо вонзились миллионы жал,
Лес огласился воплями и стоном!

О Господи, помилуй и спаси!
Из круговерти злой, из мглы белесой
Опять явились пушкинские бесы
Со всех дорог завьюженной Руси…

Но я уже затеплил огонек,
Отвоевав у ледяного мрака
Тепла вполне приличный уголок.
- Ну пошалил! Иди ко мне, однако.

Все улеглось. И дьявольский оркестр
В футляры спрятал жалобные скрипки,
И Север с виноватою улыбкой
Спустился с прояснившихся небес.

И многое при свете костерка
Я разглядел в туманных очертаньях…
Меня ласкала мамина рука,
Отцовский взгляд - и тихий, и печальный.

« Все это – я», - мне Север прошептал,
дыханьем легким щек моих касаясь…
Я погружался в сон, словно в провал,
В бездонный омут, выплыть не пытаясь.

Я понимал: забвенья больше нет.
Да, есть уход. Но есть и возвращенье.
Мир соткан из великих превращений,
И жизни гимн – он все еще не спет.

Как глубоко и ровно дышит лес!
Вот – я, вот – Север, вдаль и вширь – Отчизна…
И если бы не призрак глобализма,
идущий к нам с косой наперевес…


***

Легкий холод.
Время года
Ближе к осени души.
Черно-белая свобода –
Пей ее. Стихи пиши.

Осень. Хруст.
Ледок под сердцем.
Строчка мудрая в дневник.
В лес уйти, на пень усесться.
Жить в плену древесных книг.

Крона дерева пустая
Бессловесна и темна.
Дни свои перелистаю:
Жизнь не мед,
Да жаль – одна.

Остается суд Господень,
Шорох крошки ледяной…
Тихо.
Зимы на подходе.
Поворот оси земной.

***
Не приглашаю в гости никого.
Я не хозяин в этой тихой роще.
Хотя мне здесь и дышится легко,
И о бессмертье думается проще.

Здесь нет нужды лить слезы по себе,
Печалиться об увяданьи плоти.
Да, было, - и по локти в серебре,
И даже по колени в позолоте!

Зато теперь – и эта тишина,
И нищета деревьев обнаженных
Меня хмелят без всякого вина.
Нет-нет, я обойдусь без приглашенных.

И как силки бессонный зверолов
По тайным тропам ставит на закате,
Так я сплетаю сеть своих стихов,
Пока дыханье мне не перехватит.

Послышатся тяжелые шаги,
И деготь тьмы прольется из-за тучи,
И хищно обнажит свои клыки
Страх перед чем-то древним и могучим.

Он здесь уже, хозяин этих мест,
И власть со мной делить он не намерен.
И я целую свой нательный крест,
В его владенья прикрываю двери.

И крадучись, по ржави октября,
Иду назад, на выстывшее пламя,
Где спит тревожно Родина моя,
Исколотая звездными шипами.

И позади отчетливо слышны
Стекающие в черную воронку
Стремительные струи тишины
И чей-то плач, пронзительный и тонкий.

ПУТЬ

…Когда же Творец пробудился
И вызрели слов янтари,
С небес тихий голос пролился,
Сказал мне:
«Иди и смотри…»

Спускаясь с высоких угоров,
Взбираясь по склонам холмов,
Я шел сквозь рассветные зори,
Сквозь горечь закатных дымов.

И чудилось: за перелеском –
То смех, то людей голоса.
И ясным лазоревым блеском
Мои наполнялись глаза.

Но вновь рассыпались виденья,
И, превозмогая испуг,
Тянули слепые деревни
Ко мне свою изгородь рук.

И так день за днем, ночь за ночью
На всем окаянном пути.
Надежда и вера – все в клочья,
Мечта умещалась в горсти.

Все дальше и дальше на север
Меня гнал скитальческий рок.
Остатки мечты я рассеял
На росстанях русских дорог.

И вот, утолив вечный голод
Скитаний, душевных разрух,
Пришел я в неведомый город.
Над городом – красный петух!

Впервые глаза наблюдали
Такой огнеперый закат,
Тяжелые медные дали,
Реки краснолобый накат.

Средь мрачных руин возносился
Телец золотой, и над ним
Расплавленный воздух змеился,
Клубился языческий дым.

Казалось, со дня Сотворенья
Тот проклятый город алкал
Разрухи, упадка и тленья…
Такой ли я город искал?!

Где пышность, где дивные виды,
Плеск улиц и шум городской?
Остался сверкающий идол –
Свидетель гордыни людской.

Последний безмолвный свидетель
Сиял – аж ломило в висках!
А молний горячие плети
Уже проросли в облаках.

Уже был исход предначертан,
И крест покаянный отлит.
Изжит и до капли исчерпан
Бесовской свободы лимит.

Уже черной кровью на злате
Пошли закипать пузыри…
И миру явился Создатель.
И пророкотало:
- Смотри!

И вихрь под Божией дланью
Сомкнул роковое кольцо.
И небо грозОвым дыханьем
Мое опалило лицо.

Очнулся.
Тягуче и плавно
Свет лился волной заревой.
Стоял я на площади главной
И в колокол бил вечевой.

С окрестных лесов, из оврагов,
Со всей святорусской земли
С почти неземною отвагой
Горбатые избы ползли.

Зов властный, могучий и древний
Их поднял. И видел я, как
Цеплялись за берег деревни,
Срастаясь, как пальцы в кулак.

И плавился звон колокольный,
Стекая вниз по куполам,
И ввысь возносился престольный,
Отстроенный заново храм.

***
Он загадан чуть дальше
Окаянных времен -
Этот маленький мальчик
Не закатан в бетон.

Он еще не расплющен
На асфальте ночном
Этим веком бегущим,
Обреченным на слом.

Не распят на решетках
Ледяных площадей
И не числится в сводках
Похоронных вестей.

Он еще не пришпилен
Рифмой к песне-строке.
Убаюканный штилем,
Вниз плывет по реке.

Этот маленький Беринг,
Открыватель миров,
Скоро выйдет на берег
Разрывных моих снов.

Где огонь девяностых
Плавит красный гранит
И слышны отголоски
поминальных молитв,

Где, уйдя от охоты,
У последней черты
Он меня спросит: - Кто ты?
И отвечу я: — Ты.

...Вот и семьдесят. Грозно
Молоточек стучит.
Прибиваются звезды
На небесный мой щит.

Мы вдвоем. Остывают
Угольки костерка.
С резвой чайкой играет
Молодая река.

Все вокруг голубое...
Утро пьет тишину.
Уплываем с тобою
В глубину, в вышину.

***