Как чудно: смотрит в мир Господь
Поэзия – это особый дар, необычное мировоззрение, миропонимание, мироощущение в котором прибывает человек созерцающий всё видимое и невидимое. Это путь уготованный не каждому. Святой преподобный Амвросий Оптинский в юношеские годы имел склонность к стихотворному ремеслу, но Господь Бог распорядился иначе, но в случае отца Дмитрия (Трибушного) мы видим единение священника и поэта по высшему промыслу. Представитель духовенства в литературе явление всегда притягательное, но настоящим поэтическим талантом обладают единицы, именно этим свойством и владеет отец Дмитрий (Трибушный). Его самобытные стихотворения читаются легко, они доступны каждому прочитавшему. Порой они представляют собой рифмованные отрывки проповедей, направленных на сотворение в сердцах людей среды веры, надежды, и любви.
Александр Орлов
***
Как чудно: смотрит в мир Господь
Из каждого лица.
Но трудно тем, кто принял плоть,
Быть богом до конца.
Легко растить в своей груди
Полынь-чертополох.
И трудно знать, что там внутри
Опять родился Бог.
* * *
Кто-то же должен
Принять эту тьму и тяжесть.
И Господь приходит за надеждой
к Иову:
«Может быть ты
Не потребуешь объяснений,
не будешь задавать вопросы,
принимая эту тьму и тяжесть –
Мою любовь?»
* * *
Всё объяснимо, ясно, просто
Сквозь воскресенье, сквозь стекло.
Кому натруженные звёзды
Оставили своё тепло?
Над заколдованным покоем
Кого-то ищет поздний свет.
А там, где соберутся двое,
Ни смерти, ни разлуки нет.
* * *
Над городом гуманитарный снег.
Патрульный ветер в подворотнях свищет.
Убежище — читает человек
На школе, превращённой в пепелище.
У всякой твари есть своя нора.
Сын человечий может жить в воронке.
Артиллеристы с самого утра
Друг другу посылают похоронки.
Ещё один обстрел — и Новый год.
Украсим ёлку льдом и стекловатой.
И Дед Мороз, наверное, придёт
На праздничные игры с автоматом.
***
Если бы вещи застигнуть врасплох,
Дерзкой открытости не испугаться.
В каждой былинке скрывается Бог,
Каждая ива торопится в святцы.
Спрятали Господа в звук звонари.
К Богу плывут облака-недотроги.
В этой истории, как ни смотри,
Всякая жизнь завершается Богом.
***
Быть смешно. Не быть – нелепо.
В королевстве беспредел.
И дежурные по небу
На прохожих сыплют мел.
Замело, укрыло мелом
Елки, палки и дома.
И теперь на свете белом
Беспредельность и зима.
Перелетные ресницы
Отказались улетать.
Мудрецам такое снится,
Что стихам не угадать.
Если верить режиссеру,
Живы будем – не помрем.
Улыбайся, бедный Йорик,
Сквозь унылый чернозем.
* * *
Звони, Донбасс обетованный,
На самый верх.
Пророки обещали манну,
А выпал снег.
Мужайся, город непорочный,
Где каждый дом
Проверен «градами» на прочность,
Крещён огнём.
На час открыли херувимы
Ворота в рай.
Гори, Донецк неопалимый,
И не сгорай.
* * *
На окраине сходят в ад.
Драмтеатр играет в сад.
На Текстильщике «смерч».
В соборе полиелей.
Привечает голодный «град»
Ополчение дошколят.
То, что нас убивает,
Делает нас сильней.
* * *
Темно и томно. Как положено.
В отчизне ночь.
А мы по облакам нескошенным
Уходим прочь.
В столицах затяжные праздники
Сплошной стеной.
А мы… О нас уже все сказано
Родной страной.
Она детей своих не балует
И не хранит.
Чужих отчизна запоздалая
Усыновит.
* * *
Ты взвешен. Тяжелее свет,
Прозрачный свет, листва резная.
Итак, тебя на свете нет.
Ты умер, сам того не зная.
Через тебя бежит авто,
Струится улица, льет дождик,
И смотрит сквозь твое ничто
На мокрую сирень художник.
Ты найден легким, как всегда.
И где‐то близко под тобою
Горит, горит твоя звезда
Еще не света, но покоя.
* * *
По улице сентябрь водили.
Желтели клены напоказ.
А нас чему‐нибудь учили,
И боги плакали о нас.
«Из искры возгорится пламя» —
Еще молилась детвора.
Не знал Ильич, что вместе с нами
Уйдет со школьного двора.
Разбился Цой. Горела Троя.
И боги думали всерьез.
Что мы — последние герои
Страны, летящей под откос.
* * *
— Всем, с кого спросится, дано, —
Твердишь, как иностранец, нехристь
Луне в открытое окно.
Она молчит. Ей интересно.
Шумит по‐прежнему камыш.
Деревья неизбежно гнутся.
И все, о чем сейчас не спишь,
Тебе преподнесли на блюдце.
Не ты планировал закат,
Гнал мышь из горницы в подполье,
Не ты созвал чемпионат
Футбольный, Иов малохольный.
Бывает, ночью выйдешь в сад,
От дум дневных совсем невесел,
Глядишь, созвездия висят,
Другой их для тебя повесил.
Не спит ответственный за свет
Знакомый ангел участковый,
А ты опять вернул билет
И ждешь, когда предложат новый.
* * *
В славном королевстве Датском
Двадцать дней тому назад
Был замечен ангел в штатском,
Белый, словно рафинад.
Выше крыши, выше смерти
Над каштанами кружил.
Облетал автобус сверху,
А не сзади обходил.
Он отстал от эскадрильи,
Чтоб общаться напрямик,
Но датчане позабыли
Древнеангельский язык.
* * *
Хотел бы написать, как Бах,
Чтобы услышал Бог.
Не просто ветром в деревах
Или узлом дорог.
Не сном, не духом, не огнем,
Не декабрем седым.
Не тем, что вне, не тем, что в Нем,
А просто Им Одним.
