Кто в том виновен? Атом? Вирус ли?

7 октября 2020

Кто в том виновен? Атом? Вирус ли?

Не странно ли, что один из лучших поэтов страны – художник? Нет, не странно. У нас вообще с поэзией творятся такие странные вещи, что лучше о них в другой раз. А вот о Екатерине Монастырской – сейчас, и немедленно. Богатство её слога явилось будто бы от Золотого века, и, может быть, не только русской поэзии, но европейской, давно его пережившей.

Собственно, поэт и должен быть посланцем именно Золотого века – исступлённо тщательным, жадным к каждому оттенку, безмерно восхищённым бытием. Такова Екатерина, множество лет выращивавшая свой слог, и лишь несколько лет назад решившаяся на небольшой сборник избранного посреди неустанного художества – реставрации старинных русских храмов, обучения групп желающих научиться живописи…

Но – к слогу: он цветёт. Он неустанен, потому что сама психика художника среди разочарованных гуманитариев слога вечно бодрствует, и тем опережает их в силе любви к Сущему.

Когда же поэту воздадут должное за такую любовь? Но разве не воздаётся человеку за любовь – любовью? Воздаётся. И стихами – тоже. То, что они есть, то, что не оставляют, и есть воздаяние. А о прочем смешно и думать: не истинное, не настоящее. Но мы же не в игрушки пришли играть в этот мир? Конечно же, нет.

И потому – всё всерьёз.

Сергей Арутюнов

Θάλασσα *

С берега море - отрада глазу:

Ходит барашками - как по маслу,

гулит, агукает, сонно гладит

Гальку - катает - младенец в люльке -

Слюни пускает, блажит, глотает

Соль - пузырит, Посейдон-прапрадед

Шепчет и хлюпает - всплески, взбульки -

сонно баюкает слабым бризом

В чаше, лежащей до горизонта,

И восходящее - сизым низом,

И нисходящее - пены взгонка -

По волноломам валы листая,

Мило все то, что вижу с лица я,

С нежностью пляжника и туриста.

Зеленью светлой волна искриста.

Непроницаемой смолью грозно

Дышит ночная - таласса - еле

Всхрапывая - как больной в постели,

Грузно ворочаясь - смертоносно

И выворачиваясь изнанкой.

Словно изгнанник в стране незнамой

Я перед ней - не песчинка даже

Величиною несчётно тонкой

перед живой ненасытной кромкой.

Что там - пред ней при любом тоннаже

Лайнер ли, крейсер ли - так, бумажный

Хрупкий кораблик - возьми и скомкай.

Чуешь чешуйтая возня там

Чутких чудовищ в аду разъятом.

И паруса надувая штор, нам

В окна гостиницы дышит штормом,

И в ресторанах - а дальше - хрен-то

Вдруг оборвется Torna a Surriento,

И побегут, побросав посуду

Официанты, покуда всюду

тысячекратно сциллой-харибдой

Пасти ревущие грянут бурю.

Уши заткну и глаза зажмурю

И, запечатав уста молитвой,

Дабы разбойники обрели твой

Рай, опущусь на колени, зная:

Как до Китая от нас до рая,

Если босыми путём кремнистым

Не понимая, где верх, где низ там,

Словно в пучине - без дна, двоякой -

Кто бросит камень в неё, кто якорь.

Ты как спасенье аквалангисту

Шепчешь надежду-асталависту

И просквозишь в марианской яме

Над затонувшими кораблями.

*море по-гречески

***

Над Берлином прохладен и сладок закат -

Словно дынная долька на льду,

Раздающий себя до конца и за так -

Я прекрасней ищу – не найду.

В довоенных, похожих на дзоты, домах,

Иссечённых дождём пулевым,

Экономные лампочки брезжут впотьмах,

Осветив нажитое живым.

Из-под рапсовой жёлтой весёлой пыльцы,

Словно каждый поныне казним,

По весне меж стеблей шелестят мертвецы

Пеплом горестным, нежно-сквозным.

Настоящее, память о них изничтожь,

Языком, как корова, слизав.

Над Вестфалией свет, над Саксонией дождь,

Над Германией небо в слезах.

И за старое – тьме их глазниц вопреки,

Позвонков их и рёбер обочь.

И шагают по сизым холмам ветряки,

Словно белые призраки - в ночь.

Баллада о проходе на Северо-Запад

(Мрак и Ужас)

Всяк сверчок знает свой шесток -

что бог послал то и ест -

Запад есть Запад, Восток есть Восток -

Им не сдвинуться с мест.

Вспарывай килем морскую грудь,

гремучих валов ездок:

на северо-запад от Гринхайта путь

ведёт на Дальний Восток.

Возьмем - по праву - Британия, правь -

сокровища всех голконд -

В строю, верхом ли, ползком ли, вплавь -

Курсом за горизонт.

Да будет взрезан полярный восход

углами чаячьих крыл:

смотри - вон там - впереди - проход -

блажен, кто его открыл.

Два корабля рвутся вперёд

по имени Ужас и Мрак.

Но ни капитан, ни Господь не сберёг

стиснутый льдами барк.

В ночи переливчато-искряной

растакой переплёт -

вокруг сплошной неприступной стеной

вздыблен паковый лёд -

Казалось - ещё немного, вот-вот -

рвануть из последних сил.

Был с главной мачты виден проход -

но кто-то его закрыл.

А сверху валит - сойти с ума -

нетающий сахарин.

За ним Чукотка и Колыма

Камчатка и Сахалин -

алмазы, золото, меха,

кишащий в реках лосось.

а ночь настолько кругом тиха -

что слышно - земная ось

срипит -

и далее - подсчитай

выгоду - велика -

Чосон, Япония и Китай -

опиум, чай, шелка.

Трещит, уставясь носом в проход

сдавленный льдами барк -

и капитан предпринял поход

на рыбную реку Бак.

Какое открытие - мир жесток -

кушай чего дадут.

Запад есть Запад, Восток есть Восток

и с мест они не сойдут.

Товарища, Джонни, перцем приправь,

срезая мясо с кости.

Морями-волнами, Британия, правь.

Дженни, прощай, прости!

В нескольких милях от них проход,

Но их уже не спасти:

Коварные духи здешних широт

сожмут экипаж в горсти

безжалостной неумолимой рукой -

каждого из бедолаг -

их души в айсбергах упокой,

Канадский архипелаг,

когда цветные ленты высот

высветят сумрак могил.

Но если б они открыли проход,

Господь бы его закрыл.

23 февраля 2019

Подземка

Первый шаг - и в путь - ступить осмелься вам -

далеко пойдешь -

из туннеля - озареньем рельсовым,

шарканьем подошв -

так и в гости к Богу да и рад бы с чем -

пусто за душой.

Ты, куда б ни шёл, шагаешь кладбищем

по Москве большой -

в ней, поди, от Марьино до Ховрино

не по воле злой -

всё, как есть - везде костьми удобрено

мол, культурный слой -

карстовый её - провалы дыры той -

рек-ручьёв жильё -

дивный Ирий, комсомолом вырытый

в чревесах её -

Витражи, да мраморы, да стенопись -

Под московским дном

наши жизнь и смерть любовь и ненависть

оптоволокном -

подключён к ней широкополосно - Сам -

гранью грань деля -

многослойным, чуть гудящим космосом -

под ногой земля.

Коммунарка, Косино-Жулебино,

говорю, свезло.

под землёй как в самом верхнем небе, но

людно и светло.

И, как в хмари тучевой - прогалина,

улыбнётся славно, чуть хитро

молодой, похожий на Гагарина

машинист метро.

3 ноября 2019

Баллада о лучшем друге

Чем отчаянней и дерзей - тем лучше - закон таков -

крепко в объятьях сжимай друзей, но ближе держи врагов -

и - к изумленью бумагомарак опытный политрук

знает - матёрый, упорный враг - надёжней, чем лучший друг.

Промежду фишек, среди ферзей, знай - удел дураков -

у самого сердца держать друзей, и где подальше - врагов -

и в крепости опытом ран и годин когорта в одно слита -

но найдётся - как минимум, кто-то один, кто отворит ворота.

Заговора зачинщик тираноборством крут -

и цезарь - чик - и зачищен, соврать не позволит Брут.

Такая - судьбина злая - дружеский тет-а-тет -

спросите о том Николая, двор, генералитет.

И кто, скажи мне, провидел? Грядущее нам темно -

и тот - неважный правитель, кто выйдет на станции дно -

И спорить будет излишним - не возразить никак,

что лучше таких вот ближних старый и добрый враг.

Плату за кровь - не бывает мерзей - в раскаяньи хвать и тикать -

таких бы в аду да в музей-колизей глотки друг другу рвать.

Но там - под покровом безмерной тьмы, в озере ледяном

в вечность без края вмёрзем и мы, и, видимо - поделом.

Делим трапезу с другом благим - без страха едим и пьём -

но - свят - не Иуда - палач Лонгин, пронзивший Христа копьём, -

и - словно уксусу дали испить - с желчью - полную кадь:

«враг способен тебя убить, но не способен предать».

Каин и Авель, Ромул и Рем, Амнон и Авессалом -

Братоубийцам числа не вем - и судим задним числом:

Коварный враг и неверный друг лучше, чем кровный брат.

А про отцов и детей - зверюг найдёшь, что и сам не рад.

Окаянное, как Святополк родство - не сочтёшь голгоф.

Скажи, человек человеку волк? - Такого нет у волков.

Короче - кино и немцы - такие враги, итить.

Но в мире не хватит пемзы, чтоб руки любимых отмыть…

Да только - ба! Погляди же! - мы здесь, так сказать, одни -

есть некто намного ближе друзей и кровной родни:

тебе - сколько раз распяли - скажи, на позор и казнь

ты вёл - сто раз - не себя ли, чтоб мясом кровавым пасть?

Себе ль, угодливо горбясь, цикуту цедил в бокал,

и с края обрыва в пропасть не сам ли себя толкал?

Мысли сквозь сито сомненья просей, сладких не слушай врак -

ясно - вернее милых, друзей непримиримый враг -

да только - вот и вся недолга - не конкурент и не зам,

нет на свете коварней врага, опаснее, чем ты сам.

Ни за понюх табаку губя, видя на полшага -

Заповедь - «как самого себя» - равно - «возлюби врага».

Из-за кулис прослушав на прогон лучшей из пантомим -

будь как с самым худшим врагом ближе с собой самим.

29 июля 2019

Облачное хранилище

Ветер гуляет ветвями ольховыми,

Тихо привольно душе.

Те, кто лежат на Хованском похованы,

Боли не имут уже -

Не говори мне про рай и чистилище,

Кущи ли, море огня.

Всем - осиянное светохранилище -

Купол Воскресного дня;

Мне ль им пенять, что-де храмы курочили?

Да не осудит меня

Нищая духом, простая рабочая

Сердцем святая родня.

Ты, кем ни стал бы, что б ни учинил ещё -

Помни о том сорванце:

Школьные фото в бездонном хранилище,

В облачном синем ларце;

Мы, отучившись, никак не отучимся,

Хоть и осталось - на треть.

В небо умчимся, грозою отучимся

Вспышкой летучей гореть,

Чтобы слепящей разрядами бездною

Переполняли края

Громы небесные, капли отвесные -

Вешняя радость моя.

Памяти стало в обрез, да и надо бы

Место расчистить житью:

Все мои надобы, жалобы адовы

В облако что-ли залью? -

Верхнее-дальнее, может обратно мне

Кто-нибудь смайлик пришлёт,

Лайнером чёрным рисуя на ватмане

Белого лайнера взлёт.

1 июня 2018

КАРАНТИННАЯ ПОЭМА

***

Я в комнате. Меня застал врасплох

Каких-то смутных чувств переполох -

Полозьями по снегу - в отдаленьи -

Из глубины, откуда-то со дна

Испорченной мембраной вполпьяна

Твердило что-то, только было лень, и

Ненужных чисел ряд меня томил -

неузнаваем, тягостно-немил,

Меня от ненавидел осторожно:

Так дышит о начальстве мелкий клерк

В конторе, где столбцы - то вниз, то вверх -

Уткнуться в них, не видеть этих рож, но

Я в комнате, и комната моя

Углы имеет, что твои моря,

И мир вмещала б по закону счастья

Паскаля, Лао-Цзы, но всё равно

Упрётся взор в забитое окно,

Зашоренное ставнями. Стучаться

Не надо в них. Открыта дверь. войди.

Здесь пусто. Мрак и плесень впереди.

И спать пора. И очи никнут долу.

Здесь никому нет места. Даже мне.

Молчит звезда в задраенном окне

И ждёт кровать, привинченная к полу.

2004

***

В дальный сундук отложив желанья -

Милые пустяки,

Плачь о Милане, душа-меланья,

Жалостью истеки.

Шоппинг, угар нефтяных гулянок,

Аж кокаин из глаз,

И посиделки поэтов пьяных

Что твой Лукулл от нас.

Лень рифмовать - не сыскать пропажи,

Два часа запоров.

Выйти? - а там невозможно даже

Вышагнуть за порог.

Ну же, зевай, накрути тефтели,

Тяпни винишка, да…

Помнится, вы перемен хотели,

Милые господа?

Вот в воздастся теперь по вере

каждому. Нет уж, на….

Встречь нам история входит в двери -

Как же она душна,

Как же скучна - в светло-сером чём-то

Рыхлая мутотень.

Майся - сквозь рамы до боли в печёнках

Пей контрабандный день.

Спрячься ждуном за надёжным тыном

теле-вайфай утех.

Чьи-то надежды, чьи-то мечты нам

Боком выходят, эх…

Чешут седые гривы черёмух

Майские холода.

так, от последних снегов чернёных

Эта пошла байда:

Там у них форс-гиньоль, говорю вам,

Там у них фарс-мажор.

По интернетам пощёлкай клювом,

Выйди в ночной дожор,

Сном забывайся, тупым и сытым,

тем, что не мил очам.

Снова томись ерундовым бытом,

парься по мелочам.

Или - до одури рыхлым телом

Утро проодеяль.

Как же достал, как же надоел он

Весь этот мундиаль.

Осоловев, перетрём о вечном -

Про четырёх коней.

В двери история входит встречь нам.

Кто там, скажи, за ней?

Волю её мы испьём, исполним,

Помня про дни былы,

Перемигнувшись лучом исподним -

Небом из-под полы.

апрель-май 2020

Баллада о конце света

Смотри, над обесточенными ЛЭП

Завис покстапокалипсис. Нелеп

вседарвиновских премий победитель,

(«Воистину насталъ конецъ временъ»).

О, помнится, ты жаждал перемен?

Теперь, Мон шер, обратно не хотите ль?

Конец времён воистину настал -

вседарвиновских премий пьедестал

воздвигнут над руинами в тумане -

и ты на первом месте, дурачок,

чьё мнение особое (молчок)

Вершит судьбу миров - раз нет ума. Не

пытайся вспомнить - в пятничном чаду

«остановите землю, я сойду»

кричал - и вот - ура! Скажи на милость -

Воистину настал конец времён -

и целый мир в итоге обнулён,

и всё, что было в нём - остановилось.

Нет больше ни границ, ни паспортов.

И в облаках не слышен рёв бортов,