Напрасно считают патриотическое чувство чем-то «слишком личным», недостойным высокой поэзии. Оно, естественно, разнится для каждого, кто преисполнен жажды высказать любовь к Отечеству, но некоторым чрезвычайно смущённым им в стихах стоит заглянуть в себя поглубже – а не стесняется ли в глубине души такой смущённый ценитель своего Отечества, не мнит ли его второсортным по сравнению с другими отечествами? Если так, то не внушили ли этому человеку стыд и смущение извне, не заставили ли его стать беспрекословным рабом эмоции, не имеющей права на существование после неслыханных жертв, принесённым нашим народом всему миру?
В стихотворениях Оксаны Москаленко (Пушкино) чувство любви не просто на поверхности – оно вообще не подразумевает никаких иных толкований, скрытых подтекстов, тщательно укрываемых саркастических смыслов. Что в сердце, то и на языке. Эстеты отведут глаза – как же без подтекстов? А так. Без них. Не всему в звонкости языка, его точности и особенно его прямоте они положены.
Открытость и прямота – тот самый дар, на который господами эстетами наложено самое глухое проклятие: они больше всего боятся, что языковая власть бесконечных умолчаний перетечёт в одно прекрасное утро к тем, кто привык бросаться в поэзию, как в горный поток, и упиваться ею не как эзоповыми извивами, но как боевой песней, зовущей жить, а не дряхлеть.
Пришло, кажется, время вчитаться в ничего не таящих, подразумевающих одно и только одно – любовь к Родине и ко Христу
Сергей Арутюнов
ВАСИЛЬКОВАЯ РУСЬ
Васильки – отражение Неба,
Васильково-любимая Русь.
Мы – потомки Бориса и Глеба,
Страстотерпцам я кротким молюсь!
Не впервой мир держать православным.
Над Россией – молитвенный щит.
И, подобно князьям богонравным,
Русский воин за веру стоит.
Соберу васильки и ромашки.
У иконы поставлю букет.
И молюсь я за друга в тельняшке
И его васильковый берет.
СЕРËГА
Моему другу, боевому лейтенанту Сергею Лобанову
Друг, вернувшийся с фронта на несколько дней,
Рассказал мне, как с украми бились:
«Если ты на войне, то врага не жалей,
К пленным мы ж, как к своим, относились.
Знаем мы наизусть девяностый псалом,
И совсем отказались от мата,
Каждый чувствовал Бога, и знал – рядом Он,
И собой прикрывает солдата.
Мы не кланялись смерти, но знали мы смерть.
Подвести лишь друг друга боялись.
Обретали пред Господом мëртвые твердь
И для Вечности снова рождались».
И молчали мы каждый о чëм-то своëм,
Он курил, я вздыхала тихонько.
Он вернëтся на фронт молодым стариком.
Я дарю на прощанье иконку.
За тебя я земные поклоны кладу,
Поминая всех воинов в храме.
Знаю, ты под защитой на фронте в аду,
И горит свет Господень над нами.
СЫНОЧЕК
Всем матерям, проводившим своих сыновей на войну
Провожаю тебя на войну,
Я не знала, что это случится.
И тебе на прощанье шепну,
Что я буду отныне молиться –
Не как раньше, – слова на бегу, –
А молитвой с душой обнажëнной.
По-другому я жить не смогу –
В полночь снова встаю на поклоны.
Я боюсь, мой сыночек, боюсь,
Опасаюсь я даже бояться.
Но тебе говорю: «Я горжусь!»
И ты, знаю, не сможешь остаться.
Потому что растила тебя
Я, как воина и как мужчину.
И поэтому плачу, любя,
Материнское горе отринув.
МОЛИТВА О МУЖЕ
Меня ты не обманывал ни разу –
И огорошил сразу напрямик:
«С женой не обсуждаются приказы,
Военный перед Родиной – должник.
Я улетаю завтра на рассвете –
Уже собрал походный вещмешок.
Ты для меня – одна на белом свете,
И нам с тобой во всём поможет Бог!»
Я верю провиденью или чуду –
И будет безопасен твой полёт.
Любимый, день и ночь молиться буду. –
Молитва на войне тебя спасёт.
Я буду ждать наперекор ненастью,
И за тебя я Господа молю,
Чтоб вместе быть и в горести, и в счастье,
И видит Бог, как я тебя люблю!
ПИСЬМО НА ФРОНТ
Моим друзьям Виктории Б. и Сергею Л.
Я вышиваю крестиком покой,
Подсолнухи и небо голубое.
Пока ты бьёшься на передовой,
Я вышиваю мир, где мы с тобою.
Где жив твой друг, где рана не кровит,
Где храм звенит в молитве тишиною.
Я крестиками, как бронёй любви,
Тебя в бою заботливо укрою.
И каждый крест – молитва, слëзы, свет,
Я за тобой в бою иду по следу.
И знаю, что тебя роднее нет.
Я крестиками вышила Победу.
РУССКИЙ КРЕСТ
В окно глядит кровавая Луна,
Как будто дьявол сам мне смотрит в душу.
Куда ни глянь – кругом идёт война.
И чей-то дом, и чей-то мир разрушен.
Отверста бездна, мир – сплошная боль,
И ненависть – сочащаяся рана.
И закипает праведников кровь.
И раздаётся рык Левиафана.
И души мëртвых вопиют к живым.
А кто живой, тот молится о смерти.
И стал отец вдруг мертвенно-седым.
А в преисподней радуются черти.
"Сынок, скажи, когда ты повзрослел?
Когда решил, что Русь за мир в ответе?
И с малых лет отчаян был и смел,
Ушёл на фронт ты в голубом берете.
Не ты ли с Богом Крест голгофский нёс?
И как тебя отныне именуют?
Победу нашу освятит Христос,
И правда, и любовь восторжествуют!"
В ДОЗОРЕ
Нет, не умрёт моя Россия,
Страну не тронет смертный тлен.
И будет вновь державой сильной,
Не дрогнет крепь Кремлёвских стен!
В дозоре против святотатства,
Я под защитою креста.
И я, крестясь, вступаю в братство –
В святое воинство Христа.
ЦАРЮ-СТРАСТОТЕРПЦУ НИКОЛАЮ
Нельзя Россию уничтожить,
Растлить и по миру пустить,
Но за грехи нам кары Божьей
Пришлось заслуженно вкусить.
Моя страна-цареубийца!
Ну, где ж твой покаянный плач?
Кровавая расправа снится?
Покайся же, народ-палач!
Но искупительную чашу
До дна испил державный Царь –
Себя он за Россию нашу
Принёс на жертвенный Алтарь.
И Царский Скипетр с Державой
Ты, Богородица, взяла,
Своей десницей величавой
На Русь набросив покрова.
С Россией Бог. И Он всесилен.
Прости своих заблудших чад!
Верни Царя! Спаси Россию!
Дай нам войти в Небесный Град!
Я СПРЯДУ ТЕБЕ СЧАСТЬЕ
Я спряду тебе счастье в лучах серебристых –
На простой синей прялке, где время – кудель.
Перед Господом Богом и ликом Пречистой
Я молитву творю. За окошком – метель...
Прялка тихо поёт – о судьбе предвещает –
И со мною ведёт непростой разговор.
А любовь моя светлая только крепчает
И вплетается нить в неизбывный узор.
Я спряду тебе счастье. Оно – разноцветно –
Будто радуга – летом и солнце – зимой,
В моём сердце любовь озаряется Светом,
И с тобой мы едины в Любви неземной.
МОЙ БЕЗ ВЕСТИ ПРОПАВШИЙ ДЕД
Посвящается моему деду
Вениамину Акимовичу Степанову
Он был ещё жив, но войною распятый,
Лежал на разорванной в клочья земле,
И смертью своей приближал сорок пятый, –
Стал Воином Света в чудовищной мгле.
Слеза, как предвестник несчастья, скатилась,
Но молятся дома, – родные не спят.
И Вечность в застывших глазах отразилась,
О, где же ты без вести сгинул, солдат?..
В Смоленской земле, без креста, без могилы,
Родился для Вечности юный мой дед…
Любовь побеждает бесовские силы,
Все живы для Господа, – и смерти нет!
Молюсь Богородице в храме Смоленском
За деда и воинов, павших в бою.
Мой дед перед Господом в Царстве Небесном
Несёт свою службу в бессмертном строю.
СВЯТОЙ ПРЕПОДОБНОМУЧЕНИЦЕ ВЕЛИКОЙ КНЯГИНЕ ЕЛИСАВЕТЕ ФЕОДОРОВНЕ
Ангел, сброшенный в шахту, – ты не ведала злости.
Ты страдала от боли, закусив губы в кровь...
Херувимскую пела. Переломаны кости,
Но во взоре угасшем воссияла Любовь.
Озарённая светом и в парче золотистой
Возвратилась в Обитель, где заждался Отец.
Перед Богом предстала непорочной и чистой.
И душа убиенной там стяжала венец.
Монастырь Гефсиманский. Запах мёда с жасмином –
И к мощам притекает православный народ.
Предстоит перед Богом он в моленье едином,
И покровом молитвы – голубой небосвод.
Ты для нас – утешенье, мати Елисавета.
Ты – душевная радость и духовный родник.
Ты – источник Любви, – негасимый луч света.
И мучительный путь твой перед Богом велик!
ПРАВОСЛАВИЕ ИЛИ СМЕРТЬ!
Нет! Я не женщина теперь! –
Во всеоружии Креста,
Я не боюсь земных потерь!
Я славлю воинство Христа!
И вот, как греческий монах,
Пишу на чёрном золотым.
И, растворив себя в Псалмах,
Я славу воспою Святым.
Да! – «Православие иль смерть!» –
На флаге кровью начертать.
Мне легче будет умереть,
Чем Православие предать!
ПАСХА
Весь мир в молчанье погружён,
В душе темно, лишь пламя свечки...
Стоим тихонько на крылечке
И ждём, когда воскреснет Он!
Пока что запечатан храм,
И храм, как гроб... И мы в смятенье...
Свершилось чудо Воскресенья!
И вот Господь вернулся к нам!
Звон колокольный, крестный ход!
«Христос воскресе!» – ликование!
И Богу – всякое дыханье
Хвалу и славу воздаёт!
ПРОБУЖДЕНИЕ
В седой полыни дремлют облака,
Туманом обрамлён спросонья лес,
В кофейном поле – крынка молока,
Разлитая до краешка Небес.
Я босиком задумчиво бреду,
Вдыхаю пряный запах горьких трав.
Сорву душицу, мяту, череду,
Букет цветов целительных собрав.
В тумане млечно-вязком утону,
Росой умоюсь в омуте зари.
Но вмиг я сброшу дрёмы пелену! –
Меня зовут к молитве звонари.
И я спешу под сень монастыря,
Там тишина, неяркий свет лампад,
И у дверей святого алтаря
Меня пронзит небесно-светлый взгляд.
Листаю с именами помянник –
Ах, сколько ж слёз за годы утекло...
За каждым из имён – Господень лик...
Болящим сердцем чувствую тепло.
ОТРАЖЕНИЕ
Солнце отражается в чистых водах, а небо – в чистом сердце.
Святитель Николай (Велимирович)
Солнце укатилось с небосвода,
Соскользнув в морскую глубину.
Я смотрю на Небо через воду,
Понимая, что в грехах тону.
И с обрыва в омут я срываюсь,
И душою пламенной мечусь,
Но в грехах содеянных раскаюсь,
А иначе просто задохнусь.
В чистом сердце Небо отразилось,
Плачу... как разбойник на кресте...
И душа моя преобразилась,
Я нашла спасение в Христе.
