Почему Господь разлучает любящих? За тем ли, что бы оставшийся возгорелся горем и излучал свет за двоих? Всё тайна, когда речь идёт о Промысле.
А было так: жили-были на земле юноша и девушка, Константин и Анна, учились в Литературном институте, и, светло полюбив друг друга, основали в Саранске прекрасный литературный журнал «Странник», выпускали книги, написанные словно бы одной рукой, для которой пришлось выдумать отдельное имя.
Несколько лет назад той девушки не стало, и юноша никогда не перестанет чувствовать её рядом. И дело не в тридцати годах, а в том, что свет и вправду был ослепительным. Любовь всегда светла. И свет – будет. Он уже есть. Раз возгоревшийся, не прекратится.
Перед вами – стихи Константина Смородина.
Сергей Арутюнов
***
Утро. Аквариум комнаты.
Окна не занавешены.
Тёмное небо на западе,
светлое – за скворешнею.
Солнце восходит звонкое
в небо холодное, белое,
словно гусли старинные,
лучи, растекаясь, звенят.
Свет малиновый и абрикосовый
льётся песней по улицам,
стынет в морозном воздухе,
искрится в просыпанном инее,
тонет в сугробах бархатных...
Утро. Аквариум комнаты.
Трудно понять – проснулся ли?
1984
***
Пожить в белой хате, пожить в чистом поле,
где звёзды на небе так близко всегда,
где ветер просвищет, промчится на воле –
куда девать силы бедняге, куда?
Пожить в белой хате, пожить в чистом поле,
где летом жжёт солнце, морозы – зимой,
где столько таится в простой твоей доле,
где тын, точно гребень в макушке земной!...
1985, г. Черкассы
Из «Крымского цикла»
1
Спокойно ласковое море,
молочно-синяя вода.
И на гряде, и на предгорье
заката тихая страда.
Как одиноко в мире этом
столь непонятной красоты,
где Крым перед тобой отсветом
иной любви, иной мечты.
Где Крым перед тобой дельфином,
тем, что покажет на волне
свою серебряную спину
и снова канет в глубине.
1986
5.
Тогда казалось странным это мне –
за ясным и спокойным очертаньем
какое-то далёкое, вполне
далёкое мерцание страданья.
Как будто, выйдя утром на причал,
заметишь, что вчера не замечал,
предвестье непогоды в глади нежной –
скопление медуз у побережья.
Что призраки из льда или стекла,
кто синей опоясан окаёмкой,
они спешат вобрать в себя тепла,
как в лампу свет,
чтоб дальше жить в потёмках.
1991
6.
Гляжу на россыпи вечерних самоцветов
и вспоминаются авангардисты:
Малевич, его бабы со снопами,
Красный квадрат, в котором мрак рубина,
ну, а рубины – это кровь богов
в песке у Ганга. Там и только там.
А в бабах явная декоративность.
Да что Малевич, и Кандинский, и Филонов?
От них до примитива шаг один,
или точнее – до примитивистов шаг.
Шагал иль Пиросмани...
Шагал шагал по пирсу с мани-мани,
а Пиросмани шаг – и снова – ал –
всего лишь радио врывается чужое.
Так что же?
На метле иль на ветле
и где-то над домами, под звездами,
то в лунном холоде, то в солнечном тепле.
Как мушка в янтаре иль жилка в сердолике?
От сердца – сердолик, янтарь же – от слезы.
Какие блики отблески ещё светло
дорожка лунная уводит в море.
Что это значит, как вы думаете – что:
смарагд, пироп и лал?
А дальше – Коктебель.
Край камешков, обломков Карадага
и каре-рыже-золотых холмов.
Край плавных линий от примитивистов,
и правильных мазков авангардистов
до передвижников
и...
1993
***
Какой же русский не любит быстрой езды?
Н.Гоголь
Снег, сметаемый ветром с крыши,
растворяясь за окном,
подступающий мрак колышет
и покачивает дом.
И срывается в миг какой-то
в белый сумрак ушедшего дня
дом увязшей в сугробах тройкой,
колокольчиками звеня.
Да, какой же не любит русский
разудалой, лихой езды
то широким путём, то узким?!
Далеко ли так до беды?
Долго ли снежной мгле в объятья
угодить – и ищи-свищи...
Кто же песню за нас споёт, братья,
как в степи замерзает ямщик?
1986
***
Голуби льнут, тянутся к нам, добрые будто знакомые.
А может, это они и есть, только одежды новые?
Сизые крылья, красные лапки, клювы короткие...
Сияют зрачки в золотых ободках пустые и кроткие.
Наши отцы под облака птиц поднимали стаями.
Голуби те, те времена на небесах растаяли.
Всё же нет-нет средь сизарей белый чужак встретится.
Тот же полёт, тот же вираж! Даже не верится.
И сквозь перо на высоте солнечный луч теплится!..
Те времена, голуби те... Даже не верится...
1987
Майли-Сай
Поливальная машина гонит пыль перед собой.
Город спит. А гор вершины начинают голубеть.
Слышно, как стучит камнями быстротечная река.
У реки, под кипарисом, на скамейке мы сидим.
- Знаешь, воды этой речки бесконечно холодны?..
- Знаю, я вчера купался, лишь приехал в город ваш...
- Знаешь, воды этой речки из растаявших снегов?..
- Знаю, я вчера увидел, как на дне блестит форель...
Свет зажгли в ближайшей сакле – дым над крышей потянулся.
Самолёт в прозрачной бездне надвое разрезал день.
Солнце встало где-то сбоку, проводить луну успело.
Пел сверчок. Стучали камни. Поливала пыль машина.
Юность! Право, как случайны наши встречи и прощанья,
как обманчиво невинны первые слова признаний.
В душных комнатах далёких, в полые часы бессонниц,
вспоминается внезапно (только верно иль неверно?)
прошлое. И вот недавно вспомнился мне Майли-Сай:
поливальная машина гонит пыль перед собой,
город спит, а гор вершины начинают голубеть;
свиристит сверчок, и камни перекатывает речка –
Майли-су. На горизонте, в призрачной рассветной дымке,
запрокинутое в небо старое лицо скалы...
1988
Золотые шары
От немыслимой, дикой, нездешней жары,
позабыв свои сроки,
расцвели, разбрелись золотые шары,
утопая в пыли у дороги.
Я б, наверно, внимания не обратил
на чалмы золотые,
если б ночью случайно здесь не проходил,
не увидел вокруг разлитые,
среди серых, зелёных и синих тонов,
не теряясь в их гуще,
сонмы жёлтых, дневных, неостывших цветов,
над землёю плывущих...
1988
***
О Русь! О свет моих очей!
О Родина! Твой ветер всех горчей.
Твои дома, теряясь средь равнин,
хранят обычаи седых годин.
Твои снега настолько глубоки,
что в них увязли все твои враги.
Твоей судьбы высокая звезда
зовёт вдали неведомо куда..
1988
***
Перестройка, перестройка!..
Здесь гулянка, там попойка.
Эх, промчалась птица-тройка,
колокольчик не звенит.
Хочешь выйти на дорогу,
ждёшь: пустыня внемлет Богу
и звезда с звездою говорит?
А на деле-то – чумазые,
бородёнки в серебре,
налетели бесы разные,
словно листья в октябре.
Не ускачешь и на розовом,
белом, в яблоках коне.
И боярыня Морозова
с двоеперстием в огне!...
1990
***
Этот белый, почти что сизый
бок стены саманной –
будто стекает с карниза
светлый ручей тумана.
Золотая ненька Украина,
растрепалась ты на ветрище,
и стоишь, замерла у тына,
за которым видно кладбище.
А тропинка бежит, петляя,
между звёздами и крестами.
Так тревожно от птичьего грая –
то не птицы прощаются с нами.
Золотая ненька Украина,
почему ж ты у тына плачешь-то?
А-а, была лучше матери сыну,
да теперь оказалась мачехой.
1992
***
Господи, прости мои ошибки,
тяжкие и мелкие грехи, -
от не к месту вспыхнувшей улыбки
до приведшей к горю чепухи;
от желаний тёмных, пусть невольных,
до пустых и суетных затей,
от лихих иль сумрачных застолий
до любви истерзанной моей.
Тяжела грехи! Точно по пашне,
по весне, в один из тёплых дней,
я бреду через сугроб вчерашний,
а идти труднее и трудней.
1995
Деревенька
Здесь, у старого пруда,
жизнь недвижна, как вода.
Бьют ключи в его глубинах,
рыба шастает по дну.
Рыбари, согнувши спины,
ловят рыбу на уду:
раз – серебряный карась,
два – серебряный карась,
третий – окунь полосатый,
а за ним пескарь усатый...
- Как улов сегодня?
- Ась?..
Тише, рыбу распугашь!..
Здесь, у старого пруда,
жизнь прозрачна, как вода.
Вот бельё полощет баба,
простынь льдиною в руках, -
и плывёт ее корабль
в этих тесных берегах.
Сколько льдин он расколол?
Тянет мальчик за подол:
- Мамка, я хочу домой!..
- Ты же дома, милый мой!..
Здесь, у старого пруда,
светлая, как день, вода.
«Хорошо в деревне летом...»
Дальше вспомнят, верно, все
про навоз и про штиблеты...
Так-то так, да не совсем!
Есть особые страницы
и особые дела:
не найдёшь здесь синей птицы,
ласточка гнездо свила...
1995
***
Всё, что есть у нас, ещё не наше,
Наше только то, что потеряли…
Г. Фролов
Наша прошлая жизнь превращается в легенды и мифы.
Что откроется в темноте после того, как зашло моё солнце?
Корабль памяти рано или поздно натолкнётся на рифы,
и неизвестно – кто из пассажиров спасётся.
И если быть до конца честным, мне от этого страшно:
всё дальше уходишь в прошлое ты от меня, дорогая.
А то, что душа твоя жива – верю, - и помнит меня даже.
Только смотришь ты сверху на жизнь по-другому,
потому что сама – другая.
Всё обнажилось до дна, и я пред тобой ничтожен,
любовь не слепит глаза, а озаряет сокрытое даже.
Напрасно сказал поэт, что прошлое – наше, Боже,
оно – Твоё, в Твоей воле, и Ты нас ведёшь дальше…
3-4 (в ночь). 1.13 г.
***
Счастье – это когда Господь
дарует взаимную любовь,
напоённую благодатью.
Счастье – это когда тебе хорошо
рядом с любимым человеком,
даже если вы молчите
и смотрите в разные стороны.
Счастье – это когда вы вместе,
взявшись за руки, идёте к Богу,
и отсвет Его любви на вас.
Счастье – это когда рядом с вами
ваши улыбающиеся дети.
Счастье – это когда вы стареете вместе,
но годы вас не уродуют друг перед другом,
а красят, потому что вы уже любите
не облик, не образ другого человека,
а его бессмертную душу…
8.01.13 г.
***
Меня поразила стрела
с ядом печали,
и если б колокола
в душе не звучали,
и жизнь бы наверно ушла,
как кровь через раны.
Спасали колокола
и тихие храмы.
Спасал небесный Отец
незримым участьем.
И стала жизнь, наконец,
ко мне возвращаться.
Но мир изменился: дела
меня обличали...
И если б колокола
в душе не звучали...
28.12.14
***
О. Георгию Саковичу
Дорогой отец Георгий,
к нам доносит ветер горький
с ридной неньки Украины
то обиды, то кручины.
Вообще, куда не глянешь,
то поля лежат - в бурьяне,
то баркасы кверху днищем,
то ведет калеку нищий.
Пусть вернулся Крым в Россию,
внешне мы сильней, красивей, -
рубищем прикрыты раны,
ближе глянешь: наркоманы,
алкоголики, путаны,
тати, злые басурманы...
Не узнать порою лица -
ненависть из глаз сочится.
В головах людей - разруха.
Кто идет навстречу Богу?
Больше тех, кто ради брюха
пропадает понемногу.
Но пока что в храме строгом
служат верно, представляя
нашу паству перед Богом,
Бог страну - благословляет.
Верим в это не словами,
верим в это в сердце, твёрдо,
и уходим вслед за Вами
в мир живых из мира мёртвых...
Май 2015 г.
***
Мы просто доживаем прошлый век,
осколки удивительной эпохи,
когда был человеком человек,
сквозь тьму глотая света крохи.
Пусть атеизмом отравили нас, -
и страсти разрослись, и сжались сроки! -
но Слово – жило, а душа рвалась
к прекрасному в той сумрачной эпохе.
Соловки
Т.
Ты где-то
на краю света.
Там Белое море, белые ночи. Лето.
Там живёт 900 душ, старых и юных.
Там цветёт черёмуха в середине июня.
Там чайки парят над морем косо.
Там гряда островов и главный остров,
на котором монастырь, как каменный авианосец, -
на стенах из валунов стальная проседь.
Там такой простор и красота такая,
что хочется кричать и махать руками.
Там всё скреплено молитвой и кровью:
твердый камень, зыбкий перламутр воды
и неба прозрачная кровля...
***
Мне приснилось: есть сын у меня
(неужели случилось такое),
и душа замерла от огня,
что не спрячешь внутри и не скроешь.
Он играл на зелёном лугу,
оглянулся, меня узнавая.
И теперь я понять не могу -
он простил меня, или?..
Не знаю.
28.01.17 г., ночь
***
Воскресенье, а я не в церкви.
Вознесенье, а я всё ниже.
Тяготение лучших к центру?
Ах, налейте мне щей пожиже!..
Жизнь проходит. Куда мне деться
от себя и своей гордыни?
И трепещет, сжимаясь, сердце
посреди городской твердыни.
Ах, налейте мне щей пожиже!..
Ах, скажите куда мне деться?
Близорук стал, но зорче вижу.
Поумнел, но впадаю в детство.
***
Спасибо, Господи, за всё:
за этой ночи дно,
за это утро,
за этот свет,
спасительно и мудро
струящийся в моё окно.
