На свете мало поэзии, про которую можно сказать в двух словах, и чем весомее эти слова, чем пронзительнее, тем скорее хочется прекратить прения. О чём говорят стихи, кроме себя самих?
И, тем не менее, на связи с нами – Хабаровск, далёкий и прекрасный, в котором, несмотря на долгие часовые пояса, очевидное временное несоответствие европейской части страны, живы и люди, и их душа, и – главное – единое понимание и торжества человеческого, и скудости нашего совокупного бытия. И снова, несмотря на скудость, на серое северное море, подмывающее стальные берега, можно просто веровать, надеяться и стоически, не впадая в жалобные чаячьи крики, уповать на Господа.
Геннадий Богданов – несомненен, твёрд, зряч. В его строках звучат и прибой, и стон корабельной стали, и островные птичьи базары, и шелест сопок – всего того, что окружает русского человека на Дальнем Востоке. Всего того, с чем он смиряется и сродняется как с единственной своей Отчизной, и уже тем велик, что наследует её, как настоящий сын, потомок и носитель на своих плечах её истории, географии и веры.
Сергей Арутюнов
Немного радости
Псалтырь откроешь,
скажешь – здравствуйте,
Мои родные строчки милые!
Опять февраль по скверу шастает,
А солнце где-то над Курилами.
В такие дни совсем не пишется,
Зато читается с достоинством,
И хочется компота с вишнями
И чтоб с домашними не ссориться.
Но обойдёшься чаем с сахаром,
Обиду вышвырнув на улицу.
Пусть по душе прошлись, как трактором,
Не стоит слишком долго хмуриться.
Всего-то надо в жизни суетной
Немного радости о Господе,
Перед постом сходить к заутрене
И у Христа просить о помощи.
Как долго длится сон
Ущербная луна, угрюмый берег устья.
Здесь бесполезность фраз
сплетается в ничто.
Как долго длится сон!
Когда-нибудь проснусь я,
Во времени каком и рядом будет кто?
Душа… Над ней давно
витает безразличье,
И этому виной всё тот же тяжкий сон.
Попробуйте поймать
виновника с поличным –
Он ловок и хитёр, бесплотен, невесом.
Да если б только здесь, где веет одиноко
Прохладный ветер с гор
и плещется вода –
От западных границ до Дальнего Востока
Спят беспробудным сном
деревни, города…
* * *
Нет на мне ни Божьей благодати,
Никаких особенных заслуг.
Может, я с ума сегодня спятил,
Счастье взял и выпустил из рук?
Да и что я в этом мире значу…
На пустынном берегу реки
То ли ветер, то ли Ангел плачет
От моей пронзительной тоски.
Но ещё пронзительней и ярче
Луч закатный озарил прибой.
Слава Богу, я сегодня зрячий
Значит, буду, Господи, с Тобой!
* * *
Вечер разомлел и потянулся,
Хрустнули суставы мостовых.
Звуки из домов вливались в русла
Улиц желтоглазых и кривых.
И никем не различимый шёпот
Жадных губ, молящих о любви,
Был исхлёстан ливневым потоком
Голосов, клаксонов и витрин.
Декабрь
В морозной дымке тонет город,
И зябнет в сумерках квартал.
Смешно увидеть в этом повод,
Чтоб я стихами грохотал.
Друзья разъехались, и бытом
Пропитан каждый новый день.
Как Пастернак, до дыр зачитан
Амбулаторный бюллетень.
* * *
Вся жизнь моя в полуподвале.
Я родом из окрестных мест,
Где мне такое преподали:
«Не выдаст Бог, свинья не съест».
Но поиск Истины печален…
Преподавателей кляня,
Я чувствовал, что за плечами
Должны быть крылья у меня.
По воле вышней
На нас вниманье обращать –
Пустая трата времени.
Поэтов суетная рать
Без роду и без племени.
В своих скворечниках сидим,
Как воробьи, нахохлившись.
Мы все рассеемся, как дым,
На этом гиблом поприще.
Не мне решать, кому где быть,
На то есть воля вышняя.
Попробуй небо полюбить
Над улицей Промышленной.
Смирение
Опять блудницы возле церкви,
И строить планы ни к чему.
Вагон любви давно отцеплен,
И он не нужен никому.
Лишь иногда сюда приходят
По шпалам путники в ночи.
А ты о том, что в сердце бродит,
На всякий случай промолчи.
Молчи, застигнутый разлукой –
Ты к ней давным-давно привык,
Испытанный небесной мукой
Нечеловеческий язык.
* * *
Дом, подворье, запах сена,
Колокольня, талый снег…
Неужели во Вселенной
Обитает человек?
Беспредельное пространство,
Хаос, пыль небытия…
И минута постоянства –
Дом, подворье, ты и я.
Виденье
Я формой перестал владеть,
Мой стиль – сплошное отрицанье.
Но вот и колокола медь
Нас призывает к покаянью.
Зачем я выражал печаль,
И радость, и шестое чувство,
Когда распахнутая даль
Не что иное, как искусство.
Я задыхаюсь от чудес,
От явленного мне виденья –
Сплошной стеной осенний лес
Шагнул в моё стихотворенье.
В подлунной глухо
В подлунной глухо. Вечереет.
Не жду ни выгод, ни наград.
В день Первозванного Андрея
Надежды нет на снегопад.
Гудок протяжный электрички
С вокзала долетел сюда.
Ни тарантаса нет, ни брички –
Забудь о прошлом навсегда!
Сиди и комкай мыслей ворох –
Беду не выставишь за дверь.
Что толку в светских разговорах?
Молиться надобно теперь.
В Сочельник
В Сочельник на виолончели
Играет девочка ноктюрн,
А я в потрепанной шинели
Бегу с винтовочкой на штурм.
Да, я игрушечный солдатик,
Забытый кем-то на снегу,
Но у меня отваги хватит,
Чтоб преподать урок врагу!
Садится солнце за горою,
Крепчает к вечеру мороз.
Тревоги я своей не скрою,
И страшно мне уже всерьёз.
Виолончель ещё играет,
На ёлке лампочки горят…
А вот и крепость, точно знаю –
В ней вражеский засел отряд.
Ловлю на мушку часового
И, как учили, жму курок,
Но результата никакого –
Я плохо выучил урок.
Меня заметили! Вдогонку
Летят цветные конфетти.
Часы пробили полночь звонко,
Назад дороги не найти…
Качнулись сумерки. На башне
Зажглись сигнальные огни.
День канул в прошлое вчерашний,
Грядут Рождественские дни!
Моя страна
Как живёшь, страна моя?
С виду вроде бы богато –
Золотая чешуя
Куполов витиевата.
На закате лет своих,
Ощущая холод бездны,
Я молюсь за нас двоих,
Остальное бесполезно.
Не бери меня на понт,
Прокуратор иудейский,
В новом обществе господ
Я на должности лакейской.
Видно, каждому своё…
За Отечество обидно!
Разлеталось вороньё,
Света белого не видно.
Всё равно
Ноябрь кончился внезапно,
И закуделилась зима.
С каким-то бешеным азартом
Скатилось солнце за дома.
У времени своя обида,
И в пять уже почти темно,
А город не подаст и вида –
Ему, как видно, всё равно.
От равнодушия застыли
По белым скверам тополя.
Декабрь вновь расправил крылья,
И ропщет стылая земля.
